Рассвет - Октавия Батлер

Отпустив Элисон, Грегори бросился на Лилит.

Она ударила его с ходу, сила удара подбросила его в воздух и, уже без сознания, он рухнул на пол.

Внезапно вокруг нее все стихло, все замолчали, только стонал Питер («Ох, моя рука! Господи, моя рука!»), да мычал Курт.

Повернувшись к людям Питера, Лилит молча обвела их взглядом, выискивая того, кто осмелится напасть первым, едва ли не желая, чтобы это произошло. Но вот уже пятеро из них были побеждены, а на Лилит не появилось и царапины. Даже ее сторонники отодвинулись от нее подальше.

— Насилия здесь не будет никогда, и не мечтайте, — ровным голосом проговорила она, потом подняла голос: — Здесь каждый — свободная личность. И тело каждого принадлежит только ему самому; ни у кого нет права претендовать на чужое тело. Здесь не будет никакого возвращения к каменному веку, никакого пещерного дерьма!

После этого она уже говорила нормальным голосом.

— Мы должны оставаться людьми. Мы должны относиться друг к другу по-человечески и по-человечески пройти через все. Любой, кто хочет чего-то попроще, сможет попытать свое счастье в джунглях на Земле. Там хватит места для того, чтобы сбежать куда глаза глядят и сколько угодно притворяться обезьяной.

Сказав так, она повернулась и направилась к своей комнате. Ее тело продолжало дрожать от еще кипевшего гнева и отчаяния. Ее руки тряслись, и она не желала, чтобы кто-то заметил эту дрожь. До сих пор она еще ни разу не была так близко к тому, чтобы потерять контроль над собой, к тому, что готова была убить человека.

Позади нее раздался тихий голос Джозефа, он назвал ее имя. Резко обернувшись, она сжала кулаки, готовая к схватке, но мгновенно расслабилась, узнав голос. Остановившись, она смотрела на него, страстно желая броситься к нему в объятия, но не давая себе воли. Что он теперь скажет, после того как она натворила тут такое?

— Знаешь, я конечно понимаю, что эти парни не заслужили твоего внимания, — сказал он, — но некоторым из них необходима помощь. У Питера сломана рука. Остальные… ты можешь попросить оанкали помочь им?

Она встревожено взглянула в сторону того кошмара, которому была творцом. Потом глубоко вздохнула и заставила дрожь в своих руках успокоиться. Потом тихо заговорила на оанкали.

— Кто меня сейчас видит, прошу прийти и осмотреть этих людей. Кто-то из них, похоже, тяжело ранен.

— Тяжелых ранений нет, — отозвался на оанкали же бестелесный голос. — Тот, что лежит на полу, оправится сам, без всякой помощи. Я веду постоянное наблюдение за ними сквозь пол.

— Что с тем, у которого сломана рука?

— О нем мы позаботимся. Как ты хочешь — оставить его?

— Да, хотя мне бы конечно хотелось, чтобы вы его забрали. Но делать нечего, пускай остается. Вас и без того уже считают убийцами Деррика.

— Мы погрузили Деррика в продолжительный сон.

— Я так и думала. А что мне теперь делать с Питером?

— Ничего. Пускай немного подумает о своем поведении.

— Ахайясу?

— Слушаю?

Лилит сделала еще один глубокий вдох.

— Знаешь, просто поразительно, до чего мне приятно слышать снова твой голос.

Ответа не последовало. Разговор был окончен.

— Что они сказали? — спросил Джозеф.

— Это была она, — ответила Лилит. — Она сказала, что на самом деле никто серьезно не ранен. Ночью оанкали позаботятся о Питере, а до тех пор у него будет время подумать о своей выходке.

— И что нам до тех пор с ним делать?

— Ничего.

— Я думал, что после этого они не станут говорить с тобой, — раздался полный любопытства и едва скрытого подозрения голос Габриэля. Он, Тэйт и несколько других людей подошли к ней и стали рядом. Когда она повернулась к ним, они торопливо отступили на шаг назад.

— Они разговаривают со мной только тогда, когда сами того хотят, — ответила она. — Сейчас критическая ситуация, и они решили, что поговорить самое время.

— Ты знаешь этого, кто с тобой сейчас говорил?

Она внимательно взглянула на Габриэля.

— Да, я знаю ее.

— Я так и думал. Я понял это по твоему тону и по выражению твоего лица… Как только она ответила, ты сразу же расслабилась, словно тебе улыбнулось счастье.

— Она знала, что я вовсе не стремилась к этой работе.

— Вы с ней подруги?

— Настолько, насколько возможно подружиться с представителем другой разумной расы.

Она невесело усмехнулась.

— Людям и тем непросто дружить друг с другом.

Но она и на самом деле думала об Ахайясу как о своей подруге — так как считала друзьями Никани и Дайчаан… Но кем они считали ее? Орудием для исполнения своих планов? Приятной возможностью отвлечься от однообразной рутины половой жизни, приятным извращением? Или видели в ней принятую в свой семейный круг? Принятую в качестве кого? Снова и снова сомнения. Легче было об этом вообще не думать. Там на Земле это уже не будет иметь никакого значения. Оанкали безжалостно используют ее для своих целей, а она еще испытывает сомнения о том, что они о ней думают.

— Откуда у тебя такая невероятная сила? — спросила Тэйт. — Как ты смогла так лихо с ними разобраться?

Лилит устало провела рукой по лицу.

— Оттуда же, откуда я научилась открывать стены, — ответила она. — Оанкали немного изменили мое тело. Я стала сильнее. У меня улучшилась реакция. Мое тело быстрее заживляет полученные раны. А кроме есть того есть еще кое-что, что должно помочь мне провести вас через все испытания и вернуть обратно на Землю.

Она оглянулась по сторонам.

— А где Элисон?

— Я здесь.

Женщина выступила вперед. Она уже успела смыть с лица большую часть крови и старалась выглядеть так, словно ничего не случилось. Такова была Элисон. Никогда и ни в чем она не теряла хладнокровия и рассудительности, всегда старалась проявить себя только с лучшей стороны.

Лилит кивнула.

— Отлично, вижу ты в полном порядке.

— Да. Юлагодарю тебя.

Элисон помолчала.

— Какой бы не оказалась правда, Лилит, я все равно благодарна тебе за то, что ты для меня сделала, но только…

— Что «только»?

Элисон поглядела себе под ноги, потом заставила себя поднять глаза на Лилит.

— Знаешь, по-моему вежливой формы для такого вопроса просто нет, так что ты уж не обижайся. Скажи, Лилит, ты — человек?

Глядя на Элисон, Лилит пыталась найти силы пробудить в себе ярость, но почувствовала только усталость. Сколько раз еще ей придется отвечать на такой вопрос? И для чего ей все это нужно? Разве еще один ответ сможет кого-то переубедить?

— Вижу, что для вас все стало бы гораздо проще, если бы я оказалась нелюдью, — ответила она. — Подумай сама. Не будь я человеком, разве стала бы я защищать тебя от этих насильников?