Еда и патроны - Артем Мичурин

— Да, краси-и-ивейший монастырь, — протянул возница. — Древний.

— Ну вот, — продолжила Катерина, — а у монахов там до недавних пор два настоятеля было — отец Филарет и отец Пантелеймон. И никак они сойтись не могли во взглядах религиозных.

— Сколькими перстами креститься, что ли? — предположил Стас.

— Нет, — помотала головой Катерина и откинула свои великолепные каштановые локоны. — Тут проблема в другом. Понимаешь, Илья Муромец — святой-воин, ну и монахи здешние тоже исповедуют веру в добро через силу, и культ оружия блюдут. Им даже разрешено по городу ходить с любыми стволами. Это с тех пор повелось, как они в войне с навашинскими участие активное принимали, что-то вроде привилегии церковной.

— Это да, — опять вставил свое веское слово извозчик. — Бились они как черти.

— Ну так вот, не знаю уж, с чего разлад начался, я в делах религиозных не большая специалистка, но Пантелеймон был ярым приверженцем автоматического оружия, считал, что оно является самым эффективным, а самый эффективный способ умерщвления врага и есть самый богоугодный.

— Логично, — кивнул Стас.

— Филарет же, напротив, считал автоматы и пулеметы орудием Сатаны, так как пули их неточны и управляет ими хаос. Орудием же Бога, говорил он, могут служить лишь стволы, позволяющие вести исключительно одиночный огонь, — Катерина взяла паузу и воздела к небу указующий перст, с серьезным видом имитируя напыщенную мимику святош. — Ибо только они способны войти в контакт с бессмертной душою монаха-воина, и только их пуля может быть направлена рукою Господа.

— Тоже не лишено смысла, — опять покивал Стас. — Если подумать. В монастыре закрома-то от ящиков с патронами не ломятся, наверное, чтоб из пулеметов очередями шмалять. Ну и что дальше было?

— Дальше начал конфликт нарастать между настоятелями. Сначала так, по мелочи, а потом уже и до мордобоя дошло. Когда Грицук решил вмешаться в церковные дела, там все уже на волосок от стрельбы было. Он ввел в монастырь гвардейцев, пригласил в келью обоих настоятелей, поговорил там с ними о чем-то недолго, после чего Пантелеймона разжаловали и выгнали из города.

— А монахи как же?

— А что монахи? Большая часть сменила автоматы на винтовки и встала под крыло к Филарету. Но некоторые, правда, с Пантелеймоном ушли. Не много, человек шестьдесят вроде. Куда они отправились — не знает никто.

— Да, темная там история какая-то, — вклинился опять извозчик. — А Пантелеймона жалко, хороший мужик был, проповеди читал так, что заслушаешься. А с Филаретовых и заснуть можно.

— Я думаю, Грицуку просто надоело, что по городу ходят неподконтрольные ему люди с автоматами, — опять взяла слово Катерина. — Да и вообще, братья Пантелеймона всегда отличались высокой организованностью. Он почти армейскую дисциплину поддерживал, при этом к Грицуку особых симпатий не питал никогда, а Филарет больше чиновник, чем настоятель. Он теперь, после изгнания Пантелеймона, даже в горсовете заседает.

— Приехали, — объявил извозчик. — Прошу, значит, ссаживаться.

Знакомые очертания фортификационного чуда муромских инженеров возникли из сумерек, как только коляска свернула налево. Стас удивился, почему остановились так рано и, глядя на невысокий силуэт стены, хотел уже возмутиться тем, что извозчик не доехал до ворот метров пятидесяти, но, присмотревшись, не стал. Ворота на самом деле были совсем рядом, а стена казалась низкой отнюдь не из-за своей удаленности. Да и не казалась вовсе. Она действительно была раза в два ниже, чем в южном и западном районах. Ворота и башни представляли собой уменьшенную копию уже виденных, правда, без соблюдения масштабов, так как уменьшена была лишь высота ворот, а ширина осталась прежней.

— Что это у вас тут стеночка такая низкая? — спросил Стас, подавая руку, вылезающей из экипажа Катерине. — Материалов не хватило?

— Нет, — Катя спустилась на мостовую и одернула дубленку. — Незачем просто выше строить. Это же берег Оки, за стеной спуск крутой. Естественная, так сказать, преграда.

Зайдя в проходную и выполнив все необходимые процедуры ритуала, Стас вышел следом за Катериной и очутился на самом верху большой деревянной лестницы, ступени которой спускались по холму вдоль серпантинной грунтовой дороги. По сторонам теснились светящиеся квадратиками окон бараки, террасами уходя вниз и сливаясь там в сплошную мешанину из крыш, труб, мостков и заборов. В самом низу этой густо замешанной каши широкой темной лентой раскинулась Ока, разделяющая земли Мурома и враждебных ему навашинских бригад. Длинные коробки торговых складов распластались вдоль берега черными рубероидными прямоугольниками. Огромные портовые краны, будто скелеты невероятных демонических существ, возвышались на фоне сиреневого неба и, вытянув костлявые шеи, принюхивались, всасывали давно истлевшими ноздрями воздух с той стороны, наслаждаясь распыленными в нем миазмами смерти. Стас тоже невольно принюхался, но уловил лишь запах сырости, плесени и гниющего дерева.

— Неуютный здесь райончик, — констатировал он оглядевшись.

— Зато свободный, — возразила Катерина и начала спускаться. — Осторожнее, тут скользко местами.

Одолев пять лестничных пролетов, они свернули влево и пошли путаными тропками между бараков, с каждым новым закоулком все чаще огибая подвыпивших прохожих и перешагивая через совсем уже невменяемых, коих, по мере приближения к искомому заведению, заметно прибавлялось.

— Уверена, что мы правильной дорогой идем? — поинтересовался Стас, отодвигая в сторону очередное тело, не контролируемое мозгом.

— Да! — почти радостно ответила Катерина и ускорила шаг.

Вскоре где-то совсем близко послышались звуки гармони, аккомпанирующей нескольким луженым глоткам, горланящим разухабистую застольную песню, текст которой изобиловал таким количеством мата, что изредка попадающиеся цензурные слова резали ухо своей неуместностью.

— Почти пришли, — весело сообщила Катерина, когда из-за бараков показалась затертая вывеска на двускатной крыше длинной бревенчатой избы. «Мирный атом» — гласили черные буквы на желтом фоне с большим знаком радиационной опасности по центру.

— Желаете отужинать? — подскочил услужливый мужичок с перекинутым через руку полотенцем, едва два новых клиента перешагнули порог.

Его зачесанные на пробор волосы, красная жилетка поверх белой рубахи и подобострастная улыбка на румяной физиономии рассмешили Стаса, и он невольно хохотнул.

— Да, братец, отужинать можно.

— Прошу вас, — «братец» раскланялся и поспешил усадить гостей за свободный столик, положив перед каждым меню в потрепанной кожаной обложке. — Как будете готовы, свистните.