Золотая планета - Сергей Кусков

И еще, он не видел больше печати забитости на лицах, ущербности, нигилистического радикализма: дескать, мы единственные и брошенные, вокруг одни враги и все нас обижают. Его соплеменники плавно превратились в обычных подданных Короны, как в десятках других провинций, и находили это для себя выгодным и приемлемым.

Вот тебе и Сказочница! Медленно, никуда не торопясь, никого не прессуя и не репрессируя, планомерно отстраивая и накачивая деньгами его родной город, добилась того, что лет двадцать назад казалось невозможным в принципе. Он невольно все больше и больше уважал ее. Ненавидел, но уважал.

— А? — Он поймал себя на мысли, что слишком глубоко погрузился в себя. Настолько, что не заметил двух гвардейцев в полном боевом снаряжении, что-то у него спрашивающих.

— Сеньор, ваши документы? — повторно козырнул один из них. Делал это согласно инструкции, без эмоций, хотя про себя наверняка поносил его за рассеянность. Еще одно различие между ними — местный бы всячески выказал свое недовольство, и плевать на инструкции.

— Вот. — Войцех вытащил карточку с чипом из нагрудного кармана и протянул стражу. Тот молча вставил ее в ручной терминал, просканировал его сетчатку и задумался.

— Только справка об освобождении?

— Да. Я еще не успел получить документы.

— Желаю удачи. — Молодчик снова козырнул и вернул карточку. — Не затягивайте с документами.

— Спасибо.

Войцех кивнул и двинулся дальше. Естественно, он не любил гвардию. Но не до такой степени злости и ненависти, какая присуща большинству бывших заключенных. Тюрьма не сломила его, и он прекрасно помнил, что сам взял нож в руки — ему не за что их ненавидеть. Единственно, это были латинос, и недолюбливал он их только за это.

Перекресток. Он узнал его и остановился как вкопанный. Здание напротив педантичные имперцы не снесли, оставили, лишь отделали и разукрасили рекламой. И на первом этаже все так же находился ресторанчик. Пусть вывеска его теперь иная и название продублировано на испанском, но это все то же заведение, где они отмечали выпускной и где еще раньше он впервые поцеловался с девушкой.

Ноги сами внесли внутрь. Да, часть уюта с годами поблекла, теперь это не заведение для влюбленных, а недорогая пивная для работяг, но приступ ностальгии не прошел. Он, словно в тумане, зашагал по знакомым плитам, потерявшим от времени лоск, но отчего-то не замененным на новые, и присел к барной стойке. Плечистый усатый бармен славянской внешности невозмутимо протирал стаканы.

— Что пан изволит?

Сказано было на родном непривычном языке. «Пан».

Давно он не слышал такого обращения.

— Не знаю. — Он пожал плечами. — Я не был тут двадцать лет. Чего-нибудь из старого доброго.

— Пиво ему налей! Лучше нашего старого доброго пива ничего нет, — подал голос захмелевший мужик слева, тоже плечистый и накачанный, с короткой стрижкой и большим шрамом на щеке.

Через минуту перед ним стояла старинная деревянная кружка с пенным напитком.

— Где пропадал-то? — улыбнулся мужик и протянул руку. — Кароль.

— Войцех. — Он задумался. Говорить про тюрьму не хотелось. Но похоже, здесь ныне собираются люди, которых трудно удивить этим словом.

— «Пуэрто де Диос».

Название говорило само за себя. Мужичок, потянув жалобное «Уууу», покачал головой. Бармен, не спрашивая, поставил рядом вторую кружку:

— За счет заведения.

«Пуэрто де Диос», «Ворота Бога», на самом деле являлись таковыми для многих. Тюрьма для самых-самых, сверхстрогого режима. Многие, отправляясь туда, точно знали, что оттуда попадут только к Богу — слишком большие сроки. Сбежать невозможно — куда сбежишь, «голый», из-под купола без подземных коммуникаций? Она даже не охранялась толком, охрана скорее охраняла саму себя от заключенных. Это ад, но, пройдя тот ад, становишься сильнее, как нигде больше.

— И как там? — задал глупый вопрос Кароль. Видимо, хмель брал свое. Бармен косо зыркнул на него, но мужик сделал вид, что не заметил.

— Хреново. — Войцех усмехнулся. — Лучше расскажите, как тут.

— А как у нас может быть? Тихо, как в морге, — незаметно подключился к беседе бармен.

— Отстроились, смотрю. Город на себя не похож.

— Это да. Город совсем не тот ныне… — потянул Кароль. — Вот раньше было!..

— Зато работа у всех есть! — перебил его бармен. Видно, он не разделял нытье по поводу «старых добрых времен». Войцех как-то сразу зауважал его. — И дома новые постоянно строят, чуть ли не каждый год купола возводят.

Я вот в свое время в армию только из-за этого ушел — негде работать было.

— О, служил? Где? — оживился Войцех.

— Сто вторая летная. А ты?

— Двести девяносто пятая десантная. — Рыбак рыбака видит издалека. Он протянул руку и пожал бармену. — Войцех.

— Ярослав.

— Сорок первый стрелковый, особого назначения, — вновь потянул руку Кароль.

Все дружно рассмеялись.

М-да. Сразу трое, прошедших горнило королевской армии, здесь, в анклаве, где до сих пор терпеть не могут чужаков латинос? Летчик, десантник и спецназовец? Забавно!

— Только вот последнюю неделю неспокойно как-то стало, — продолжил Кароль. — Видал, черноты понагнали? — И он кивнул за спину, где располагалась витрина и окно на улицу.

— Я думал, это местные, — развел руками Войцех.

— Ага, как же! Нужны нам тут эти «местные»! — процедил Ярослав, отставляя стаканы в сторону.

— Пришлые они, усиление у нас, — поддакнул Кароль.

— Да я не только про гвардию, я и про простой народ. — Войцех поделился наблюдениями. — Многовато их стало. Чуть ли не каждый десятый. И все молодежь!

Собеседники грустно потупились, даже бармен Ярослав.

— Что тут сделаешь? — выдавил он. — Ну, много их! Но живут тихо, не строят из себя завоевателей, наших не унижают. Поначалу били их, бывало, потом привыкли.

— Но черноты столько в гвардии не наберется, хоть их всех мобилизуй! — недовольно фыркнул Кароль. — Со всей планеты нагнали, со всех провинций. Русские, кстати, там тоже есть, хотя мало.

— Почему?

— Корневая нация — опора власти! — ответил за него Ярослав. — А москали им такие же чужаки.

Глядя в его недоуменное лицо, Кароль похлопал по плечу и соизволил объяснить с самого начала:

— ЧП у нас тут случилось, парень. Авторитета одного на неделе завалили крупного. Жестоко завалили. С расчлененкой и всеми делами. Бунта они опасаются, вот и понагнали, в ком уверены.

— И что, правда бунт зреет? — По спине Войцеха поползли мурашки дурного предчувствия.