Всем смертям назло - Вадим Давыдов

Самого особняка, обнесённого высокой, совершенно глухой каменной оградой, похожей на стену средневековой цитадели, не было видно – только крутоскатная черепичная крыша оказывалась открытой взору наблюдателя, случайного или заинтересованного. Едва первый автомобиль подъехал к воротам, как они распахнулись внутрь, приведённые в движение электрическими моторами, и пропустили прибывших. Глокстон с удивлением понял, что его так удивило: многочисленные оконные проёмы здания, сверкая в лучах подсветки откуда-то снизу, оставались совершенно непрозрачными – зеркальными, так, что не представлялось возможным разглядеть что-либо происходящее внутри дома. У крыльца машину встретили, похоже, те самые ребята, виденные Глокстоном в банке третьего дня. Их молча проводили внутрь, где уже находился Осоргин. Глокстон представил его королю, и Эдуард первым протянул моряку руку:

— Весьма польщён.

— Простите, что вынуждены были доставить вам такую массу хлопот, ваше величество. Я отвечаю головой за жизнь и безопасность её милости, поэтому вынужден принимать чрезвычайные меры предосторожности.

— Ничего, ничего, — улыбнулся Эдуард. — Я был бы рад, если бы мои гвардейцы додумались проявить хоть малую толику того рвения, с которым вы защищаете вашу хозяйку. Мне это доставило даже удовольствие, сэр. Ведите. И придумайте, чем занять старину Артура, пока мы будем секретничать с графиней, — король подмигнул своему спутнику и легко взбежал по ступенькам, держась впереди предупредительно приотставшего Осоргина.

Рэйчел уже была в гостиной. Когда Эдуард вошёл, она склонила голову, увенчанную тяжёлой короной волос:

— Благодарю вас, ваше величество, за то, что приняли моё приглашение.

— Оставьте эти нагромождения слов, леди Рэйчел. Ваш верный паладин уже принёс все мыслимые извинения, да и я, признаться, просто преклоняюсь перед его профессионализмом. Если все ваши подчинённые таковы, трижды снимаю шляпу! И для вас – просто Дэвид. Ну, в крайнем случае – милорд.

— Конечно, милорд. Сейчас подадут ужин, — Рэйчел улыбнулась.

— Какой сюрприз, — улыбнулся в ответ король. — Я много слышал о вас. Должен заметить, молва вас явно недооценивает.

— Вы очень добры, милорд. Что касается моих людей – я просто стараюсь быть благодарной им за их труд.

— Кажется, они вас боготворят.

На это Рэйчел ничем, кроме улыбки, отвечать не стала. Эдуард, как ни в чём не бывало, продолжил:

— Вы покажете мне ваших японцев?

— Непременно, милорд. Но не сейчас. Сейчас их здесь нет.

— Вот как? Для меня сделано исключение?

— Разумеется, — Рэйчел вздохнула.

— Как вы с ними объясняетесь?

— По-английски. В основном. Мои познания в японском ограничены дюжиной формул вежливости или благодарности.

— Я слышал, что японцы не служат никому, кроме своего императора.

— Японцы, как и все прочие люди, совершенно разные. Тут, правда, несколько особый случай. Они охраняют меня, исполняя волю своего императора. Как следует из данных мне в своё время объяснений, это не просто приказ, а нечто, ставшее смыслом их существования. И если вы полагаете, будто мне это нравится, вы глубоко заблуждаетесь, милорд. Находиться в клетке, даже столь удобной, как моя, — сомнительное удовольствие. Просто я знаю – и верю, — это необходимо.

— Вы поэтому так мало появляетесь в свете?

— Да. И поэтому тоже.

— Они не отпускают вас? Совсем?

— Видите ли… Это очень, очень долгая, совсем невесёлая и, я бы сказала, почти мистическая история. Считается, пока самураи находятся рядом со мной, ничего плохого не может случиться. Лично со мной, разумеется. Пока это действует. И это одна из причин, по которой мистер Осоргин настаивал на вашем визите, милорд. Я же не могу явиться в Бэкингемский дворец в сопровождении телохранителей, как какая-нибудь царица Савская.

— Можете.

— Милорд, я прошу вас, — вздохнула Рэйчел.

— Я не шучу, дорогая, — кивнул король. — Я позабочусь о том, чтобы мистер О… Оро… Проклятье, эти русские фамилии – язык переломаешь. Одним словом, я даю вам устное – пока устное – разрешение появляться в любом месте в таком составе, который вы сочтёте нужным. Я ведь очень хорошо понимаю, насколько всё это не случайно.

— Ах, вот как. Глокстон доложил вам… историю?

— Конечно. Неужели вы думали, такая история может ускользнуть от внимания Артура?! Должен признаться, это – одна из самых захватывающих историй, которые мне доводилось слышать.

— Это всего лишь средневековая легенда, милорд, — покачала головой Рэйчел. — Не имеющая ни оснований, ни доказательств, ни, по большому счёту, какого-нибудь смысла. Теперь – тем более.

— Это перестало быть просто легендой, миледи, в тот самый миг, когда из-за неё пролилась человеческая кровь. А доказательства – кто знает? Возможно, мы доживём до того дня, когда доказательства объявятся. Я совершенно определённо не имею ничего против.

Я имею, подумала Рэйчел. Но, похоже, это абсолютно никого не интересует. Даже Джейка. Она снова вздохнула и улыбнулась королю.

— И что же, все эти предосторожности распространяются и на юного графа Роуэрика?

— В меньшей степени. Не расспрашивайте меня, милорд, я мало разбираюсь в мистических хитросплетениях. Если желаете, я попрошу мистера Муруоку объяснить вам всё подробно. Похоже, вам обоим это доставит огромное удовольствие. Эндрю в состоянии за себя постоять намного лучше, чем это может показаться на первый взгляд. Кроме того, пока со мной всё в порядке, с ним ничего не может случиться. Почему это именно так – я снова бессильна вам объяснить. Поверьте, милорд – эти тонкости не стоят того, чтобы мы теперь тратили на них время.

— Как хотите, миледи, — король улыбнулся и пожал плечами. — Но моё распоряжение остаётся в любом случае в силе. Кстати, ваша идея с Андоррой приводит меня в восторг.

— Это не моя идея, милорд.

— Ах, да. Конечно. Мистер Гур, не так ли? Снова этот таинственный мистер Гур. Конечно же, японцы – это тоже его идея.

— У него никогда не иссякают идеи, милорд. Такова природа этого человека.

Когда принесли десертное вино, Эдуард пригубил бокал:

— У вас прекрасный повар, леди Рэйчел.

— Благодарю вас, милорд. Это не повар. Я рада, что вам понравилось.

Эдуард едва справился с собой, чтобы не сломать между пальцев тонкую хрустальную ножку:

— Миледи?! Невероятно!

— Нет никакой доблести в том, чтобы приготовить ужин для своего короля.

Эдуард несколько мгновений смотрел на Рэйчел, качая головой.

— Бог мой. Я должен был догадаться, — он поставил бокал на стол. — Расскажите мне о нём, леди Рэйчел. Это ведь он? Ну, конечно же, это он. Расскажите мне. Поверьте, это – не простое любопытство.

— Я понимаю, сэр, — Рэйчел поудобнее устроилась в кресле. — Но ведь и вы понимаете, милорд, — ничего конкретного я вам рассказать не могу, — но я попробую. Представьте себе, — вы тонете. Вокруг вас – ледяная вода, ни зги не видать из-за снега с дождём, чёрные волны, чёрные тучи у самой воды. Вы чувствуете, как жуткий, смертельный холод обнимает вас от кончиков ногтей до корней волос. Вы понимаете, — это конец. И вдруг, — чьи-то руки выдёргивают вас из ледяного плена, и мгновение спустя вы ощущаете настоящую земную твердь под ногами. Открываете глаза – и… В ладонях у вас здоровенная глиняная кружка восхитительно вкусного, горячего, животворящего эля, на плечах – подбитая горностаями пурпурная мантия, немыслимо синий купол небес над головой и всходящее позади огромное яркое солнце. Да, да, это вы – на смотровой площадке главной башни могучего замка, словно высеченного из единой глыбы белого мрамора. Впереди и с боков, насколько хватает глаз, марширует среди колышущейся зелёной травы закованная в кольчуги пехота, сверкают латы конных рыцарей, по небу проносятся с рёвом боевые драконы, полощутся на ветру строгие лики святых на древних хоругвях и плюмажи на шлемах… Рядом с вами – ваши верные бароны и графы, готовые умереть за вашу улыбку. Искусав себе губы до крови, вы понимаете, что это – не сон, что это – на самом деле. И рядом Он – в серебряных доспехах, глядит на вас своими невозможными серебряными глазами, от взора которых ваши враги даже не разбегаются – лопаются, как вонючие болотные пузыри. Он обнимает вас за плечи, и вы слышите его грозный и ласковый голос: «Твоя воля – мой меч. Улыбнись же, моя королева!» И улыбается сам – всё будет хорошо, моя королева, всё будет хорошо!

— Твоя воля – мой меч, — повторил медленно король.

— Да. Меч, которым можно сразить самого дьявола, милорд. Двойной меч. Японцы, — они так и называют его: Хатиман, Мечерукий.

— Невероятно, — качая головой, прошептал король. — Невероятно! Но… Кто же он?! Чародей? Маг? Повелитель птиц и зверей, говорящий на их языке? Это правда, что у него есть ручной орёл, безжалостный убийца, которого он может заставить делать всё, что ему угодно?