Время жестоких чудес - Артем Лунин

Он… руководил?

Я руководил, осознал Макс.

Его попросили подойти ближе. Макс подошел.

– Ты не вой, – сказал незнакомый вой, разглядывая его руки.

– Я не вой, – отозвался Макс.

– Ты даже не волич, – сказал носатый старик.

– Я радонич, – ответил Макс.

– Расскажи.

Макс закрыл глаза, не в силах больше выдерживать пронизывающие взгляды. И стал рассказывать.

Чей-то дух стоял рядом, кто-то сильный и умелый равнодушно пролистывал его эмоции. Юноша не стал противиться. Наверное, он бы и не смог.

Рассказ оказался коротким. Молчание повисло в избе. Потом кто-то задал первый вопрос, и стоящий рядом велел отвечать не задумываясь. Макс почувствовал, что его воля прогибается под неспешным могучим напором чужой. Он стал отвечать не задумываясь.

Допрос закончился, и собрание загомонило сдержанно. Равнодушная воля отступила, Макс перестал ощущать давление взглядов и открыл глаза. Люди круга переглядывались, перебрасывались репликами, обменивались мыслями, наконец примолкли, кто-то велел подойти ближе. Сейчас объявят приговор.

И приговор объявили. Проди встал и нагнулся через стол, потрепал Макса по волосам.

– Молодец, паря. Не миновать тебе пояса ривана, а то и хеттмана…

Ему велели остаться, и он устроился в дальнем углу, снова не в силах поверить тому, что случилось. Первый риван воличей, хеттман Проди Хитрюга сказал это. Не миновать тебе пояса…

– Потом они остановились отчего-то, и молодые ушли с игровой поляны, Алек завалил ворота, – продолжал рассказывать Бэзил. – Была сеча в самой деревне. Хархан велел нам уходить, сам с двумя десятками войев задержал продвижение.

Когда мы выходили из деревни, Алек поджег деревню. И посевы.

Слушатели переглянулись, кто-то присвистнул.

– Этот ваш… Алек, да, он что, все сделал один?

– Не заметил, – устало ответил Бэзил. – Мне было не до таких тонкостей. Макшем?

Макс мотнул головой.

– Не знаю.

– Что было дальше?

– Вывели людей, вынесли раненых, переловили табун лошадей, что был у деревни, и пошли.

– Зачем вы, чудаки, в Полесье-то отправились? – поинтересовался Проди. – Ведь Белокамье ближе.

– Я подумал, если за нами будет погоня, то нужно дать остальным больше времени. А мы в случае чего могли бы укрыться в лесах.

– Верно, правильно, – заговорили люди круга.

Дверь открылась, высокий вой со свежим шрамом через все лицо пророкотал:

– Какой-то парень просится до вас.

– Давай, – сказал Проди, и на пороге явился Алек.

– Вы звали меня? – поинтересовался молодой вой, нервно переступая с ноги на ногу.

– Нет, – удивленно ответил Проди и только потом сообразил и восхитился – парень чувствует, когда о нем говорят!..

Алек неуклюже поклонился и уже собирался выйти, но споткнулся на пороге.

– Что-то еще?

Юноша медленно повернулся, сглотнул, избегая глядеть людям в глаза.

– Я прошу сэниров… то бишь круг назвать меня хаман-войэ.

– Что?!

Люди вскочили, заговорили все разом. Проди грохнул по столу кулаком, и воцарилась тишина. Риван хмуро разглядывал мальчишку, тот переминался с ноги на ногу и был бледен как Ночной Хозяин.

– Откуда ты знаешь о хаман-войэ? – спросил наконец Проди.

– Рассказывали. – Парень дернул плечом.

Риван завязал себе узелок на память серьезно поговорить с войями.

– С чего это ты вдруг решил стать хаман-войэ?..

– Я сжег Мечту, – с каким-то вызовом сказал Алек. – Спалил дотла. Думал, так будет лучше, но…

– Ты говорил с Харханом.

– Да, но…

– Он сказал тебе «делай».

– Да, но ведь…

– Жива показала тебе, что прикрывающие падут все.

– Да, но ведь они были еще…

– Молчать. Любой вой может предложить своему старшему идею, и старший может отвергнуть или принять ее. Во всех наших землях нет… не было войя старше и опытом, и званием, чем Хархан. Он одобрил твою мысль и приказал тебе делать. Ты сделал все по правилам. Скажи, если это не так.

Алек не мог найти слов.

– Да… я сделал все… все по правилам. Но по правилам еще не означает правильно…

– Верно, – сказал Проди ласково-безжалостно. – Но с этим тебе придется разбираться самому. А мне некогда возиться с тобой, и, если честно, меня уже тошнит от тебя. Если я еще раз услышу о хаман-войэ, я вспомню еще один древний обычай и прикажу всыпать тебе на площади сто плетей. Пошел вон.

Алек вылетел с горящими ушами, Макс вскочил, Проди велел ему сесть и обратился к рыжему низкорослому охотнику:

– Норик, почему бы тебе…

– …Не пойти вытереть ему сопли? – Норик встал. – С удовольствием. Мое любимое занятие.

– Не дергайся. Ты все сделал как надо.

– Правда? – Алек обернулся, маленького охотника он знал, Норик привел Дэна в Мечту… которой больше нет.

– Не знаю, – признался Норик. – Но если ты сделал то, что мыслил верным, и исправить ничего нельзя, то какой смысл терзать себя?

Алек подумал.

– Наверное, никакой. – Он поддернул рукав, скрывая царапины на тыльной стороне запястья.

– Я видел, как эта женщина накинулась на тебя. Она потеряла мужа, сына и двух братьев.

Слова остались висеть в воздухе.

– Сказать тебе кое-что?

– Скажите…

– Нам не с руки с тобой возиться.

– Чего?! Я и не хочу, чтобы со мной возились!

– Ну так чего ты раскис?! – почти выкрикнул Норик. – Ты вой или где?!

– Вой!

– Тогда воспрянь духом! Вой должен сражаться с врагом, но сохранять собственную жизнь. Ишь ты, хаман-войэ! Что толку от мертвеца? Ты нам нужен живой, ясно? Очень нужен!

– Я… – кажется, Алек подавился своими горестями. – Нужен?.. Но я только…

– Ты один из самых сильных мыслью подростков, ты почти мыследей. Еще не в курсе?

Алек хватал ртом воздух.

– Только опыту маловато. Лет этак через двадцать ты догонишь Эдмунда, а к шестидесяти сравняешься с Майнусом. Алек, твой талант бывает раз в поколение!

Алек покачнулся,

земля ушла из-под ног, он парил в воздухе, теплые потоки трепали длинные волосы, двубортный плащ вздымался, норовя закрыть лицо. Лина засмеялась, зажимая коленями подол юбки. Александр одернул плащ с барсом и увидел

перед собой маленького рыжего человека, похожего на гнома. Норик смотрел внимательно, нетерпеливо.

– Никто не даст тебе утешения. И время не лечит такие раны. Ты всегда будешь себя спрашивать, правильно ли поступил.

– И?..

– И! – рявкнул Норик, юноша вздрогнул. – И ничего! Это случилось, это свершилось, и этого уже не исправить! Думай о будущем!

– Да, – Алек чуть было не ляпнул «наставник», – да, сэнир, я буду думать о будущем.

Норик улыбнулся устало.

– Ну что, очухался? – ласково-угрожающе поинтересовался он. Алек неуверенно кивнул.