Бессердечное небо - Каролайн Пекхам

вниз на ее тело с таким вожделением и потребностью, пульсирующими во мне, что понял, даже если у меня будет целая жизнь, чтобы любить ее, мне всегда будет мало её. Но у меня нет целой жизни. У меня осталось десять месяцев. Поэтому я попытаюсь вложить в это время столько любви, похоти и удовольствия, сколько смогу, одновременно стараясь стереть отца из этого мира и обеспечить ей безопасную жизнь после моего ухода.

Я задавался вопросом, найдет ли она кого-нибудь другого после меня, мой взгляд перебегал на бесценный рубиновый кулон, который она носила на шее, и собственническое рычание нарастало в моем теле при одной только мысли о том, что кто-то еще когда-нибудь прикоснется к ней.

Возможно, я должен был желать ей найти любовь, когда меня не станет. Но я не создан для самоотверженности, и одна только мысль об этом вызывает во мне дикую ярость, а также страстное желание потратить этот год на то, чтобы затрахать ее так основательно, чтобы знать, что ни один другой мужчина не сможет превзойти воспоминания обо мне.

Эгоист? Да. Но похуй. Она моя.

Я опустился между ее бедер, незаслуженный гнев все еще горел в моем теле, когда я раздвинул ее ноги и провел языком прямо по центру ее влажной киски, голодный рык вырвался из меня от ее вкуса, поскольку я обнаружил, что она уже так возбуждена.

Я втянул ее клитор в рот, и Рокси ахнула, когда полностью проснулась, с ее губ сорвалось проклятие, когда я сильно втянул ее, а затем вернулся к вылизыванию с жадностью голодного человека.

Я был взбешен одной только мыслью о том, что кто-то другой может подумать о том, чтобы прикоснуться к ней, и зверь во мне вздымался на поверхность кожи, требуя, чтобы я полностью овладел ею и напомнил ей, кому она теперь принадлежит.

Рокси громко стонала, прижимаясь ко мне бедрами, пока я лизал и сосал ее, насаживаясь на мое лицо, пока проводила руками по своим сиськам и дразнила соски, получая еще больше удовольствия.

Я зарычал на ее сладкую киску, вводя в нее два пальца, когда она застонала и кончила от нескольких толчков моей руки.

Ее позвоночник выгнулся дугой, и она красиво вскрикнула, когда ее влажная киска плотно обхватила мои пальцы, а я продолжал лизать ее клитор, пока она не перестала пульсировать вокруг меня, заставляя ее удовольствие длиться так долго, как только было возможно.

В тот момент, когда она опустилась обратно на матрас, я схватил ее за бедра и перевернул ее, воспользовавшись моментом слабости, пока ее тело было расслаблено, чтобы овладеть ею, пока она снова не начала бороться со мной за контроль.

Я обхватил руками ее круглую попку, сжимая ее плоть и застонал, вгоняя свой член в ее скользкую киску, придавливая ее к кровати и произнося ее имя, ощущая, как она идеально плотно обхватывает мой ствол.

Я жестко трахал ее, заставляя ее тело прогибаться под моим, когда ее крики удовольствия наполнили комнату, а кровать врезалась в стену так сильно, что я слышал, как дерево скрипит в знак протеста.

Я прижался грудью к ее спине, целуя и покусывая шею, а ее руки вцепились в простыни, и она проклинала меня между толчками моих бедер.

— Моя, — прорычал я ей на ухо, когда она попыталась оттолкнуться от меня, изгиб ее задницы был так хорош, когда я входил в нее, что я не смог удержаться, просунул руку между нами и прижал пальцы к ее другому отверстию.

— Господи, — простонала она, что, как я уже давно понял, означает «черт, да» на ее языке, и усмехнулся, вводя пальцы в ее задницу и еще сильнее трахая ее киску своим твердым членом.

Рокси кончила сильно и быстро, ее тело прижалось к моему и заставило мои губы издавать рев удовольствия, когда я выплеснул себя глубоко внутрь нее и укусил ее за плечо в доминирующем движении, которое было рождено зверем во мне. Я не мог остановиться, когда был рядом с ней, она заставляла моего зверя подниматься и привлекать внимание, ему тоже нужно сохранить свою власть над ней, так же отчаянно, как и мне.

Я вышел из нее и упал на кровать рядом с ней, притягивая ее к себе и ухмыляясь, когда она пыталась нахмуриться.

— Мудак, — пробормотала она, протягивая руку, чтобы пробежаться пальчиками по моему подбородку, отчего моя улыбка расширилась, что только еще больше раззадорило ее.

— Я ничего не могу с этим поделать, — запротестовал я, зная, что она против доминирования, но я также понял, как бы она ни противилась тому, чтобы я делал это с ней, но каждый раз она кончает намного сильнее, когда я так поступаю. Рокси, возможно, и не была покорной по своей природе, но ей безусловно нравилось, когда я принуждал ее быть подо мной, пока мы трахаемся.

— Ты за это заплатишь, — сказала она, ее губы дрогнули от удовольствия, что, как я понимаю, означает, она уже придумывает, как лучше обставить меня в следующий раз. Ей уже не раз удавалось отвлечь меня настолько, чтобы связать своей магией земли, и она брала на себя инициативу и скакала на мне, а не я подминал ее под себя, но нельзя сказать, что у меня имелись какие-либо возражения против такого наказания.

— Иногда я становлюсь собственником. Я пожал плечами, обхватив одной рукой ее задницу и притянув ближе, чтобы поцеловать эти полные губы и попробовать ее на вкус.

— Что было на этот раз? — поддразнила она. — Ты снова увидел, как я улыбаюсь какому-то другому парню?

Я усмехнулся, словно это прозвучало нелепо, хотя на прошлой неделе, увидев, как она смеется с тем повстанцем-мудаком с ямочками, я как бы набросился на нее, как Альфа, и затащил в боковой туннель, где оттрахал ее у стены. Но дело в другом.

— Драконы стремятся к сокровищам, — объяснил я, и она откинула голову в сторону, глядя на меня, ее темные волосы упали на мою руку, обнажив следы зубов, которые я оставил на ее плече, когда я, как зверь, укусил ее.

— Да, я заметила, как огромный сундук занимает половину нашей комнаты, — поддразнила она. «Не говоря уже о том, что каждый второй день я просыпаюсь с золотыми монетами, прилипшими к моей заднице». Она потянулась и достала монету с матраса позади меня, доказывая свои слова, и я ухмыльнулся ей.

— Самое важное для моего вида — отыскать самое ценное сокровище, какое только можно себе представить, а затем