Бухтарминские кладоискатели - Александр Григорьевич Лухтанов

— Ты плохо знаешь коварство оплывин. Бывает, так ударит, что на противоположный склон вылетит. Правда, Рома?

Роман промолчал, но вспомнился ему давний эпизод из раннего детства, когда ещё жили на Юзгалихе. Он, школьник второго класса, учился тогда в начальной школе в Подхозе. От дома всего пара километров, но по пути на горе висит снег, в любую минуту готовый свалиться на голову. Чтобы не ходить каждый день и не подвергаться опасности, жил там в чужой семье — как говорил отец, «в людях». Но ведь раз в неделю, в воскресенье, как не побывать мальчишке дома! Было раз, пришёл за ним отец в большой снегопад, по-местному «кить». Говорит: «Подождём, сынок, чую, вот-вот свалится оплывина. А тут самое опасное место, как бы нам под неё не попасть!» Снег рыхлый, как пух, и навалило свежего выше колен. И вот стоят они, смотрят, как струйками то там, то там стекают по склону снежные ручейки. Дом совсем близко, слышно, как взлаивает Трезорка, — видно, мать вышла покормить его. И идти-то всего ничего, а вот поди-ка какая незадача! Отец всё притоптывал и говорил: «Бывает, оплывина сорвётся от упавшего с ветки кома снега или от того, что громко чихнул». И тут что-то зашуршало на горе, и снег с шипением помчался на них. В ту же секунду резко ударила волна упругого воздуха, дыхание перехватило, лицо забила снежная пыль, и какая-то слепая чудовищная сила чуть не сбила их с ног. Лёгкие забивала сухая снежная пыль, Роман чувствовал, что задыхается. И вдруг всё стихло и остановилось. К счастью, оплывина прошла мимо, хотя и совсем рядом, и не задела их. Маленький Рома говорит: «Теперь идём, папа, оплывина прошла». А отец ему: «Погодим ещё чуток — как бы следом и вторая не жахнула». И верно, всё опять повторилось. Одна лавина упала на другую. Ещё немного подождали, и отец говорит: «Вот теперь можно. Я пройду, а ты жди, когда я тебе сигнал дам, — не дай бог, как бы третья не пошла. А уж тогда иди скоро, не останавливайся». Рома шёл по оплывине и удивлялся: свежий снег мягкий да рыхлый, а тут лежал твёрдый, что твой бетон.

Полузаплывший снегом вход издали выдавал штольню. Куржак повис на ветвях близстоящих деревьев, штольня дышала, изморозью украшая всё вокруг себя.

Все остановились, оглядываясь вокруг. Нигде никаких следов — штольня никого не привлекала и казалась чужеродным явлением в тайге.

— Доставай свою пушку, — скомандовал Роман, обращаясь к Егору, — посмотрим, прячется ли кто в этом убежище.

— Да нет там никого, — уверенно сказал Стёпа. — Даже зайцы и те стороной обегают эту дыру. Вон они, следы, и все мимо. Заяц потопчется рядом, а в штольню почему-то не хочет лезть.

— Значит, боится, — многозначительно сказал Егор.

Сняв ружьё, он пальнул раз, другой. Эхо разнеслось по лесу и смолкло вдали у вершины скальной гряды.

— И верно, никого, — согласился Рома, снимая лыжи.

Гуськом все втянулись в штольню; свет карбидок довольно тускло осветил промороженные стены, сверкающие снежной изморозью. Зима, а в Подземном городе то ли весна, то ли осень, и ни зима, и ни лето.

— Не вижу особого комфорта, — проговорил Роман, оглядываясь вокруг. — Сквозняк тянет — где уж тут зимовать медведю? В берлоге и то лучше.

Егор его поддержал:

— Ну да, там хоть не дует, и медведь сам себя обогревает под снежной шубой. Надышит — и тепло. Сосёт себе лапу — и никаких забот. А здесь ни того, ни другого. И следов его «постели» не видно.

— Какая ещё постель?

— Та, что готовит Михайло Иванович для зимы. Там и валежник, и кучи веток. А как же иначе спать, не на голой же земле? А то, бывает, ещё поворочается с боку на бок, чтобы лежанка поудобней получилась, по форме тела. А здесь ничего этого нет, кроме заваленного камнями чудика.

— Вот и хорошо — первое препятствие, считай, преодолено. Лучше мёртвый бергал, чем живой медведь. Двигаем дальше, — командовал Степан.

По очереди пролезли в пролом. Стёпа разглагольствовал:

— Помню, как осенью зашли сюда и поразились внезапно наступившей тишине после яркого солнечного дня, полного щебета птиц и шума реки, а сейчас только мрак и полное безмолвие — что на улице, что в подземелье.

— Беспросветная тьма, таинственная и враждебная, — поддержал его Роман. — Царство бога подземного мира Аида, где обитают мёртвые. Однако благодаря пещерам не вымер человеческий род.

— Теперь осторожней, тут провал, — предупредил Степан. — Сначала надо осмотреться.

Пламя двух карбидок едва пробивалось сквозь непроницаемую тьму пустоты, лишь ближние обломки грунта высвечивались светлыми пятнами. Роман внимательно разглядывал стенки подземной камеры.

— Кажется, я понимаю, в чём дело, — наконец, сказал он. — Здесь везде известняк — порода, растворимая в воде. Отсюда и образовавшиеся подземные пустоты, по существу водяные промоины. Называется карст.

— Тут есть боковые ответвления, похожие на норы, так они малы, — на правах ранее здесь побывавшего объяснял Степан, — их несколько, и в них можно запутаться, потерять ориентировку и вообще заблудиться. Надо бы сделать метки, пронумеровать их или дать название каждой.

Роман согласился, добавив:

— А я думаю, надо сделать план, как делают в шахтах и на рудниках, — и тогда всё будет ясно, и не заблудишься.

Пробыв в подземелье не более двух часов, поздним вечером в тот же день путешественники вернулись домой.

Рассказ о путешествии Брема

У Петра Ивановича на чердаке завалялась старинная книжка «Жизнь животных» авторства немецкого натуралиста Альфреда Брема. Мальчишки обнаружили её и зачитали до дыр. У Стёпы и Романа она стала любимой, ведь там рассказывалось о жизни диких зверей — тех, что живут у них в лесу. А какие там картинки! По ним можно узнать и определить всех обитателей тайги, что летают и бродят вокруг их дома, изредка выглядывая из зелёной чащи. А тут ещё Станислав подогрел интерес:

— Роман, в библиотеках Томска разыщи книгу о путешествии Брема по нашим местам, по тайге Алтая. Прочтёшь — не пожалеешь.

— Неужели столь знаменитый автор бывал в наших краях?

— Не только бывал, но и всё описал. Про станицу Алтайскую, как тогда называли Катон-Карагай, про озёра Зайсан и Маркаколь и даже про Зыряновск. А было это в 1876 году.

И вот теперь тоска по родным местам, по тайге, по Большой Речке заставила Романа отправиться в библиотеку. И верно — в читальном зале университетской библиотеки нашлась эта редкая книга. Домой её не давали, но и в библиотеке, заполучив её, Роман