Клятва на стали - Дуглас Хьюлик

Магией, которую Рааз и его господин заключили в бумаги так, чтобы самим и взорвать. Ибо, как бы им ни хотелось приобрести записи Джелема, они еще больше возжелали покарать Жирное Кресло, после того как я сообщил им, что именно он стоял за нейяджинкой, которая атаковала их в погребе.

Хорошо, что месть практикуется не только преступниками и придворными.

Я бросил через плечо прощальный взгляд аккурат перед тем, как до публики дошло, что магическое сражение, как будто уже растекшееся над нею, не было частью представления. Она ударилась в панику. В тот же миг я встретился глазами с волхвом. Тот улыбался как дурак.

Между нами всколыхнулась толпа, и он исчез. Через секунду скрылся и я.

29

Испытывая соблазн сэкономить время и устремиться в парк падишаха по главным проспектам, я все-таки предпочел закоулки. Отчасти по привычке, но много больше из-за того простого факта, что я понятия не имел, сколь грандиозно или скверно обернутся события в театре. Магия предназначалась в основном для эффекта, чтобы привлечь внимание падишаха и волхвов, а также предоставить Раазу и его господину возможность спасти положение, схватив закурейскую шишку, которая была достаточно дурной, чтобы ввозить контрабандой в город имперскую магию, не говоря о ее применении в опасной близости к сыну деспота. Что еще, кроме измены, могла означать подобная комбинация?

Я не знал, выйдет ли Жирное Кресло оттуда живым, но это меня не заботило. Мамаша Левая Рука пожелала ему только позора, и меня не обязывали его мочить. Я сделал дело, и скатертью дорога. Мне было ясно одно: как бы ни развивались события, в ближайшие часы падишах с его свитой, включая Хирона, будут слишком заняты разбирательством с угрозой, сумятицей и хаосом. Всю ночь, если повезет.

А без везения никуда с учетом того, что мне предстояло.

Пока труппа Тобина репетировала, я знакомился с парком падишаха. Открытия меня не порадовали: высокие гладкие стены, снаружи защищенные широким открытым пространством. Возле стены не разрешалось быть ни зданиям, ни деревьям, и мысль о том, чтобы покрыть зазор прыжком на той же высоте, отпадала. Можно было воспользоваться пеньковой веревкой, но я считал себя слишком плохим канатоходцем, чтобы добраться от дальней крыши до стены, не засветившись и не упав. Насчет же перемахнуть – ну что же, я помнил не только о железных пиках, но и про стеклянный желоб, который тянулся вдоль стены сверху и заключал в себе, как сказывали, нить ртутных бусин. Говорили и то, что на поверхности каждой бусины имелся символ, начертанный волхвами при помощи рубинового стила. Как можно сделать стойкую отметину на капле ртути, было за гранью моего понимания, но я достаточно наслушался в Старом Городе о незадачливых ворах, которые вспыхивали на стене ярким пламенем, чтобы отвергнуть этот путь.

Что касалось подступов снизу, то выражусь так: истории о воротах, стражниках и сточных духах делали стену едва ли не обольстительной.

Приемлемый способ оставался только один. К счастью, я успел познакомиться с ним за мое недолгое пребывание в Эль-Куаддисе.

Псы, бродившие по площади за Собачьими воротами, зарычали на меня, загавкали и ощетинились, но предпочли держаться подальше. Пса, даже дикого, достаточно хорошенько побить, и он подожмет хвост при виде любого человека хоть с какой-то железкой. Не знаю, кто потчевал несчастных тварей железным прутом, но у меня имелись соображения об одном типе за воротами. Вопрос был только в том, насколько хорошо познакомился пес, к которому я направлялся, с прутом своего собственного хозяина.

– Отворяй, – велел я жестко, когда дошел до забранного решеткой арочного прохода, который и являлся Собачьими воротами.

Я смотрел в сторону как ради напускного безразличия, так и желая уберечь глаза от света лампы в его сторожевой будке. Собаки по ту сторону помалкивали.

– Проваливай, – донеслось оттуда.

Голос был намного довольнее, чем в мои прошлые визиты.

Я вскинул глаза, перехватывая его взгляд.

– Не борзей, – сказал я и подступил ближе к решетке. – Ты знаешь, чем это кончается.

Он не отступил – наоборот, сделал шаг вперед. Это был плохой знак.

– Тебя не велено пускать, – изрек он, перехватив древко короткого копья. – И даже приказано завернуть. – Другой рукой он взялся за копье ниже, и стальное острие начало крениться в мою сторону. – Силой, если нужно. И я думаю, что придется.

Хирон. Должно быть, распорядился сразу после моего ухода, когда я оставил его не в теплых чувствах по отношению ко мне. Я мог бы и сообразить.

Теоретически человек с рапирой может достать противника с коротким копьем. Деган делал это в прошлом и как-то вечером устроил даже разбор содеянного. Но от обсуждения очень далеко до настоящего поединка, и мне хватало ума даже не начинать. Мне было не справиться с копейщиком, особенно когда тот находился за запертыми воротами, и тем более после того, как я вытер его кушаком собачье дерьмо с сапог.

Я сделал шаг назад и поднял руки, показывая, что воспринял угрозу всерьез. Его это не впечатлило.

Думай живее, Дрот.

– Когда ты получил приказы? – спросил я.

– Какая разница? – Он окончательно решился и наставил на меня острие. – Главное то, что ты не войдешь. А если попробуешь… ну что же, расклад изменился. Мое слово против трупа. Согласен?

– Да, – кивнул я, – но ты попадешь в неловкое положение. Тебе придется объяснять, зачем ты убил свеженького иждивенца падишаха.

– Чего? – Дошло, он моргнул.

– Пьеса. – Я указал большим пальцем через плечо. – Сыграли нынче. Ему понравилось, он предложил патронаж. Теперь я принадлежу ему.

– Ха! – Стражник сплюнул на случай, если я не уловил презрения в его смешке. – Чтобы мой господин да взял тебя? Сомневаюсь.

– Думай что хочешь, только отопри и дай мне доставить послание.

– Какое послание?

– Которое мне поручил секретарь, естественно. – Я вздохнул и опустил руки.

Острие копья качнулось, но снова застыло.

– Нет никакого послания, – заявил он увереннее, чем мне хотелось. – И ты никакой не иждивенец. Иначе носил бы не визирев жетон, а моего господина.

Я глянул вниз, как будто забыл о латунном ромбике, который висел на груди.

– Тебе же сказано – он принял нас только что… а, не парься. Вот… – Я сунул руку за пазуху.

Страж напрягся и резко выставил копье. Я замер.

– Не сметь! – крикнул он.

Ну что же, я его откровенно достал – разве нет? И не знал, хвалить ли себя за это или ругать.

– Спокойно, – произнес я. – Полегче. Я просто хотел показать послание.

И медленно вытянул светлый, незапятнанный уголок шарфа Рта, который припрятал, понадеявшись, что тот сойдет при таком освещении за бумагу. Я шагнул вперед.

– Вот, взгляни.

Еще один шаг.

Стражник тронулся с места. Как и его копье.

– Достаточно, – сказал он. – Положи на клинок, и я подтяну к себе.

Сучня! Я хотел подманить его на расстояние удара ножом или ближе. Даже найдись у меня что-то, способное сойти за бумагу, оно не поможет мне попасть внутрь, если окажется на копье.

Я спрятал «послание» за пазуху и подступил еще на полшага.

– Ага, чтобы ты прочел? – Интересно, удастся ли мне схватить древко и подтянуть его владельца к прутьям? – Или уничтожил и потом сказал, что в глаза не видел?

Успею я ли подобраться, пока он не отпрянет?

– Нет, это вряд ли, – покачал я головой.

Он помрачнел сильнее. Я упускал его, рассказывая эту байку. Проклятье, я упускал и себя самого, вот наказание!

– Я не… – начал он, но вдруг осекся, и на его лице отразилось изумление.

Вполне оправданное с учетом того, что над его воротником расцвело оперение дротика, а тонкая стальная игла погрузилась в шею.

Он поднял руку, скользнул пальцами по ворсинкам и выдохнул первые полслога чего-то. Затем рухнул.

Я уже разворачивался и приседал, когда позади спросили:

– Каким надо быть дураком, чтобы полезть во владения падишаха?

Голос изошел от клока ночи, который направился ко мне, дополненный знойными очами и насмешливым тоном; от клока ночи, который заодно припрятал в рукав духовую трубку.

– Дурак уже совершил это дважды, – ответил я и выпрямился, когда Ариба приблизилась. – Что ты здесь делаешь?

– Я же сказала: присматриваю, чтобы ты не убился. – Она пожала плечами. – Поскольку ты именно этого и захотел…

– Не надо меня прикрывать.

Не здесь. Не сейчас.

– Ты волен хотеть чего угодно – чтобы звезды попадали с неба и превратились у твоих ног в алмазы, мне наплевать. Пока я не решу иначе, сегодня за тобой пойдут две тени: твоя и моя. – Она скрестила руки и вскинула изящную бровь. – Так и будешь стоять и ждать, пока прибегут разбираться, или войдем?

– И ты не собираешься мне мешать? – Я отступил на полшага.

– Зачем?

– Сама знаешь… – Я указал через плечо на парк. – Вдруг я убьюсь?

– Моя задача – помочь тебе выжить, а не удерживать от глупостей. Не думаю, что последнее вообще возможно.