Мама для сирот (СИ) - Павлова Зарина

У девушки были волосы цвета молочного шоколада, большие светло карие глаза и красивая, нежная улыбка. Незнакомка была одета в летнее платье из мягкой ткани персикового цвета. И ей этот цвет безумно шел. Она словно становилась моложе на несколько лет. Совсем юная и такая милая. Моя внешность была совсем другой. Возможно, потому что в этом мире не часто можно было встретить зеркала, но привыкнуть к своей внешности я до сих пор не успела. Мне казалось, что Надя из этого мира была очень красивой и не должна была быть обделена мужским вниманием. Но все ее воспоминания были пропитаны одиночеством и горем.

Я вышла из комнаты на втором этаже дома, прикрыла дверь и тихонько вздохнула. Каждый раз заглядывая в зеркало, я чувствовала нереальность происходящего. Я вдруг осознавала, что совсем не принадлежу этому миру. И становилось страшно, что когда-нибудь меня попросят его покинуть.

Все уже собрались у выхода и терпеливо ждали меня. Варя сидела на руках Глеба и что-то пыталась ему рассказать. Соня держала за руку Еву и не прекращала любоваться нарядами. А Егор и Сашка уже надевали свои новенькие кожаные ботинки и выходили на улицу.

Дорого до ресторана была недалекой, поэтому мы решили пройтись пешком. И это была самая грандиозная прогулка в моей жизни. Я старалась не подавать виду, но меня сильно напрягало, что каждый человек, встретившийся с нами на улице, обернулся и посмотрел на нас. Старшие дети это, разумеется, тоже заметили и притихли. Они выглядели настороженными и встревоженными таким поворотом. А я, кажется, понимала, в чем тут дело.

— Глеб, — обратилась я к мужчине, когда мы подошли к ресторану.

— Да? — мужчина открыл дверь, пропуская детей вперед, при этом Варя все еще сидела на его руках и совсем не капризничала.

— Столь бурной реакции людей на наше появление стоит винить тебя?

— Я думаю, да, — мужчина усмехнулся и, пропустив меня вперед, вошел следом. — Ты и сама понимаете, что в столице я достаточно известен. А после женитьбы ни разу не появлялся на этих улицах. Вот всем и любопытно.

«Оно и понятно», — подумала я, оглядывая помещение, в котором оказалась. — «Племянник короля, богатый, красивый, да еще и с кучей детей».

Мы оказались в большом зале, украшенном свечами. Стены были белыми, украшенными позолоченными канделябрами и украшениями. Столики почти все были заполнены. И все эти люди снова смотрели на нас. От такого внимания дети столпились около меня и замерли, не зная, что им стоит делать дальше.

— Господин! — рядом с нами появился высокий худой мужчина. Он оглядел всех оценивающим взглядом, а затем широко и льстиво улыбнулся. — Чего пожелаете, Господин?

— Приватный столик, — ответил Глеб, привыкший к такому отношению.

— Сию секунду, Господин!

Не прошло и десяти минут, как нас скрыла плотная бардовая шторка. Стол был большим, поэтому уместились все. Даже для Вари принесли подушки, чтобы ей было удобнее сидеть за столом. Сервис в столице намного выше, чем в глубинке. Это надо было признать.

— Это было страшнее, чем встретиться с кабаном, — пробормотал Сашка, откидываясь на спинку стула. — Дядя Глеб, почему люди так смотрели на нас?

— Потому что им любопытно, — ответил Глеб, перелистывая меню. — Чего бы вы хотели съесть?

— Хочу конфет!

— Чего-то сладкого!

— Мяса!

Дети начали наперебой перечислять всего, чего они бы хотели. Но стоило им заметить мой неодобрительный взгляд, тут же замолчали. Сладкое им, конечно, тоже заказали. Но сначала все съели нормальную еду — густой, наваристый суп. Пюре с большой котлетой и салат с добавлением редиса.

Разумеется, после столь сытного обеда, сладости были не так интересны. Я еще впила горячий зеленый чай с медом и смогла с чистой совестью сказать, что переела, но счастлива. Наконец-то не надо переживать о ночлеге и еде. О голодающих детях и дальней дороге! Теперь можно было просто расслабиться и наслаждаться вкусными деликатесами. Ну, не была я любителем путешествий. С детства была домоседкой. Только побывать дома удавалось редко. Мне всегда мешала работа.

— Это не самый вкусный обед в моей жизни, но один из незабываемых — сказала Ева, положив руку на живот.

— А какой обед самый лучший? — спросил Глеб, кажется, уязвленный таким замечанием.

— Мамин! Когда она впервые приготовила нам суп. Мы тогда не ели уже пару дней, — Ева прикрыла глаза. — Я еще помню тот вкус.

— Да, — Егор тоже прикрыл глаза. — Я тогда думал, что к нам спустилась святая дева Бога Света.

— Но самый вкусный — это медовый пирог, — сказал Сашка, доедая последнее печенье. — Он такой вкусный, что после него другое вообще есть не хочется.

— Ты так вкусно готовишь? — спросил Глеб, посмотрев на меня странным взглядом.

— Не то чтобы хорошо... — начала было я, но Сонечка меня перебила.

— Мама готовит лучше всех на свете, — уверенно заявила девочка, посмотрев в глаза Глебу. — Она лучшая мама на свете.

— Я не сомневаюсь, — фыркнул мужчина, найдя забавным такую пылкую защиту. — Хотел бы я тоже отведать чего-нибудь приготовленного тобой.

— Ты же уже пробовал, — недовольно произнесла я. — Когда я приготовила для всех солдат похлебку с мясом.

— М. Но я хочу медовый пирог, — протяну Глеб, в голове которого послышались капризные нотки.

Я фыркнула и, не выдержав, тихо рассмеялась. Дети удивленно смотрели то на меня, то на улыбающегося Глеба. Я тоже была удивлен. Атмосфера в нашей небольшой комнате была приятной. Я могла расслабиться и смеяться вдоволь. И где-то глубоко внутри это меня сильно пугало.

А что, если это не чувства Нади? Что, если это я сама испытывала симпатию к Глебу? Что, если я не смогу уйти от него, когда это потребуется? Это пугало. У меня уже был любимый муж. Я не была готова к тому, чтобы любить снова. Любовь... выматывала. Особенно к людям, в чьих руках была власть. А в руках Глеба ее было слишком много.

После обеда мы направились на поиски дома. Глеб вызвал карету, в которую с трудом вместились все, и мы направились вдоль улиц, пытаясь отыскать старенький, но такой родной и дорогой сердцу дом.

— Как его вообще можно отыскать в таком большом городе? — пробормотал Сашка, прилипнув к окну.

— Надя, — Глеб обернулся и посмотрел на меня задумчиво.

— Что? — я постаралась сделать вид, что меня совсем не удивило его внезапное обращение ко мне по имени.

— Ты являешься хозяйкой дома?

— Вроде бы...

— Тогда прикрой глаза и представь, что ты идешь к нему.

Я последовала совету мужчины. Не знаю, для чего это, но точно не безосновательно. Я представила, как открываю калитку, как вижу родной двор с кустами смородины, крыжовника и колодцем. Я направилась вперед по тропинке из широких камней. И тут же почувствовала, что меня тянет вперед и немного вправо.

— Туда, — уверенно сообщила я, указывая направление, но не открывая глаз.

Я слышала, как Глеб отогнал детей от двери, распахнул ее и что-то сообщил кучеру. А я все смотрела на свой дом и видела его совсем не таким, как раньше. Сейчас он будто бы светился красивым, сиреневым цветом. Я видела, как по стенам проходят искорки, и сам дом словно бы пульсировал. Как живой.

— Я вижу! Вон он! Вон! — звонкий голос Сони взорвал весь образ в моей голове.

Я вздрогнула и открыла глаза. По пейзажу за окном, я поняла, что мы находились за пределами стены. Людей тут было меньше, и почти никто не обращал внимания на карету. Это мне нравилось куда больше. Я хотя бы не чувствовала себя экспонатом в музее.

Вскоре и мой взгляд зацепился за знакомую крышу. Глеб снова распахнул дверь и приказал кучеру ехать в ту сторону. В голове словно взрывались искорки радости, когда я видела свой дом. И эта радость была не только моей. Мне казалось, что я могла чувствовать дом. Слышать его. Общаться с ним.

Карета с тихим шорохом остановилась. Дети гурьбой выскочили на улицу и кинулись к калитке.

— Кузьма! — позвал Ева домового. — Мы вернулись!

Я улыбнулась и собиралась уже вылезти из кареты самостоятельно, как Глеб придержал меня и подал руку. Я с недоумением приподняла брови, но приняла этот странный жест заботы. Мне все еще было очень некомфортно, когда Глеб смотрел на меня или касался моей кожи. Но я всеми силами заставляла себя не думать об этом.