Скиф-Эллин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

— Ты был прав! Мы нашли медь! Вот, видишь!

Я сделал вид, что вижу то, что хотел найти, хотя на самом деле ни за что бы не подумал, что это и есть медная руда. Привык, что медь имеет другой цвет. Наверное, это какая-то соль данного металла. Чуть не ляпнул это рудознатцу. Пришлось бы потом долго рассказывать, что такое кислоты и их соли с металлами, а на меня смотрели бы, как на хронического трепача.

Позже в моем шатре Ситалк тихо поведал более важную информацию:

— Мы наткнулись и на золотую жилу, — и продемонстрировал серо-зеленый камень с тусклым золотым блеском.

Попадись мне такой камень в горах, я бы буцнул его и пошел дальше. Разве что подумал бы, что тяжеловат для своего размера

— Оставь в штольне треть рабочих, а остальные пусть строят плавильные печи, жилые и служебные строения и обносят рудник рвом и валом с частоколом. Когда пришлю помощь, возобновишь добычу на полную мощность, — приказал я, а позже показал, где и что должно находиться.

На следующий день, оставив десятерых воинов-тавров охранять рудник и рабочих, я вместе с Бутунатосом и остальными его людьми поехал в Херсонес, чтобы нанять строителей, купить рабов обоего пола и снабжение на полгода, потому что зимой туда будет трудно добраться. Все это будет отправлено в горы. Взамен оттуда перед первыми заморозками прибудет арба с почти талантом (двадцать пять с половиной килограмм) золота и двумя сотнями талантов меди. И это после вычета доли тавров.

Еще одну десятину заберет город. Но не просто так.

— Херсонес стал тесным, нам надо расширяться, — сказал я Агасиклу. — Раньше вы обходились без доходов от моего рудника, вот и не рассчитывайте на них в своих обычных делах. Пусть эти деньги пойдут на строительство новых стен и башен.

Демиург, раскатавший было губу на свалившиеся с неба богатства, покряхтел немного, но согласился:

— Ладно, пусть будет по-твоему.

Архитектора пригласили из Коринфа. Оказывается, есть полисное деление специалистов этой профессии: коринфские считаются лучшими строителями крепостных стен и башен, афинские — храмов, милетские — многоэтажных жилых домов, критские — мавзолеев… Где построить стены и башни и какие, мы с архитектором решали вместе. Если я указал неправильные места, то по его вине. Все равно потомки исправят.

56

Богатство не делает счастливым, а всего лишь меняет одни проблемы на другие. Раньше у меня были хлопоты с судном, а теперь к ним добавились рудник и ювелирные и бронзовые мастерские, в которых наемные рабочие и рабы изготовляли из моих металлов украшения, посуду и другие востребованные товары. Добыча меди возросла примерно до полутора тонн в год, а золота — до центнера. Возросло и воровство среди рабочих, что делало мою жизнь еще более волнительной. Хорошо, что отказался от мысли открыть лавки и заняться розничной торговлей, а продавал оптом, отвозя большую часть продукции на своем судне в Гелон.

Когда эти заботы надоедали, я отправлялся поруководить строительством крепостных стен, которые росли не по дням, а по часам. Внешнюю и внутреннюю оболочки возводили из блоков, изготовленных из местного известняка, довольно прочного, а забутовывали мелким камнем и глиной. По мере роста стен начали разметку новой части города, разделив ее улицами шириной от четырех до шести метров на прямоугольные кварталы примерно одинакового размера. Состоятельные граждане начали покупать там участки под строительство нового дома.

Я тоже вложился, купив участок — квартал на берегу моря, подальше от порта и цистерн по засолке рыбы. Через пять лет, когда стены и башни были почти готовы, построил на половине участка новый дом с водонапорной башней, баней, водопроводом и канализацией. Пусть археологи будущего поломают голову, размышляя, откуда у древних греков были такие знания? Местный художник, судя по склонности к пьянству, талантливый, расписал стены комнат подвигами Геракла и сценами из трагедий и комедий греческих драматургов, а в бане стены и украсил мозаиками из покрашенной гальки. Сухими они были тусклы, но если облить водой, наполнялись ярким цветом.

— Могу изобразить здесь купающуюся Афродиту, — предложил он.

— Кого хочешь, лишь бы это были голые бабы с большими упругими сиськами, — сказал я.

Когда сам голый, хочется видеть в таком виде и представительниц противоположного пола.

Художник выложил разноцветную гальку в виде двух голых женщин возле амфоры для омовений и пару голубей. Зачем там нужны были птицы — понятия не имею. Может быть, добавил по привычке, ведь богинь всегда изображают в компании голубей, а нарисованные им женщины, судя по размеру сисек, были истинными обитательницами Олимпа.

На второй половине участка я построил для города гимнасию, убив сразу двух зайцев. Теперь мой сын не должен был ходить далеко, чтобы заниматься спортом, что обязаны были делать все мальчики, годные по здоровью, и я исполнил литургию — общественную повинность граждан с имуществом от трех талантов. Такие повинности были регулярными и чрезвычайными. К первым относились устройства религиозных праздников и соревнований, которые проходили каждый год. Ко вторым — отчисления на армию, флот и ремонт крепостных стен. Первые были небольшими, но частыми, порядком раздражали. Год, что я строил гимнасию, и два года после меня не напрягали по поводу регулярных литургий, только скидывался на постройку стен. Так заведено у греков: чем ты богаче, тем больше обязан тратить на защиту своего полиса. Денег у меня было столько, что талант серебром в год абсолютно не напрягал. Тем более, что я уже усвоил древнюю мудрость «Кто не хочет строить крепостные стены в своем городе, тот будет строить в чужом».

Пока шло сооружение новых защитных укреплений, до нас дошли слухи, что Царь Всего приказал долго жить в славном городе Вавилоне, как и предсказывали ему халдейские прорицатели. Одни утверждали, что Александра Македонского отравили недовольные македонцы, потому что пытался превратить их в таких же холуев, как бывшие подданные Державы Ахеменидов, другие — что это дело рук Антипатра, которого царь собирался лишить наместничества в Македонии, третьи грешили на персов. Как бы там ни было, первый крестовый, извините, западно-европейский поход в Азию закончился. Начался раздел награбленного между старшими командирами. Многие народы, которых не устраивала власть македонцев, зашевелились, решив использовать сложившуюся ситуацию для обретения свободы в их понимании этого слова.

Первыми это сделали афиняне, взбунтовав и другие полисы. Их армия вторглась в Фессалию, где в городе Ламия осадила Антипатра с небольшим войском. Хоть убей, я не помнил, кто выиграет в этой войне, поэтому держал нейтралитет, что посоветовал сделать и остальным гражданам Херсонеса. Пусть разбираются сами, а мы поможем добить проигравшего.

Если сухопутная составляющая этой войны по большому счету не касалась интересов жителей Херсонеса, то морская заставила нас прекратить торговлю с портами Мраморного и Эгейского морей, потому что, если ни одна, так другая сторона конфликта считала наши суда своей законной добычей. Пытались захватить и «Альбатрос» на пути из Афин, но Аменемуна сумел удрать под парусами, благо ветер был довольно свежий. Второй проблемой стало то, что из-за прекращения вывоза зерна из Причерноморья, оно сильно подешевело. На Херсонесе это не сказалось, потому что экспортировал мало, только в урожайные годы, а вот Боспорскому царству — когда-то главному поставщику пшеницы в Афины и другие греческие полисы, а ныне потесненному Египтом, включенным Александром Македонским в эллинский мир — пришлось туго. Мало того, что некуда было девать богатый, как назло, урожай, так еще и сотни судовладельцев остались без доходов, а тысячи моряков — без работы. Решить эти проблемы боспорцы решили за счет соседей. Несколько десятков их торговых галер занялись пиратством. В том числе напали и на херсонесский караван, захватив три судна. Видимо, были уверены, что мы слишком слабы, чтобы отомстить.