Станешь моей победой - Викки Марино

— Так ты… — бьет меня по рукам Аня, заливаясь краской. — Мирон! — и смотрит строго.

А я снова смеюсь. Какая же она все-таки забавная и чертовски красивая.

Скажите, ну как в такую не влюбиться?

Мое сердце, и душа, и тело — все в едином порыве стремится к Тихоне. Потому что только рядом с ней я чувствую себя живым, только она делает меня самым счастливым человеком. И я никогда не смогу отказаться от нее.

Брошу весь мир к ее ногам. Сделаю все, чтобы она каждый день улыбалась. Иначе быть не может.

Потому что…

Любовь не прощает ошибок.

Любовь не терпит расстояний.

И если мы вместе, то только до конца!

— Переезжай ко мне, Ань — прошу в миллионный раз и, заваливаясь в квартиру, с ходу принимаюсь раздевать принцессу. — Хочу приклеить тебя к себе. Привязать. Не отпускать, — не знаю, как она еще держится, но меня самого разматывает от этих признаний. Давно понял, что попал. — Давай летать, маленькая. Трахну тебя так, что сразу согласишься!

И в моем идеальном сценарии Тихоня сама на член запрыгивает, седлает, словно самая резвая наездница. Но вместо этих ролевых фантазий Аня останавливает меня.

— Нам надо поговорить, Мирон.

Да какие, к черту, разговоры, когда я яйцами могу кирпичи колоть?

— Так ты говори, а я буду слушать, — подхватываю недотрогу на руки и несу на кухню. Давно мечтал разложить ее на столе. Сожрать, трахнуть. Потом снова сожрать. И снова трахнуть.

— Мирон, подожди… Да стой же ты! — гнет свою линию принцесса. — Это очень важно! — извиваясь на столе, одергивает платье, скрывая то, что по праву принадлежит мне. — Слышишь меня? Мир!

— Аня, я же сдохну сейчас, — тут я уже буквально стонать начинаю. Эмоций так много, что ловлю лютый передоз, тремор мышцы разбивает. — Лежи… Лежи, блядь… Не дергайся. Тихая!

Быстро снимаю с себя шмот и бросаю его на пол. Потом, не давая ей опомниться, снова неприлично задираю платье и стягиваю трусики. Блядь, нагота Тихой — запрещенный прием.

— Хочу знать, как тебе нравится, — целуя внутреннюю сторону ее бедра, курсирую выше, к звезде.

Аня же давится рваными вздохами и, наконец, сдается. Приподнимается на локтях, сильнее разводит ножки. Кусает губы, ресничками хлопает и просто убивает меня сексуальностью, которую она прячет за своей скромностью.

— Мне все нравится. Все, что связано с тобой, — шелестит недотрога.

И я, недоебанный ублюдок, вижу, сука, зеленый свет. Хотел же долго и нежно, чтобы Аня каждую секунду получала удовольствие, чтобы смаковала каждый оргазм, но не смог удержать в себе демона похоти и соблазна.

Стягивая Аню со стола, поворачиваю ее к себе и спиной и давлю на поясницу, заставляя лечь на стеклянную поверхность, вжаться сиськами так, чтобы их расплющило. Никогда не считал себя извращугой, но в случае с Аней мне хочется перепробовать с ней все, на что только способна наша фантазия.

Пакуя член в резинку, скольжу глазами по обнаженному телу: оттопыренный зад, на котором мне хочется оставить след от ладони, тонкая талия, выпирающие позвонки, словно клавиши на фортепиано и нереально нежная кожа.

И этот сумасшедший контакт, наша близость — как глоток свежего воздуха, как удар в солнечное сплетение, как толчок в сердце, как взрыв в голове. И уже не остановиться: я хочу ее всю, без остатка, до конца, чтобы Аня не думала о ком-то еще, кроме меня.

Когда вхожу в Аню, весь мир замирает. Остается лишь наше дыхание, стук сердец и громкие стоны. Чувствовать ее, наблюдать, как с каждым толчком Тихоня все больше расслабляется и отдается ощущениям — это что-то невероятное. А когда я наклоняюсь, прижимаясь к спине Ани телом, и кусаю ее за шею, принцесса вскрикивает так страстно, что у меня тут же яйца поджимаются.

С каждым толчком меня вышвыривает в параллельную реальность. Сейчас, когда принцесса больше не испытывает дискомфорта после нашего моего первого раза, я могу трахать ее, не сдерживаясь. И она, кажется, не против. Сильнее зад оттопыривает, подмахивая мне. Но стоит только ускориться, вбиваться жестче, как Аня тут же кончает, а следом за ней улетаю и я.

И так еще несколько раз…

— Как думаешь, они спасутся? — взволнованно спрашивает Аня, когда видит в фильме кадр, где девушка с раненым мужиком убегают от убийцы.

Но ответить на вопрос у меня не получается, потому что я особо не вникал в содержание, а вместо этого наслаждался обществом моей принцессы. Обнимал ее, целовал, пытался снова развести на секс, но Аня тут же пресекала эту затею.

— Ну, мужик может и скопытится. Смотри, как кровяка шпарит. Скоро загнется, — несу какую-то дичь, пока не замечаю, как Аня меняется в лице, словно все это происходит не в кино, а разворачивается прямо перед ее глазами. — Да успокойся, сладкая! — наматывая локон на палец, целую недотрогу в шею и собираю губами ее мурашки. Клянусь, еще немного и она сдастся, а потом мы перейдем в горизонтальное положение. — Кстати, ты знаешь, что в мире есть одно лекарство, которое лечит от всех болезней? — шепчу ей на ухо и забираюсь рукой под футболку, тут же сжимая аккуратную, упругую грудь, которая идеально ложится в ладонь.

Я точно на ней помешался, если ничего вокруг не вижу и не слышу. Похоть буквально слепит меня. Но это же нормально, когда двух людей тянет друг к другу. И это не тупой секс, а полная синхронизация.

— Вчера к нам приходил Плутос, — прилетает мне точным ударом лоб информация от Тихони, и я даже не сразу догоняю, что она имеет в виду.

Поднимая на нее глаза, убираю руку из-под футболки и отодвигаюсь на другой край дивана.

На какое-то время ловлю тишину, чтобы переварить услышанное. Таращусь на Аню, не моргая и, сука, жду, что она выдаст это за тупой розыгрыш. Но, черт возьми, по глазам вижу, что это никакой не прикол.

— Ты, блядь, шутишь? — рычу, сцепив зубы, как только эта информация добирается до мозга и разносит мне чердак. — Почему я только сейчас об этом узнаю?

Замечая, как меня начинает потряхивать, Аня подрывается с дивана и отходит на метр. Я двигаю за ней следом, вот только Тихая тут же пятится назад. Мышка чувствует опасность. И правильно, потому что сейчас злость начинает набирать такие сумасшедшие обороты, что хочется все ломать, крушить и взрывать, оставляя за собой лишь пыль и пепел. Словно меня облили керосином и поднесли спичку.

— Я пыталась тебе сказать, но ты… но ты… — шелестит принцесса едва слышно и виновато опускает глаза.