Главное доказательство - Павел Орлов

Но именно на это мы и рассчитывали. Пока следователь Крутиков с оперативниками, сидя наготове в машине под домом, слушали нашу с господином Бердником беседу «в прямом эфире», Петя Соловьев из технического отдела параллельно записывал ее на портативный магнитофон. Ребята ждали до последнего, а уж потом, когда шум драки услышали, – дали по рации команду СОБРовцам. Те в квартиру и ломанулись. С крыши, на веревках. Через дверь могли не успеть – она у господина Бердника в квартире добротная, металлическая. Пока бы ломали.

Чуть позже мы с Платоновым сидим в своем кабинете на Чайковского и – извините за каламбур! – пьем чай. Да-да, именно чай, не сомневайтесь! Я же печени обещал. А вот легким я ничего подобного не обещал, и, поскольку Филиппов так еще из командировки и не вернулся, мы нещадно дымим прямо в кабинете.

– И знаешь, Серега, что особенно обидно? Я ведь про Бердника и сам мог догадаться. Еще раньше, когда понял, что Михайловская обморок симулировала. Надо было просто голову включить. Ведь если бы это Шохман из квартиры выходил, то Марина бы об этом Богомолову сказала. Тут-то ей чего скрывать? Наоборот, интересно: что это тут их общий начальник в столь поздний час делает? Уж не следит ли за своим администратором? А вот встреча Константина Михайловича с ее новым возлюбленным в планы девушки никак не входила. Кто его знает, как бы повел себя Бердник? Вдруг бы кулаки свои в ход пустил? Ох, и досталось бы тогда Юрию… Я, вон, до сих пор к ребрам притронуться боюсь.

– Да ну… – морщится Платонов. – Он же не пацан, чтобы драки во дворе устраивать.

– Да драки бы, случись что, и не было, Сереж. А случись – так это был бы всего один удар. Максимум – два. Я это на собственной шкуре испытал. Словом, Михайловская отнюдь не зря испугалась. Причем не на шутку. Помнишь, Богомолов нам говорил, что Марина очень бледная была? Падение-то можно изобразить, а вот бледность – как изобразишь? Поэтому-то номер ей и удался. От страха побелела – оставалось только на тумбочку прилечь. Так что мог я Константина Михайловича вычислить!

– Кстати, Паша, а ты уверен, что он Сорокина тоже не того… Вслед за Глебовым.

– Абсолютно, поскольку даже знаю, где он пребывает – эфэсбешник знакомый помог. Ровно неделю назад Виталий вылетел в Мюнхен, где у него троюродная сестра живет. Давно, больше десяти лет. А брать с собой Груздеву в его планы не входило. Я, когда к Берднику пошел, уже про это знал. Просто хотелось Константина Михайловича на вшивость проверить. Кстати, квартиру свою Сорокин действительно продал, и действительно Берднику.

– А Шохман? Он-то зачем тебя обманывал? Не думал над этим?

– Думал, конечно. Евгений Наумович прекрасно знал, что услуги частного детектива оплачивает не мать Власова, а Нечайкина. Соответственно, я работаю на нее, и поэтому со мной по некоторым позициям откровенничать не стоит.

– В смысле?

– В смысле того вечера. Оказывается, есть у господина Шохмана зазноба. Михайловская разоткровенничалась. Не так проста эта Марина оказалась! Мне один знакомый барыга как-то такую фразу сказал: глупая секретарша старается выделяться внешностью, умная – исполнительностью, мудрая – старается не выделяться ничем. Вот и Михайловская, кажется, эту заповедь строго соблюдала. Знала она все и о шефе, и о Нечайкиной с Власовым. Но помалкивала. А Шохман в тот вечер к любовнице ездил. А про ресторан наплел, договорившись с Казакевичем. Мужская солидарность. Они, видимо, там бывали частенько, вот и остановились на «Горке». Кто ж мог знать, что именно в этот день в ресторане будут свадьбу праздновать, да еще и Глебова убьют?

– Прямо «Санта-Барбара» какая-то получается, – недоверчиво усмехается Платонов.

«Уж чья б корова.» – хотел было парировать я, но на сей раз успел сдержаться. У Сереги с Леной Романовой опять что-то не задалось – вон, весь серый ходит. Подробностей я не знаю, но в любом случае не стоит бередить ему душу.

– Жена, Сереж, никогда не должна знать слишком много. Как бы отношения в семье ни сложились. А тут… Возможно, Евгений Наумович испытывал своеобразный комплекс вины перед женой и нарочно свел ее с Власовым. А может, он просто хотел иметь на нее… ну, скажем, аналогичный… компромат. Вот и организовал этот выезд на дачу. Или же это был своеобразный способ самозащиты – у тебя, мол, тоже рыльце в пушку, так что давай не будем. Да кто его знает, зачем ему это нужно было? Лучше давай эту тему оставим. Терпеть не могу в чужую постель влезать – даже в связи с оперативной необходимостью.

– Наверху твои взгляды не разделяют, – усмехается в ответ Платонов. – Вон, даже генерального прокурора за это дело с должности сняли.

– Чушь, Сережа! Совсем не за это его сняли. Баня была всего лишь поводом. Сам подумай: кто из этих государственных бонз сам в бассейне с девочками не кувыркался? Прокурор – такой же мужик, и это его личное дело. С женой пускай разбирается, а не с президентом. А на всю страну этот материал показывать – и вовсе идиотизм. Идиотизм и мерзость. Я бы на месте того же обывателя задался вопросом: у ФСБ что – других дел нет, как за прокурорами в бане подглядывать? Лучше бы подглядывали за теми, кто жилые дома взрывает.

– Паша, ты меня за кого держишь? Шучу я. Понятно, что людей такого уровня за такую фигню не увольняют. Зацепила прокуратура кого-либо из неприкасаемых, вот «обратка» и пошла. Ладно, хрен с ней, с политикой. Ты скажи лучше, когда из отпуска-то выходишь?

– А вы что – соскучились?

– Не знаю, как другие, а я соскучился, – вздыхает Серега. – Ты же знаешь, что я с большим удовольствием неделю в засаде просижу, чем один отчет составлю. Задрали бумаги – сил нет! У тебя с этим делом гораздо лучше получается.

– Скоро уже приступаю.

А еще позже – на следующий день после ареста Бердника – я стою на Арсенальной набережной, возле проходной «Крестов». Людмила могла бы встретить Сергея и без меня, но она уж очень просила меня прийти.

– Пашенька, ведь если бы не ты.

– Работа у меня такая, – отделываюсь я дежурной фразой, стараясь придать голосу будничные интонации. Но довольная улыбка все же вылезает. – Кстати, скажи-ка мне одну вещь. Почему ты, когда мы первый раз встретились, мне про ключи ничего не сказала?

– Какие ключи?

– От квартиры Глебова, которые в машине Сергея нашли.

– Честно?

– Честно.

– Знаешь, забыла про них. Хм. Без комментариев.

Выйдя из дверей, Сергей на миг замер в нерешительности. Его будто оглушило непривычное ощущение простора и воздуха. Затем увидел нас.

Нет, они не бросились друг другу навстречу и не замерли, обнявшись и не обращая внимания на спешивших по своим делам редких прохожих. Они просто стояли и молча смотрели друг на друга. Но, если меня когда-либо кто-либо спросит, знаю ли я, что такое счастье, я вспомню Людкины глаза и молча кивну.

А сейчас… Сейчас я почувствовал себя лишним. Какого черта Людмила меня сюда притащила?

И тут, словно почувствовав, женщина повернулась ко мне.

– Пашенька. Спасибо тебе!

– Не за что – работа такая, – повторил я. На, кстати, возьми!

– Что это?

– Банковская карточка. Она мне больше не нужна – я гордый.

С Сергеем мы прощаемся молча. Просто крепко, по-мужски, пожимаем друг другу руки. А потом я, категорически отказавшись от Людмилиного предложения подвезти, ухожу. Зачем им сейчас компания?…

Медленно бреду по набережной с ощущением какого-то внутреннего умиротворения, сопричастности к чему-то очень нужному, очень важному и очень доброму. Нет, я не столь наивен, чтобы пытаться переделать мир. Вполне достаточно, что я сделал добро просто одному конкретному человеку. Но ведь после этого мир стал пусть на самую малую долю, но все же лучше – не так ли?

Делайте добро. И – удачи вам!

Примечания

1

Действительно – кретин. Мог бы просто ввернуть назад стержень и сунуть карандаш Димке в портфель. Но что поделаешь – оперативная смекалка лишь с опытом приходит. А карандаш жалко – хороший был, чешский…

2

Допускаю, что в данной ситуации я излишне самонадеян. Интересующихся могу отослать к собственному опусу под названием «Оперативный гамбит».

3

Господи, ведь умная же баба! Неужели из окна «БМВ» седьмой модели до такой степени перестаешь видеть реальную жизнь?…

4

Давным-давно – кажется, в Самаре – на стенке одного из кабинетов в экспертно-криминалистическом отделе тамошнего УВД я увидел шутливый плакат, который почему-то врезался в память: «Расценки на заключение эксперта: „НЕТ" – 10 руб. „ДА" – 50 руб.».

5

А я что говорил? Все же опыт – великая вещь!

6

Наверняка врет, как попадья на исповеди…

7

При условии, что эти джинсы тоже «что-либо» не очень сильно сдавливают…

8

Интересно, моему папане сейчас не икается? Он ведь тоже в свое время закончил аспирантуру философского факультета ЛГУ. И диссертацию писал по марксистско-ленинской трактовке какой-то глобальной проблемы гносеологии.