Одной дорогой - Мария Шабанова

Тюремная диета совершенно не шла на пользу сыщику — за те шесть дней, что он здесь провел, Анвил заметно исхудал. Щеки впали, глаза лихорадочно блестели, а под глазами появились черно-синие круги. Он страдал от ужасающей слабости во всем теле, из-за которой порой с трудом поднимался на ноги. Можно, конечно, было заказать более питательные обеды, но Анвил боялся, что его несчастные два рамера и тридцать шесть хетегов закончатся прежде, чем Кеселар его отсюда вытащит, тем более какая-то их часть пошла на уплату судовых издержек, хотя судебное разбирательство не выяснило ничего нового и не принесло никакой пользы.

Если же не считать режима питания, то в остальном пребывание сыщика в тюрьме было вполне сносным. Парень по имени Вилет, получивший куртку Анвила, оказался лидером одной из боевых групп Хенетверда — широко известной и радикально настроенной организации. Хенетвердец, который постоянно сохранял положение лидера, почему-то был благосклонен к Анвилу и одним только молчаливым взглядом пресекал все попытки других заключенных превратить жизнь сыщика в ад.

Когда входные двери тюрьмы с протяжным скрипом отворились, Анвил не поднял головы, чтобы посмотреть, кто вошел — яркий солнечный свет с улицы резал глаза, привыкшие к полумраку. Он все еще с замиранием сердца ждал Кеселара, но с каждым днем образ благородного рыцаря таял в дымке небытия.

— Убери от меня свои руки! Вы не знаете, с кем связались! Лучше вам меня отпустить по добру, по здорову, а не то… Вы хоть знаете, какие у меня связи?!

Когда дверь снова захлопнулась, Анвил попытался рассмотреть вошедших, но увидел только мелькающие доспехи солдат и пленника, который очень громко протестовал и пытался вырваться из рук стражей порядка.

— Да какие связи могут быть у такой босоты, как ты? — пробурчал один из солдат, сопровождая вопрос крепким ударом по почкам, от которого пленник рухнул на колени, хватая ртом воздух.

Двое других стражников держали его, заломав ему руки за спину, пока первый солдат продолжал избиение, приговаривая что-то о связях. Только когда парень перестал дергаться и голова его беспомощно свесилась на грудь, его втолкнули в камеру. Как и Анвил несколькими днями раньше, новый заключенный споткнулся о металлический прут и тоже растянулся на полу.

Поднявшись и держась рукой за ушибленное место, он первым делом со злостью ударил кулаком в стену, хотел было пнуть злосчастный порожек, но вовремя вспомнил, что не обут, потому ограничился потоком проклятий на головы стражи и уселся на голый пол, оперевшись спиной о прутья решетки.

Анвил украдкой поглядывал на вновьприбывшего — на вид тому было лет пятнадцать, не больше. Латанные-перелатанные штаны давно потеряли и цвет и фасон, такого же вида рубаха потеряла еще и пол рукава и воротник. Босые ноги выглядели так, будто не знали обуви по меньшей мере лет десять; грязные волосы длинными космами падали на лоб и глаза.

— Ну и представление ты устроил! Вот прямо от души тебе спасибо, — со смехом произнес Вилет, развалившись на большой охапке соломы. — Артист, что ли?

— Артист. Мастер всех ремесел, — огрызнулся беспризорник.

— И как же такой Мастер попался? — заинтересованно спросил хенетвердец.

— По-дурному, — буркнул Мастер, не желая делиться подробностями.

— Ну, по-другому и не бывает. На моей памяти по-умному еще никто не попадался. Звать-то тебя как?

— Никак.

— Никак? Стало быть Фос[30]

?

— Стало быть. Мне все равно. Хоть горшком назови, только в печку не ставь.

Сыщик с интересом наблюдал за диалогом. За время, проведенное в обществе Вилета, он уяснил, что хенетвердец не любит самоуверенных хамов, но этот беспризорник чем-то его заинтересовал.

— И много при тебе денег нашли? Долго протянешь?

— Много. На морское путешествие хватит.

Вилет рассмеялся — ему нравился парень, который называет каторгу на галерах морским путешествием за день до того, как туда отправиться.

— Ты нам подойдешь, Фос, — заключил хенетвердец, приподнимаясь на локте. — Вступай в наши ряды!

— И что мне за это будет? — беспризорник откинул спутанные волосы со лба.

— Свобода. Не сегодня, так завтра нас вытащат.

— Свобода? — с недоверием переспросил Фос. — Ежели так, то можно и вступить. И что это за «ваши ряды»?

— Хенетверд. Слышал?

— А-а-а, — протянул он. — Пустынников резать, что ли?

Вилет ухмыльнулся.

— Понимаешь ли, Фос, Хенетверд — это не просто резня. Мы избавляем Итантард от грязи, которая лезет к нам из пустыни. Они уже не люди, они живут на проклятых землях, где люди, как известно, жить не могут. Пробираясь в наши города, они сеют смуту. Они рассказывают народу небылицы о каких-то чудовищах, с которыми, якобы, справиться могут только они! А сейчас, знаешь, что они затеяли? Они хотят организовать свое государство, чтобы подчинить себе Итантард, чтобы надругаться над нашей верой, чтобы заморочить людям головы! А мы должны этого не допустить. Мы уничтожаем их одного за другим и будем продолжать, пока их не останется вовсе. Теперь ты понял, что такое Хенетверд?

— Ну, все как я сказал.

— Умный мальчик, — снова засмеялся Вилет. — Эй, Анвил! А ты с нами не хочешь?

Сыщик с опаской покачал головой.

— Ну, не хочешь — как хочешь, мое дело предложить.

Анвил облегченно выдохнул. «Снова не бьют. Странно. Видимо, он считает меня не слишком перспективным бойцом. А оно так и есть. Хорошо, что он не знает про кошмары, которые мне снятся, а то разговор был бы другим. И вообще, не хочу я в Хенетверд! Хотя и на галеры тоже не хочу. Но Кеселар же заберет меня? Заберет ведь? Черт, уже неделя прошла. Черт. Интересно, а я на каторге долго протяну?»

С такими невеселыми мыслями Анвил снова уперся лбом в колени. Тем временем Фос уже пересел ближе к Вилету, чтобы более явно выразить свою причастность к общему делу, о котором он, впрочем, знал только понаслышке.

— Так когда нас выпустят? — донимал он вопросами Вилета.

— Скоро, Фос, скоро.

— Завтра на рассвете меня отправят на каторгу, ты в курсе? Так что было бы неплохо выбраться отсюда сегодня.

— Не отправят. Если что, я договорюсь, чтоб тебя тут попридержали маленько.

— Ну смотри, — недоверчиво протянул беспризорник, взглянув исподлобья на хенетвердца.

— Ишь, как зыркает, — прохрипел один из соратников Вилета.

— Зыркает-то грозно, а внутри кто — волк или пес подзаборный? — подключился второй.

— А это мы узнаем сразу, как выйдем, той же ночью, — сказал Вилет. Понизив голос, он продолжал. — Сейчас у нас много работы — на праздник в город всякая нечисть слетается как мухи на мед. Фос, ясно?