Кандидат - Роман Корнеев

Фал то и дело рывком возвращал потерявшего равновесие в строй, сержант уже буквально рычал в канале, подгоняя когорту вперёд.

На пару мгновений снова вернулся контакт с зенитом. Буря постепенно успокаивалась, но толку пока с этого не было — оборудованию не хватало времени полноценно зацепиться за канал, оставалось надеяться, что по крайней мере их координаты наверху теперь достоверно были известны. Дважды они останавливались и пытались развернуть антенну узкополосного эм-передатчика, но приполярные всплески в магнитосфере по-прежнему делали затею бессмысленной.

Ничего не оставалось, как идти дальше.

Джон снова оступился и, увязнув ставшим почти бесполезным снегоступом в рыхлой снежной каше, тут же завалился на бок. Отдуваясь, он принялся бессмысленно барахтаться, пытаясь снова принять вертикальное положение, но обвес мешал координации, так что экзоскелет только бессмысленно дёргался в ответ на его усилия. Ныла спина, хотелось чего угодно, только бы не идти дальше.

Привычный рывок поставил его на ноги. Отряхнувшись, Джон мутным взглядом осмотрелся. Происходящее казалось бредом. Что они тут делают, чего мы тут ищем.

— Алохаи, держи строй.

Который раз пискнул маяк. Джон посмотрел на проекцию, указывающую куда-то вперёд, пару раз моргнул. Сейчас опять исчезнет.

Но планшет не спешил гасить сигнал, переставший дрожать и словно поверивший в своё существование.

— Активировать нашлемные фонари, ускорить шаг. Все видят маяк?

Неужели?

Вспыхнул конус вихрящихся слепящих искр, фильтр немного помигал и снизил контрастность до разумного предела. Вперёд так вперёд.

Привычное для десанта слитное движение по пересечённой местности у них не получалось, слишком устали, слишком много свежего снега, да и помощи от обычных планетарных биосьютов было никакой, лишь бы миоусилители справлялись с весом носимого оборудования.

Команда «ускорить шаг» была выполнена скорее для очистки совести. Есть сигнал, хорошо, если это не ошибка, и они всё-таки нагнали Ковальского.

Только почему он так упорно молчит, если они его видят, он должен видеть и их. Джон судорожно глотнул раствор из загубника. Предчувствия возникли нехорошие.

Последние три сотни метров когорта всё-таки сумела приноровиться к нескончаемому рыхлому бездорожью и преодолела их буквально рысью, подгоняемая налетавшим в спину ветром и рычанием сержанта.

Однажды утвердившись на планшете, маркер Ковальского больше не дрогнул. Стойкий, чёткий сигнал, только продолжавшееся в ответ на попытки контакта молчание не давало покоя.

Мечущиеся в конусе света хлопья снега вызывали дикую головную боль, но Джон не сдавался, преодолевая очередной полутораметровый занос одним броском.

Едва достигнув искомой точки, когорта ринулась раскапывать слой свежего снега, вот показалась оболочка термококона, из снега торчала сжатая в кулак перчатка биосьюта.

Ковальский оставался недвижим, никак не реагируя на рывки пришедших ему на помощь. Его живо извлекли из-под снега, передав Синтии. Та, не говоря ни слова, принялась что-то считывать через внешние интерфейсы биосьюта, качая головой.

Остальные разместились полукругом, молча вглядываясь в планшетные визуализации, но всё тщетно — связи всё не было, и после опознания системой маяка Ковальского каналы оставались девственно чисты.

Отдуваясь, Джон рухнул прямо в снег, не заботясь об обвесе. Усталость задвинула на дальний план все эмоции, хотелось только одного — замереть в какой-нибудь более-менее комфортной позе и в ней же и заснуть.

Ковальский по-прежнему не подавал признаков жизни, молчал в канале сержант, наверняка получая регулярные доклады от Синтии, остальные просто ждали новостей. Джону не хватало сил даже задать вслух свой дежурный риторический вопрос. Пусть лучше повоет ещё во внешние микрофоны этот бесконечный ветер.

Однако неприятный вопрос всё равно ворочался.

И что теперь?

Они шли, шли, и вроде не зря. Пришли. А дальше?

Можно было двигаться в сторону недалёкой уже капсулы. Если, конечно, координаты не врут. Можно и остаться на месте, пытаясь привести в чувство Ковальского, в текущем состоянии перемещать его куда-то…

— Ковальский транспортабелен?

Синтия подняла голову, потом оглянулась на сержанта, и только затем ответила:

— Если бы я могла быть в подобном уверена.

— То есть ты не знаешь?

— По приборам он в абсолютном порядке. Но без сознания. Активность мозга минимальная, но жизненные функции поддерживаются без помощи следовых имплантатов. Он просто спит, но разбудить его никак не удаётся.

Тут нашёлся Морока:

— Пробовала активное воздействие?

— Нет, боюсь, что станет хуже. Мы же не знаем, что его привело…

— Переохлаждение и переутомление отпадает?

— Полностью. У него что-то со следовой начинкой, только я пока не могу понять, что.

Все снова замолчали. Джон через силу поднялся, через силу проделал эти несчастные пару шагов, склонился над Ковальским.

Сквозь задраенный щиток было тяжело что-то рассмотреть, лицо и лицо, только глаза закрыты. Человек не казался ни спящим, ни без сознания. Как будто их бывший проводник просто смежил на секунду веки, и в следующее мгновение уже будет готов к бою.

Что он несёт, какому бою… Джон снова оглянулся по сторонам. Пустота и сгущающаяся темнота. Начиналась вторая уже их ночёвка под открытым небом. Проклятая планета.

И тут снова подступило. Едва заметная тень мелькнула на самом краю зрения, мелькнула и пропала.

Джон тряхнул головой, отгоняя наваждение.

Все эти мелькания что-то ему напоминали, так что, сколько ни уговаривай себя, что это лишь результат перенапряжения зрения, всё равно остаётся неприятное предчувствие. Или воспоминание. Или нечто среднее. Только что?

Джон пытался уловить, и никак не мог поймать это ощущение. Словно кто-то пытался до него достучаться, но не мог. Такое тянущее чувство, будто ты забыл что-то очень важное. Что он мог забыть из того, что было с ними за последние часы бесконечного пути по ледяной пустыне. Монотонное движение через пространство, в конце чуть не по пояс в снегу.

Или там было что-то ещё?

Внимание.

Ему показалось, или он действительно слышал этот голос? У него не было рисунка человеческой речи, ни интонаций, ни тембра, даже звучал он где-то на самом краю сознания, напоминая эхо чего-то другого, оставшегося вне его разумения.

Джон оглянулся на когорту, но ничто не выдавало в их скупых движениях того, что он искал — хотя бы чуть слишком пристального внимания к внешнему миру. Или это у него уже начались тривиальные галлюцинации, или…

Внимание.

На этот раз он заметил. Самым краем зрения, никаких деталей, ещё мгновение, и увиденное нечто успело раствориться в темноте.

Джон вспомнил. Он уже видел это на Аракоре. Стремительно удаляющуюся по левому борту тень. Метров десяти в длину.

— Сержант, к бою!

Надо отдать когорте должное, никто не замер с открытым ртом, никто не задавал вопросов. Все, как стояли, разом упали в снег широким веером