Бремя страстей - Лайза Джексон

—      Ну, как ты себя чувствуешь, вновь ока­завшись в центре информации для обществен­ности? — Селма Рикерт как-то по-новому по­смотрела на нее, облокотившись о барьер, ко­торый отделял ее рабочее место от места Кэссиди. Золотые браслеты обвивали ее запяс­тья, а глаза поблескивали яркой зеленью бла­годаря новым контактным линзам. Селма нервничала, как это частенько случалось с ней с тех пор, как в редакции было запрещено курить на рабочих местах.

—      Говоря по правде, я предпочла бы нахо­диться среди тех, кто задает вопросы.

—      Да-а, понимаю, что ты имеешь в ви­ду,— протянула Селма, потирая виски паль­цами с ярко накрашенными ногтями. — Тебе на тропу войны, снова затевая споры с власть имущими о «направленности и подходах» газе­ты и о прочей подобной чепухе.— К власть имущим относилась Элмира Милберт, владе­лица «Вэллей-таймс», унаследовавшая ее после смерти своего мужа всего лишь в прошлом году. — А кроме того, ему дьявольски хочется получить свежую информацию о пожаре от кого-то из вас.

— От меня? Будто я что-то знаю! — Кэс­сиди открыла сумочку, достала носовой пла­ток и промокнула пот со лба. Потом попроси­ла дать ей аспирин.

Селма кивнула и посмотрела на дверь, ве­дущую к застекленному кабинету главного ре­дактора.

— Но ты ведь жена одного из пострадав­ших…

— Но я действительно ничего не знаю.

— Все же больше, чем мы, дорогая. Разве не так?

Кэссиди ощутила тяжесть в желудке.

— Что же он хочет услышать?

— Как что? Ему нужна информация, лако­мый кусочек информации. От кого-то причаст­ного к пожару. — Селма пожала плечами. — Ты же знаешь Майка. Он всегда все рассматривает под особым углом зрения. Но в конце концов это и интересует больше всего газету — альтернативные суждения.

— Ты хочешь сказать, что он жаждет сен­сации.

Селма усмехнулась, показав верхнюю дес­ну.

— А почему бы и нет, если это поможет повысить тираж. — Она развернулась и опять уселась за свой стол, в то время как Кэссиди глядела на неразбериху на своем. Она пропус­тила всего лишь несколько рабочих дней, но ей казалось, что рухнул мир.

Она разобрала почту, закончила статью о новой театральной труппе, начатую за нес­колько дней до событий, а затем позвонила в больницу, чтобы осведомиться о состоянии Чейза. Отложив другое задание, которое мог­ло подождать до следующей недели, она бегло просмотрела новые сообщения о пожаре и нес­колько раз возвращалась к копии доклада по­лиции, которую кто-то сумел выпросить у со­трудников шерифа.

Прошел час, прежде чем Майкл Джиллеспи остановился у ее стола и поглядел на копию доклада.

— Сожалею о том, что случилось с вашим мужем, — сказал он, причем его глаза за толстыми стеклами очков и впрямь выглядели сочувствующими. От этого крупного мужчины с намечающимся брюшком пахло дорогими сигарами и кофе.

— Похоже, с ним все будет в порядке. По­требуется лишь время…

— Скверная история, однако.

Раньше у нее никогда не было разногласий с Майком, но лишь потому, что они играли как бы в одной команде. Сейчас же, после пожара, они оказались на противоположных сторо­нах — по крайней мере так казалось Кэссиди.

—   Если вам нужно больше свободного вре­мени…— Он оборвал фразу, предоставляя ей возможность дать ответ еще до того, как за­кончит свою мысль.

—   Быть может, мне придется чаще рабо­тать дома, когда мужа выпишут из больницы. Я буду все передавать в редакцию по факсу.

Он поднял руку и стал подвертывать об­шлаг рубашки.

—   Дайте мне тогда знать. Мы с готовнос­тью пойдем вам навстречу.

—   Спасибо, — ответила Кэссиди, чувствуя, как засосало у нее под ложечкой от мысли, что она чем-то становится обязанной ему. Вот оно, приближается, предостерегал ее разум, не поз­воляй ему провести себя.

—   Билл, кстати, работает над статьей о по­жаре…— Билл Ласло был одним из лучших репортеров в газете. Она молчала, выжидая, пока Майк выскажется до конца.— Он, воз­можно, пожелает задать вам несколько воп­росов, поскольку эта лесопилка принадлежит вашему отцу, а ваш муж и брат управляют ею…

—   И мой муж чуть не погиб!

Лицо его вдруг стало непроницаемым.

—   Но это же событие, Кэссиди. Крупное событие для здешних мест. Нам нужно его осветить! Вы же не ожидали, что наша газета проигнорирует его, не так ли?

—   Конечно нет. Я просто не хочу служить первоисточником информации о моей семье. Это явилось бы бестактностью по отношению к близким мне людям, вам не кажется? Так что, пожалуйста, скажите Биллу, что я знаю не больше, чем известно ему. Полиция не док­ладывает мне о том, как продвигается рас­следование.

Майк немного помолчал, поджав нижнюю, губу.

— Я слышал, что они подозревают даже вас…

Кэссиди взглянула на него так, словно у не­го были рога и копыта.

—       Это в полиции сказали вам такую вещь?

—       Нет, но вас вызывали для дачи пока­заний.

—       Потому что один из пострадавших — мой муж. Только и всего! — почти прокричала она, сразу приходя в ярость. Что хочет вы­тянуть из нее Майк? — Они опрашивали массу людей!

—       Все разговоры в Просперити сводятся к тому, что лесопилка в последнее время при­носила сплошные убытки, зато была застрахо­вана на колоссальную сумму…

Она бы не додумалась до такого.

—       Значит, действительно ходят такие слу­хи? И они вас интересуют? Кто бы мог поду­мать? Я полагала, что наша газета публикует только проверенные факты.

—       Мы надеялись получить их от вас.

—       У меня их нет!

—       А кем, по-вашему, может являться этот неизвестный?

Сердце ее почти остановилось, и она попы­талась удержаться от рыданий.

—       Я знаю лишь то, что он лежит в реани­мационной палате в критическом состоянии.

—       Вы думаете, что он поджигатель?

Я думаю, что он может оказаться братом моего мужа — парнем, которому я подарила свое сердце и свою девственность, едва не про­кричала она в ответ.

—       Я ничего не знаю о нем, — сказала она вслух, недоуменно пожав плечами.

—       Но если вдруг узнаете, мне первому ста­нет об этом известно, договорились? — Брови Майка приподнялись за стеклами очков.

—       Обещаю. Я сразу же составлю инфор­мационное сообщение и принесу вам на под­пись.— В ее голосе слышался нескрываемый сарказм.

—       Забавно, Кэссиди,— произнес он не ме­нее саркастически, постукивая пальцами по ее столу. — Очень забавно.

— Чейз… Ты слышишь меня?— Кэссиди сидела на стуле рядом с кроватью мужа в больничной палате. Она приходила сюда каждый день. Она была уверена, что он слы­шит ее, просто не хочет говорить. Тем более что медсестра сообщила, что хотя он и не произнес пока ни единого слова, но все-таки отозвался на ее просьбу попить немного бульона через соломинку. Он был все так же обмотан бинтами и лишь один раз повернул к ней свой поврежденный, налитый кровью глаз. От болеутоляющих лекарств Чейз, конечно, мог находиться в состоянии полузабытья, но Кэссиди подозревала, что сейчас он про­являл свое обычное упрямство. Чейз всегда вел себя так, когда они ссорились.