Полная история Христианской Церкви - Александра Бахметева

Эфиопию (или Абиссинию) просветили Фрументий и Едесий. В начале IV века они, будучи еще отроками, поехали в Эфиопию с тирским ученым Меронием и другими путешественниками. Варвары напали на путников и умертвили всех, кроме двух отроков, которых представили царю. Царь полюбил их, а когда через несколько лет умер, то его вдова поручила Фрументию и Едесию воспитание сыновей и управление государственными делами. Были ли они с детства христиане, неизвестно, но тут стали сближаться с местными христианами и благосклонно принимать всех христиан, приезжавших для торговли. Они всеми средствами помогали им распространять святое учение, строили церкви, и христианская вера все больше и больше утверждалась в Абиссинии. Когда новый царь достиг совершеннолетия, они передали ему дела, а сами отпросились на родину. Едесий пошел в Тир, а Фрументий в Александрию, где сообщил епископу Афанасию об успехах веры в Эфиопии и просил назначить туда епископа. В Александрии в то время проходил Собор. Афанасий, выслушав Фрументия, обратился к присутствовавшим епископам словами фараона: «Где нам найти человека, как сего, который был бы исполнен Духа Божия?» – и рукоположил самого Фрументия в епископы Абиссинии. Фрументий основал свою кафедру в городе Аксуме и вскоре просветил всю страну светом Евангельского учения. Церковь отмечает его память 30 ноября. Известно, что в этой далекой стране благовествовали святые апостолы Матфей и Фома, но потом христиане редко посещали ее; и святое учение не распространялось до Фрументия.

Упомянем и о том, что ко времени царствования Константина относят известия о распространении веры на Таврическом полуострове (в Крыму). Мы знаем, что еще в I веке там благовествовал святой апостол Андрей, затем св. Климент. Когда он был изгнан в Херсонес, там уже было 2 000 христиан. Но в Херсонесе Таврическом жило и много иудеев, которые старались остановить распространение веры и возбуждали гонения на христиан. Но ревнители христианства неоднократно отправлялись в Херсонес для благовествования. Они проповедью и чудесами обращали к Христу язычников, часто терпели оскорбления и гонения, а иногда отдавали жизнь за Христа. Церковь чтит 7 марта память этих неустрашимых проповедников: св. Ефрема, Василия, Евгения, Елпидия, Агафодора, Еферия и Капитона. Последние два жили во время царствования Константина. Предание гласит, что от Капитона язычники потребовали знамения в подтверждение проповеди и что он, в твердом уповании на Бога, вошел бесстрашно в огонь и долго молился среди пламени, оставаясь невредимым. Тогда свидетели этого чуда сказали единодушно: «Один Бог – Бог христиан, великий и сильный!» Вслед за тем многие приняли христианскую веру, и св. Капитон был несколько лет епископом в Херсонесе, главном городе Таврического полуострова (близ Севастополя). Херсонская епархия всегда направляла епископов для участия в Соборах и подписывалась под их определениями.

В Персии было в ту пору было довольно много христиан. Персидский царь Сапор, желая дружбы с Константином, присылал к нему посольство. Константин письменно просил его покровительствовать христианам его империи, признавая, что он и сам почитает и прославляет Бога христиан.

Успехи нового учения и явное расположение царя Константина к христианам были, конечно, неприятны язычникам. Некоторые из них, правда, принимали веру, чтобы угодить царю и в корыстных целях, но многие не скрывали своего негодования. Оно было особенно сильно в Риме. Там язычники все еще ревностно держались своего богопочитания, не столько из-за веры к богам, сколько потому, что считали славу и величие Рима нераздельно связанными с древним богопочитанием. Теперь становилось очевидным, что Рим клонился к упадку. Он утратил прежнее значение, перестал даже быть местопребыванием императоров: западные жили в Милане, восточные – в Никомидии. Все это раздражало римлян. Они смотрели на распространение христианской веры как на причину бедствий, а Константина, как явного покровителя христиан, не любили в Риме. Он это знал и редко и неохотно посещал древнюю столицу. Наконец, он задумал основать новую столицу, христианский город, который никак не был бы связан с язычеством. Ему понравилось положение Византия, древней крепости на берегах Босфора, и он выбрал ее в качестве новой столицы империи, значительно расширил, построил для себя дворец, великолепную палату для сената, водопроводы, торжища, театры. Новые здания походили на такие же в Риме, так что казались перенесенными из ветхого Рима в новый. Но идольские капища уже не строились в новой столице, а вместо Колизея, где происходили бои гладиаторов и потешные игры, император велел построить цирк для конских бегов. Кровавые игры и бои гладиаторов были запрещены в христианской столице. Идолы богов, вынесенные из разрушенных капищ, служили украшением города. Появились великолепные христианские церкви; первая была посвящена Софии, Премудрости Божией. Новый город также был посвящен Пресвятой Богородице и стал называться Константинополем; называли его еще Царьградом и Новым Римом.

Постоянно заботясь о распространении веры, Константин открывал училища, заказывал списки Священного Писания, щедро помогал постройке церквей, велел разрушить несколько языческих капищ. Во всех указах и распоряжениях Константина все более отчетливо видно влияние христианства. Он оказывал помощь несчастным, облегчал налоги, благоприятствовал освобождению рабов, запрещал суды по воскресным дням, тяжбы, требование долгов и зрелища. Но одно гражданское действие было дозволено и в день Господень: освобождение рабов. Как дело, угодное Богу, оно иногда происходило в церкви, в присутствии и при содействии епископа. В царском дворце собирались для слушания Священного Писания; в походах царь имел при себе походную церковь, любил беседовать о Священном Писании, сам составлял поучения, оказывал уважение епископам, часто советовался с ними.

При такой ревности к христианской вере Константин, однако, не спешил присоединиться к Церкви Святым Крещением и только незадолго до смерти стал участвовать в Святых Таинствах. Что удерживало его? Некоторые историки объясняют это тем, что римскому императору было трудно, почти невозможно, быстро разорвать всякую связь с язычеством, когда еще большая часть его подданных оставалась в язычестве и считала, что слава и величие империи нераздельно связаны с древним богопочитанием. Могли существовать и другие причины. Не только во время Константина, но еще и долго после него был довольно распространенным обычай откладывать крещение на многие годы. Одни поступали так из смиренного сознания своей греховности, из благоговения к великому Таинству, к которому считали необходимым готовиться годами молитвы и покаяния; другие не решались вдруг отказаться от прежней жизни и возродиться в новую, духовную и святую, тем более что Церковь была строга к согрешениям, совершенным после крещения. Многие при этом руководствовались такой логикой: так как крещение омывает от грехов, то лучше всего принять его перед самой смертью, чтобы явиться на Суд Божий в чистоте новопросвещенного. Священники оспаривали эти ложные воззрения и убеждали уверовавших не отлагать своего вступления в Церковь, а в спасительных Таинствах веры искать той внутренней силы, которую через них сообщает Дух Святой. Может ли даже лучший из людей считать себя когда-нибудь достойным приступить к великим и Святым Таинствам Христовым? Но милосердный Господь призывает недостойных и грешных. Он предлагает нам средства приблизиться к Нему; и благодать Святых Таин, общение с Церковью, укрепляет нас на трудном пути жизни, помогая личной слабости каждого силой общей молитвы, общего союза любви и веры.

Вполне вероятно, что желание приготовиться к крещению молитвой и покаянием стало главной из причин, действовавших на Константина, особенно же после того, как он имел несчастье предать смерти своего сына Криспа. Это было уже после Никейского Собора. Жена Константина, Фавста, оклеветала молодого Криспа, своего пасынка, и так представила все обстоятельства дела, что осуждение сына могло казаться царю действием справедливого правосудия. Впоследствии он узнал о невинности Криспа и до конца жизни скорбел о своем несчастии, поставил в память сына статую с надписью: «Отец – невинно казненному сыну». Многие считают, что угрызения совести удерживали Константина от принятия Святого Крещения, что, не считая себя достойным носить имя христианина после такого преступления, он желал омыть его долгими годами молитвы и покаяния. С этих пор император стал крайне осторожен в отношении к виновным. Многие укоряли его за излишнюю снисходительность, но он боялся осудить невинного и охотно прощал личные оскорбления. Однажды во время мятежа народ стал метать камнями в статую императора. Константину донесли об этом и требовали казни виновных, но царь, проведя рукой по лицу, отвечал: «Я не чувствую боли», – и простил оскорбивших его.