Ламмермурская невеста - Вальтер Скотт

Подавив в себе страх и смущение, сэр Уильям Эштон вместе с младшим сыном и дочерью ждал гостя у ворот, ведущих во внутренний двор замка; несколько поодаль стояли его многочисленные слуги всех рангов, одни — в ливреях, другие в обычном платье. В те времена знать и дворянство Шотландии окружали себя неимоверным количеством челяди: труд дешево стоил в стране, где рабочих рук было куда больше, чем работы.

Люди, вышколенные подобно лорду-хранителю, прекрасно владеют собой и умеют казаться невозмутимыми даже при самом неблагоприятном стечении обстоятельств. Поэтому, когда маркиз вышел из кареты, сэр Эштон встретил его с отменной учтивостью и, проводив в большой зал, выразил надежду, что гость остался доволен путешествием. Маркиз был высокого роста и хорошо сложен. В его умных, проницательных глазах горел огонь честолюбия, заменявший живость молодости: лицо имело смелое, гордое выражение, правда несколько смягченное привычной осторожностью и желанием приобрести популярность, вполне естественным для главы политической партии.

Он любезно отвечал на любезные вопросы хозяина, который со всей надлежащей церемонией подвел гостя к мисс Эштон. И тут лорд-хранитель обнаружил, чем на самом деле были заняты его мысли: представляя дочь маркизу, он назвал ее — «моя жена, леди Эштон».

Люси вспыхнула; маркиз не мог скрыть удивления при виде столь юной хозяйки дома, а лорд-хранитель, заставив себя побороть смущение, принялся объяснять причину этой странной оговорки:

— Простите, милорд, я хотел сказать: моя дочь — мисс Эштон. Дело в том, что экипаж леди Эштон только что въехал в аллею вслед за вашей каретой, и…

— Не стоит извинений, милорд, — ответил гость. — Поспешите же навстречу вашей супруге, а я тем временем короче познакомлюсь с вашей прелестной дочерью. Мне, право, совестно, что мои слуги опередили хозяйку у ворот ее собственного дома, но, как известно вашей милости, я полагал, что леди Эштон еще на юге. Сделайте одолжение, милорд, не церемоньтесь, идите встречать жену.

Именно этого и добивался сэр Уильям, а потому, не теряя ни минуты, воспользовался любезным разрешением маркиза. В глубине души он надеялся, что леди Эштон, сорвав свой гнев на нем, милостиво согласится принять его гостей и соблюсти необходимые приличия.

Карета остановилась, и внимательнейший из мужей с готовностью предложил жене руку. Однако, не удостоив склонившегося перед ней супруга даже взглядом, леди Эштон оттолкнула его и обратилась за помощью к капитану Крайгенгельту, который, сопровождая ее в качестве cavaliere servente note 37, теперь стоял у кареты с непокрытой головой. Опираясь на руку этого почтенного джентльмена, леди Эштон миновала двор, отдав по пути несколько приказаний слугам, но так и не сказав ни слова сэру Уильяму, хотя он всячески старался обратить на себя ее внимание. Она даже не позволила ему идти рядом с собой, а заставила плестись следом. В зале они застали маркиза, оживленно беседующего с Рэвенсвудом;

Люси, воспользовавшись первым предлогом, скрылась. Все, кроме маркиза, казались крайне смущенными; даже Крайгенгельт, несмотря на всю свою наглость, не сумел скрыть страха при виде Рэвенсвуда; что же касается остальных, то они живейшим образом ощущали всю неловкость того положения, в котором неожиданно для себя оказались.

Так и не дождавшись, чтобы сэр Уильям представил его жене, маркиз решил наконец сделать это сам.

— Лорд-хранитель, — сказал он, любезно склоняясь перед леди Эштон,

— только что, представляя меня вашей дочери, по ошибке назвал ее женой. Я бы не удивился, если бы он обмолвился вторично, назвав вас дочерью. Вы совсем не изменились за эти несколько лет, что прошли со времени последней нашей встречи. Надеюсь, леди Эштон не откажет в благосклонном приеме старому знакомому.

Маркиз был уверен, что леди Эштон не позволит себе ответить грубостью на его учтивые слова и, несколько помедлив, продолжал:

— Миледи, я прибыл сюда в качестве примирителя и потому прошу позволения представить вам моего молодого родственника, мастера Рэвенсвуда.

Леди Эштон поневоле пришлось присесть перед Рэвенсвудом, но она проделала это с таким высокомерным и пренебрежительным видом, что ее реверанс был равнозначен грубому отказу. Рэвенсвуду также пришлось ответить на приветствие, и он холодно кивнул головой, воздав презрением за презрение.

— Позвольте и мне, милорд, — обратилась леди Эштон к маркизу, — представить вашей милости моего друга.

Крайгенгельт тотчас разлетелся к маркизу и с развязностью, которую люди его толка принимают за приятное обхождение, отвесил поклон, описав при этом в воздухе большой круг украшенной золотым позументом шляпой.

— Сэр Уильям, — продолжала леди Эштон, впервые обращаясь к мужу, — за время нашей разлуки мы с вами, как видно, приобрели новых знакомых.

Итак, позвольте мне представить вам одного из тех, кто увеличил число моих друзей: капитан Крайгенгельт.

Снова поклон и большой круг расшитой позументом шляпой. Лорд-хранитель милостиво ответил на приветствие капитана, словно никогда не видал его ранее, стараясь всем своим видом дать понять, что жаждет мира между враждующими сторонами и забвения былых обид.

— Позвольте познакомить вас с мастером Рэвенсвудом, — сказал он Крайгенгельту, решив и далее следовать взятой на себя роли миротворца.

Но Эдгар, гордо выпрямившись, не удостоил капитана взглядом и ответил с подчеркнутой холодностью:

— Мы с капитаном давние знакомые.

— Давние.., давние, — словно эхо отозвался капитан упавшим голосом. Его шляпа снова описала круг, но на этот раз гораздо меньший, чем тот, каким он почтил маркиза и лорда-хранителя.

В это мгновение в зал вошел Локхард в сопровождении трех слуг, несущих вина и закуски, которые, по тогдашнему обычаю, предшествовали обеду.

Как только угощение было подано, леди Эштон попросила позволения покинуть гостей на несколько минут, дабы обсудить с мужем одно неотложное дело.

Маркиз, разумеется, просил ее оставить все церемонии и ни в чем себя не стеснять. Что же касается Крайгенгельта, то он, осушив поспешно два стакана канарского, также предпочел удалиться, ибо перспектива остаться в обществе маркиза и Рэвенсвуда отнюдь его не прельщала: первый внушал ему почтительный страх, а в горой заставлял дрожать от ужаса. Бравый капитан тотчас обратился в бегство, сославшись на необходимость присмотреть за лошадьми и вещами, хотя леди Эштон строго-настрого приказала Локхарду окружить Крайгенгельта особым вниманием и позаботиться о том, чтобы он ни в чем не испытывал недостатка. Таким образом, маркиз и его молодой родственник остались в зале одни и могли обсудить оказанный им прием.