Конец игры - Андрей Раевский

Всякому, кто хоть немного был знаком с монашеским искусством врачевания, было известно, что здоровая энергия течёт по каналам плавно и спокойно, а больная — быстро и сумбурно. Оттого и мысли больного мечутся, как безумные обезьяны. И, кроме того, прежде чем брать в руки иглу, лекарь должен был научиться различать три уровня энергий, пребывающие в каждой жизненной точке. На каждом из этих уровней, называемых Верхом, Низом и Серединой, энергия могла быть больной или здоровой. У Айерена ядом была поражена, главным образом, энергия Середины, соотносимая с уровнем Человека. Мощный поток нисходящей энергии Неба почти не позволял болезни затронуть жизненные токи верхнего уровня, а почти столь же мощный поток восходящей энергии Земли оберегал от поражения уровень Низа, хотя постепенно отрава проникала и сюда. Но хуже всего дело обстояло на Срединном канале, и именно сюда надлежало направить потоки здоровой энергии с помощью острия иглы, вобравшей в себя силы первозданных стихий природы. Для того, чтобы игла действительно напиталась силами стихий и стала пригодна для врачевания, Сфагаму пришлось в своё время немало потрудиться, и теперь ему хватило нескольких минут, чтобы, подержав иглу остриём вверх, приготовить её к работе. Теперь он, улавливая тончайшие движеня иглы, управлял течением жизненных токов, перекрыв, первым делом, канал, по которому больная энергия распространялась по телу.

— Делаешь своё дело, а играешь в мою игру, — внезапно услышал мастер тяжёлый глухой и пугающе знакомый голос, возле самого уха. — Он уже почти завершил свой путь, и мне дали и с ним немножко поиграть. А что дальше будет — сам решай. Ты ведь любишь сам решать… Ха-ха…

Сфагам был абсолютно уверен, что, повернув голову, он увидит сурово-бесстрастное чеканно-металлическое лицо в обрамлении длинных седых волос. Не теряя концентрации сознания на игле, мастер медленно обернулся. Ему навстречу из-под глубокого низкого капюшона высунулась огромная змеиная голова — белая с красным пятном на лбу и широким серебряным браслетом на шее. В отделке браслета тускло блеснул благородный нефритовый камень. Голова подалась вперёд, медленно вытягивая через капюшон гибкое и, как казалось, бесконечно длинное змеиное тело. Всеобщий возглас изумления и ужаса огласил комнату. А гигантская змея, поднимаясь всё выше к потолку, застыла, слегка покачиваясь, прямо над Сфагагом и его пациентом. Не обращая внимания на нарастающую вокруг панику, мастер так же медленно повернулся снова к больному и, вновь закрыв глаза, продолжил чтение заклинаний. Через несколько минут игла в его руке взметнулась вверх, а из ранки брызнула тёмная порченая ядом кровь. Кровотечение, впрочем, скоро прекратилось и напряжение мучительной боли на бледном лице Айерена сменилось выражением усталого спокойствия. Дыхание его стало ровным, члены расслабились, а открывшиеся глаза встретили зависший над ним чудовищный образ с невозмутимой твёрдостью. Оскалив зубастую пасть, змея опоясала лежанку двумя кольцами своего белоснежного тела, затем вдруг изогнулась в прыжке, расправив неизвестно откуда взявшиеся длинные чёрно-белые перепончатые крылья.

Кому-то показалось, что демоническая змея исчезла, нырнув головой в окно. Кто-то видел, будто она просто растаяла в воздухе, а некоторые утверждали потом, что она будто бы просто провалилась сквозь землю. Но как бы то ни было, когда Сфагам закончил читать заклинания, демона уже рядом не было, и даже шум в комнате пошёл немного на спад.

— Яд больше не действует. Его жизнь вне опсности, — сказал Сфагам столпившимся у лежанки сподвижникам пророка. — Теперь осталось только выдавить оставшуюся отравленную кровь и обработать ранку. Это может сделать любой начинающий лекарь или даже любой из вас. И ещё не помешала бы пара укрепляющих пилюль.

Не вступая ни с кем в разговоры, Сфагам направился назад в свою келью. Но на маленькой площадке перед крутой лесенкой, что вела в узкий коридор, его ждали несколько человек. По их одеждам ещё издали можно было узнать последователей пророка. Оставалось только догадываться, как им удалось оказаться здесь раньше Сфагама. Приблизившись, мастер отметил, что все они присутствовали при его беседе с Айереном у костра.

— Ну, а теперь что стряслось? — спросил он устремившихся ему на встречу двуединщиков.

— Ты спас жизнь Пророка, и мы теперь навсегда тебе обязаны, — начал самый старший, снимая накидку с седой головы.

— Когда я слышу, что мне кто-то обязан, я стараюсь держаться от него подальше. На всякий случай.

— Тебе не стоит нас опасаться. Более того, некоторые из наших собратьев настолько вдохновились твоими речами, что готовы следовать за тобой, — продолжал старик. — Помнишь, ты сказал, что заронить в души зерно сомнения — значит сломать человека?

— Это не я сказал. Я только повторил.

— Ну, пусть будет так… После того, как Пророк растолковал нам значение твоих слов, многие возжелали идти твоей дорогой. Таких уже около пятнадцати человек…Что ты на это ответишь?

— Отвечу вот что. Во-первых, учителя не выбирают, как кушанье в трактире. Во-вторых, вы — люди, рождённые для веры, а не для путешествий в мире вопросов. А вера — это когда врождённая жажда запредельного обретает единственное и неизменное имя. И когда запредельное ускользает, человеческий дух продолжает насыщаться именем и образом. Вы — люди веры. И вы обрели свою веру с вашим пророком. Чего же вам ещё? К тому же ваш пророк вполне заслуживает, чтобы его не предавали. В-третьих, мой путь — это не путь веры, а путь размышлений и сомнений. Здесь имена и образы редко надолго сживаются с тем, что они означают. А чтоб навсегда — так вообще не бывает. Поэтому моя стезя — это путь безжалостных к себе одиночек, а не общины взыскующих пастыря, что привёл бы их к острову Вечной Истины. А чтобы примирить веру с вопросами, надо обладать таким самостоянием, которого у вас нет. Так что вам нечего делать на моей дороге. И последнее. Прошу вас, не пытайтесь толковать мои слова или приспосабливать их для вашего ученья. Следуйте за вашим пророком, и вы получите всё, чего жаждет ваша душа.

Слегка поклонившись в знак окончания разговора, Сфагам стал подниматься по лесенке.

— Скажи, а что это была за змея? — прозвучал ему вслед вопрос кого-то из двуединщиков.

— Это не змея… — не оборачиваясь, ответил Сфагам, закрывая за собой дверь в коридор. — Это один мой знакомый.

В этот вечер его больше никто не беспокоил, и к утру план тайного вывоза пророка из монастыря был в общих чертах готов. Встав, как обычно, довольно рано, Сфагам после длительной утренней медитации направился было к настоятелю, чтобы поделиться с ним своими соображениями, но обстоятельства сложились иначе.