Мрачные сказки - Ши Эрншоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Живя в Пасторали, ты постоянно ищешь способы, как сберегать в тайне хотя бы частичку себя, сохранять свою индивидуальность, неповторимость, отличающую тебя от общей массы. Но ложь, что я сказала мужу, – совсем другое. Я обманула его, потому что боюсь. Потому что мысли, витающие в голове, смущают и пугают меня. Они лишены логики, того смысла, который я пытаюсь найти.
Я сказала Тео, что не читала детской песенки в книге про Лисий Хвост… Но я ее прочла. И теперь декламирую ее вслух каждый день. Ее слова звучат в моих ушах, когда я пытаюсь заснуть. Я бормочу их, стараясь дышать ровно. Я столько раз перечитала ее текст, водя по буквам кончиком пальца, что теперь мне мнится, что эти буквы въелись мне под кожу.
Но я храню это в секрете и не рассказываю Тео. Хотя муж тоже мне солгал. И Би солгала – ложь растет в утробе сестры. Пока крошечная, но скоро она станет слишком большой и заметной, чтобы ее можно было утаить.
Стоя в нашей спальне, я держу книгу об Элоизе и Лисьем Хвосте, которую достала из шкафа. Мои пальцы беспокойно теребят края обложки. Может, я подсознательно хочу ее отодрать, а саму книжку разорвать на клочки и бросить их на пол? В окне я замечаю мужа, возвращающегося из Пасторали. После свадебной церемонии он пошел поговорить с Леви, я вернулась домой одна. Но чем дольше Тео отсутствовал, тем сильнее крепла во мне уверенность, что что-то случилось.
Наконец он показался на дальнем поле. Идет быстро, с опущенной головой. Запихнув книгу под подушку, я прислушиваюсь к шагам мужа. Вот Тео входит в дом, поднимается по лестнице, перемахивая через две ступеньки сразу. Еще секунда – и он возникает в дверном проеме нашей спальни.
– Би не вернулась? – быстро спрашивает Тео.
Я мотаю головой.
– Она оставалась в доме Леви, когда я ушел.
– Зачем она к нему пошла?
Проигнорировав вопрос, Тео пересекает комнату и протягивает руку:
– Посмотри, что я нашел.
В темноте спальни мне трудно рассмотреть, что муж держит в руке. Но когда он подносит ее к окну, я вижу на его пальцах серебряную цепочку, поблескивающую как вода в лунном свете. Тео кладет мне ее на ладонь, давая подержать и разглядеть получше. Как будто она теперь моя, как будто он передает ее мне на хранение.
С блокнотом было иначе. Он не позволял мне даже прикоснуться к нему.
На цепочке несколько подвесок – крошечных книжечек.
– Их четыре, – говорит Тео.
Я притрагиваюсь кончиком пальца к каждой из них, нахожу цифры, оттиснутые на серебряной поверхности: первая, вторая… четвертая, пятая. Цифры «3» нет. Взволнованно выдохнув, я сую руку в карман. Вытаскиваю крошечную подвеску, которую нашла в саду закопанной под розовым кустом, и надеваю на цепочку, рядом с остальными. Застежка у цепочки сломана, но мне удается согнуть мягкий металл и зажать кольцо. Теперь все пять подвесок на месте. Там, где им полагалось быть.
– Где ты ее нашел? – интересуюсь я у мужа.
Выражение его лица напряженное. И понять, куда он смотрит, – на меня или на цепочку в моей руке – я не могу.
– В доме Леви.
– А где именно в его доме? – допытываюсь я.
– В камине. Он пытался ее сжечь.
Я сжимаю цепочку в кулаке.
– Зачем?
Взгляд мужа устремляется к окну, словно ему что-то почудилось. Но почти сразу возвращается ко мне.
– Не знаю. Но Мэгги Сент-Джеймс была здесь, однако Леви умолчал. Они оба здесь были – и Тревис, и Мэгги. Леви знал об этом.
– Леви знал о Тревисе?
Опустив руку в карман, Тео достает из него что-то еще. Клочок бумаги.
– Я нашел его вместе с цепочкой. Он пытался все это сжечь.
Я беру у Тео сложенный листок.
Ситуация изменилась. Леви хочет, чтобы я остался в Пасторали. Он спросил меня, не хочу ли я пожить в общине. Он думает, что моя способность видеть прошлое, прикасаясь к вещам, поможет ему руководить людьми. Но я отверг его предложение. Я сказал, что уйду, едва стает снег.
Леви стал объяснять, что это невозможно. Что выходить за границу Пасторали опасно. Он пытался меня удержать… и я толкнул его. Мы подрались, налетели на окно, стекло разбилось, и один из осколков порезал мне голову чуть выше уха.
Мэгги зашила рану, но отчаяние внутри меня нарастает. Мне надо выбраться из этого проклятого леса. Я решил спрятать блокнот и эти страницы – доказательство того, что я здесь был. Возможно, Бен начнет меня искать и доберется сюда. Или родители Мэгги. Хотя они, скорее всего, подумают, будто я плюнул на это дело и поехал дальше на север. Мной никто не дорожил настолько, чтобы волноваться из-за моего исчезновения.
И вот еще что. С Мэгги все намного усложнилось. Теперь я не могу уйти без нее… Я переживаю за нее так, как ни за кого никогда не переживал. И мы либо вместе уйдем, либо вообще не уйдем.
Приблизившись к окну, Тео выглядывает в ночь.
– Леви знал, что они были здесь? – чуть не задыхаюсь от волнения я.
Муж кивает:
– Он знает гораздо больше, чем говорит.
Внезапная головная боль отдает мне в глаза. Я подхожу к мужу, встаю рядом с ним у окна и вглядываюсь в луг. Каждый из нас ищет ответы в его густой траве, ставшей блеклой и печальной в нагоняющем дремоту лунном свете.
– Что Леви говорил об окне на террасе? – спрашиваю я.
– Его якобы разбила ветка дерева во время грозы две зимы тому назад. О драке не было ни слова.
Лицо Тео сделалось холодным и хмурым, словно он уже ни в чем не уверен.
– Мы решили, что виной всему гроза, когда поутру увидели разбитое окно. Похоже, мы ошибались.
– Но неужели мы всё проспали? Двое мужчин дрались, разбили стекло, а мы ничего не услышали? Как такое могло быть?
– Была гроза, гремел гром…
В сомнении я качаю головой, но перевожу взгляд на пограничные деревья.
– Какая-то бессмыслица… Если в Пастораль пришли два новых человека, зачем Леви понадобилось это скрывать? Почему он держал это в тайне от нас? Даже если они были больны, он должен был провести с ними такой же обряд, как с Эшем и Тёрком, – такое впечатление, будто стоит нам приблизиться к разгадке, как она тут же ускользает от нас. Как же выяснить правду?
– Не знаю, – глухо отвечает Тео. – Но Леви нас обманывал.
– Надо на него надавить – расспросить о