Третий шимпанзе - Джаред Даймонд

Исход конфликтов между расширяющимися человеческими группами в большой степени определялся отличиями между участвующими группами с точки зрения культурных особенностей. Решающее значение имели различия в военных технологиях и в мореплавании, в политической организации и в сельском хозяйстве. Группы, имевшие более развитое сельское хозяйство, обретали благодаря этому преимущество в войнах из-за большей численности населения, возможности содержать тех, кто полностью занят только военным делом, и устойчивости к инфекционным болезням, против которых у менее крупных групп иммунитета не было.

Все эти культурные различия приписывались генетическому превосходству «развитых» народов-завоевателей над «примитивными» покоренными народами.

Тем не менее генетическое превосходство до сих пор ничем не подтверждается. Вероятность того, что генетика играет подобную роль, опровергается тем, насколько легко совершенно непохожие друг на друга группы осваивают элементы культуры других групп, при условии, что у них есть достаточные возможности для обучения. Коренные жители Новой Гвинеи, родители которых жили в каменном веке, сейчас управляют самолетами, а Амундсен и норвежцы из его экипажа освоили традиционную для эскимосов езду на собачьих упряжках, которая и помогла им добраться до Южного полюса.

Напротив, возникает вопрос, почему некоторые народы приобрели культурные преимущества, позволившие им завоевать других, несмотря на отсутствие какого-либо заметного генетического превосходства. Так, например, было ли чистой случайностью, что народы банту, родиной которых является экваториальная Африка, вытеснили койсанские народы на большей территории Южной Африки, а не наоборот? Если в отношении завоеваний малых масштабов мы не можем выявить факторы окружающей среды, определившие исход противостояния, то в истории масштабных переселений, происходивших в течение долгого времени, случайность не могла играть решающую роль, тогда как значение основных факторов становится более очевидным. Поэтому в четырнадцатой и пятнадцатой главах я рассмотрю два наиболее масштабных переселения в недавней истории: современную экспансию европейцев в Новый Свет и Австралию и события более древние, проливающие свет на долго остававшийся загадкой вопрос, почему индоевропейские языки, зародившиеся на столь небольшой территории, смогли широко распространиться в Евразии. В отношении первого из этих случаев мы увидим совершенно точно, а во втором — скорее гипотетически, как культура и конкурентные возможности каждого человеческого общества формировались благодаря биологическому и географическому наследию, в особенности тому, какие виды растений и животных, пригодных для одомашнивания, имелись на покоряемой территории.

Соперничество представителей одного и того же вида не является исключительно человеческой особенностью. Среди всех видов животных точно так же неизбежно оказывается, что наиболее конкурируют друг с другом представители одного и того же вида, поскольку они наиболее близки с экологической точки зрения. Отличает различные виды то, какую форму приобретает конкурентная борьба. Самый малозаметный случай состоит в том, что соперничающие животные просто поедают пищу, потенциально доступную друг другу, и не проявляют явной агрессии. Небольшое проявление конфликта выражается в ритуализованных демонстрациях или преследовании. В крайних же случаях, которые наблюдаются у многих видов, животные-соперники убивают друг друга.

У разных видов размеры соперничающих группировок сильно отличаются. У большинства певчих птиц, например, у американских или европейских дроздов, стычки происходят между отдельными самцами или парами самец/самка. У львов и шимпанзе обыкновенных в схватки, иногда со смертельным исходом, вступают небольшие группы самцов, при этом могут драться друг с другом и самые близкие родственники. У волков или гиен происходят битвы между стаями, а колонии муравьев ведут друг с другом масштабные войны. Хотя у некоторых видов конкурентная борьба приводит к гибели особей, существованию любого вида животных это совершенно не угрожает.

Люди конкурируют друг с другом за территорию так же, как большинство видов животных. Поскольку мы живем в группах, наше соперничество в большом числе случаев принимает форму войн между соседними группами, более напоминающих войны колоний муравьев, а не схватки дроздов, происходящие в намного меньших масштабах. Как и у соседствующих групп волков и шимпанзе обыкновенных, у человека отношения соседних племен традиционно отличались ксенофобией, враждебностью, периодически ослаблявшейся для того, чтобы представители конкурирующих групп имели возможность найти половых партнеров в другой группе (а у человека, в отличие от животных, еще и для обмена товарами). Особенно естественна ксенофобия для нашего собственного вида, поскольку столь значительная часть человеческого поведения определяется культурой, а не генетикой, а культурные различия между человеческими популяциями проявляются весьма заметно. Благодаря этому мы, в отличие от волков и шимпанзе, с одного взгляда можем опознать представителей иных групп по одежде или прическе.

Человеческая ксенофобия намного опаснее, чем ксенофобия у шимпанзе, из-за того, что за последнее время человек создал и усовершенствовал оружие массового уничтожения, действующее на больших расстояниях. Джейн Гудолл описала поведение одной группы самцов обыкновенных шимпанзе, которые постепенно перебили представителей соседней группы и захватили их территорию; при этом у шимпанзе нет возможности убить шимпанзе из группы, живущей на большем расстоянии, и тем более уничтожить всех шимпанзе (включая самих себя). Таким образом, убийство на почве ксенофобии имеет бесчисленные аналогии в животном мире, но только мы дошли до того, что рискуем истребить себя как вид. В наше время наравне с искусством и языком особенностью человека как вида стала угроза положить конец собственному существованию. Поэтому в шестнадцатой главе я рассмотрю историю человеческого геноцида, чтобы разобраться в сущности той отвратительной традиции, которая породила печи Дахау и современное ядерное оружие.

Глава 13. Последние первые контакты

На протяжении большей части истории человеческие популяции жили изолированно друг от друга, и их отношения отличались ксенофобией, смягчавшейся при необходимости обмена товарами и поиска половых партнеров, но усиливаемой различиями языка и культуры. В современном мире все чаще происходят «первые контакты» с живущими в изоляции человеческими популяциями, так что в течение этого десятилетия можно ожидать и последнего первого контакта. Конец взаимной изоляции влечет за собой трагическую утрату культурного многообразия, но вместе с тем дает надежду на то, что мы прекратим уничтожать друг друга с помощью все более мощного оружия.

Четвертого августа 1938 года научно-исследовательская биологическая экспедиция Американского музея естественной истории сделала открытие, которое послужило стимулом к скорейшему окончанию долгого периода истории человечества. В этот день передовой отряд третьей экспедиции Арчбольда (по фамилии ее руководителя, Ричарда Арчбольда) оказался первыми чужестранцами, вошедшими в Великую долину реки Балием, на ранее считавшиеся необитаемыми внутренние территории западной части Новой Гвинеи. К всеобщему огромному удивлению оказалось, что Великая долина плотно заселена: в ней проживали 50 000 человек, сохранивших устои каменного века; до того момента они не знали о существовании остального человечества и сами оставались никому не известными. Так Арчбольд, отправившись на поиски неизученных видов птиц и млекопитающих, обнаружил человеческое сообщество.

Чтобы понять значимость открытия Арчбольда, нужно разобраться с феноменом «первого контакта». Как я уже отмечал выше, большинство видов животных занимают географическую зону, площадь которой составляет лишь малую долю от общей поверхности Земли. У тех же видов, которые встречаются на разных континентах (например, львы или медведи гризли), не бывает, чтобы особи с одного континента посещали себе подобных на другом. На каждом континенте и, как правило, на каждой части континента имеется отдельная популяция со своими особенностями, вступающая в контакт с ближайшими соседями, но не с представителями своего вида, живущими на большом расстоянии. (Может показаться, что перелетные певчие птицы представляют собой явное исключение. Но хотя они и совершают длительные сезонные перелеты, путешествие это всегда проходит по традиционному маршруту, и оба района обитания — летний, где птицы размножаются, и зимний, где они не размножаются, обычно достаточно ограничены.)

Эта привязанность животных к географическим регионам отражается в географических внутривидовых различиях, о которых я рассказывал в шестой главе. Популяции одного и того же вида, обитающие в разных географических регионах, часто в ходе эволюции превращаются в подвиды, различные по внешнему облику, поскольку большая часть спариваний происходит в рамках одной популяции. Например, ни одна горилла того подвида, который населяет Восточно-Африканскую низменность, никогда не приходила в Западную Африку, и наоборот; по внешнему виду восточный и западный подвиды достаточно различаются, так что биологи заметили бы таких горилл-чужеземцев, приди они в «неосвоенные» места.