Скандал на Белгрейв-сквер - Энн Перри

— О, вы еще услышите, — успокоила ее первая дама. — Не сомневайтесь. Это, конечно, не мое дело…

Регина с удивлением и смущением прислушивалась к странному разговору, щеки ее начали гореть.

Шарлотта не знала, сделать ли ей вид, что она ничего не слышала, хотя трудно было притвориться, ибо они с миссис Карсуэлл не могли не слышать это перешептывание, или же сказать что-нибудь остроумное и выйти из неловкого положения. Она вглядывалась в лицо Регины, гадая, что лучше сделать, но лишь увидела, как растеряна бедная миссис Карсуэлл. Возможно, это связано с этим глупым процессом над Осмаром? Шарлотте показалось, что именно в этом вся причина.

— Мне кажется, мистер Горацио Осмар у всех на слуху, — сказала она беззаботно. — Я бы на вашем месте не обращала на это внимания. Люди, мало осведомленные и мало знающие, любят всякие слухи. Это все скоро забудется, и появится новая тема для пересудов.

Регина все еще была обескуражена.

— Не понимаю, почему меня надо жалеть по этому поводу? — удивилась она, глядя на Шарлотту широко открытыми глазами и пытаясь улыбнуться. — Я уверена, что мой муж действовал юридически правильно. Просто у полиции не оказалось убедительных доказательств, иначе он не прекратил бы дело. Ко мне это не имеет никакого отношения.

— Просто дамам скучно без сплетен, — согласилась Шарлотта. — Глупые особы. Вы не находите, что этот ужасный зеленый цвет чудовищно не идет этой даме? Не помню, чтобы я видела что-либо более безвкусное.

Регина облегченно улыбнулась, благодарная Шарлотте за то, что та перевела разговор на другую тему, уйдя от этого неприятного эпизода и сделав его просто глупым.

— Да, я с вами согласна, это ужасная безвкусица, — горячо согласилась она. — Была бы у нее умная и опытная горничная, она бы отсоветовала ей носить такие платья.

— Этот оттенок желто-зеленого очень опасен, особенно для тех, у кого такой плохой цвет лица, как у этой дамы, — беспощадно продолжала Шарлотта. — Не представляю, как можно сшить подобное уродство. Я бы на ее месте выбрала мягкий голубой цвет. Внешность у нее неприметная, начнем с этого…

Регина осторожно коснулась руки Шарлотты.

— Моя дорогая миссис Питт, главной виновницей является крупная дама в бриллиантах. Мне кажется, мы должны обрушить наш гнев на нее.

— О, с удовольствием, — обрадовалась Шарлотта. — С чего начнем? Во-первых, при таком вызывающем бюсте нельзя носить огромные бриллиантовые колье. Их блеск привлекает взор к тому, что и без того обращает на себя чрезмерное внимание.

— К тому же это фальшивые камни, — хихикнув, добавила Регина. — Это не бриллианты.

— Тем более, — согласилась Шарлотта. — Хрусталь. Здесь бы подошли камни потемнее…

Она собиралась продолжить, но вдруг перехватила взгляд еще одной дамы. Она с неподдельным сожалением смотрела на Регину. Встретившись взглядом с Шарлоттой, дама поспешно отвела глаза, и лицо ее залилось краской, словно ее поймали за разглядыванием кого-то, кто неудачно одет, а это уже считалось невоспитанностью.

Это как-то сбило с толку Шарлотту, и она немного растерялась.

— Что-то случилось? — почувствовав неладное, спросила Регина.

— Нет, ничего, — быстро нашлась Шарлотта, но, солгав, почувствовала еще большую неловкость. — Я увидела кое-кого, с кем у меня был не очень приятный разговор. Но я уже все забыла. — Она с такой же легкостью отмахнулась и от второй лжи и, вспомнив недавнюю сплетню, услышанную от Эмили, принялась рассказывать ее.

Когда после антракта Шарлотта снова вернулась на свое место, музыка уже не доставляла ей прежнего удовольствия. Она не знала композитора, а в исполняемой вещи, как ей показалось, было мало эмоций, или Шарлотта просто не смогла сконцентрироваться. Во время второго антракта она отправилась на поиски Эмили — и нашла ее беседующей с Фитцгербертом.

— Ты чем-то озабочена? — поспешно спросила ее Эмили, когда они, извинившись, отошли. — Что-то узнала?

— Не уверена. А что ты знаешь об Осмаре? Он влиятельная фигура? — быстрым шепотом спросила Шарлотта сестру.

Эмили нахмурилась, припоминая.

— Не думаю, чтобы он имел хоть какое-то влияние. Почему ты спрашиваешь?

— Кажется, о нем говорят.

— Что означает твое «кажется»? Говорят или не говорят?

— Не знаю. Я заметила, как кое-кто странно поглядывает на миссис Карсуэлл, и подумала, что, возможно, это связано с судом над Осмаром.

— Глупости, — резко возразила Эмили. — Какое отношение имеет Регина Карсуэлл к Горацио Осмару?

— Судья Карсуэлл закрыл его дело! — нетерпеливо напомнила Шарлотта. — Томас считает, что это грубое нарушение правосудия. Иск полиции был справедлив, и его надо было удовлетворить.

Эмили нахмурилась.

— Кто же так посмотрел на Регину Карсуэлл?

— Не знаю, кто она. Толстая дама со стекляшками на огромном бюсте.

— Леди Арнфорт? Это глупости. Она не разбирается ни в правосудии, ни в судах; тут скорее какие-то сплетни о романах и любовных связях. Это ее конек.

— Тогда при чем здесь Регина Карсуэлл? — с сомнением спросила Шарлотта.

— Не знаю. Возможно, ты что-то не поняла?

В это время к ним присоединился Фитцгерберт, который на мгновение отошел, чтобы поздороваться с человеком немалого политического влияния. За несколько минут до этого эта важная персона довольно долго беседовала с Рэдли. Герберт не хотел отставать. Однако выглядел он после этого обмена приветствиями с важной шишкой несколько разочарованным, словно ожидания его не оправдались. Когда он беседовал с Эмили, его внимание невольно раздваивалось, глаза то и дело искали Фанни Хиллард, находившуюся в нескольких шагах от них. Лицо девушки раскраснелось, глаза сияли, ее красивые волосы были собраны вверх и украшены цветами из легкого шелка.

Высокий юноша со скошенным подбородком, излишне картинно поклонившись Эмили и Шарлотте, присоединился к ним и фамильярно положил Фитцгерберту руку на плечо.

— Как поживаешь, старина? — весело воскликнул он. — Будешь нашим членом в парламенте, а? С тобой теперь надо быть полюбезней, не так ли? — Проследив взгляд молодого политика и увидев, что тот смотрит на Фанни Хиллард, он не без восхищения заметил: — Хороша, а? Но не для тебя, друг мой, если ты хочешь в свое время попасть в правительство Ее Величества. Тебе теперь следует быть более осмотрительным, я думаю, ты понимаешь? Ни тени подозрения, и все такое прочее.

Фитцгерберт застыл; его обычно доброе, приветливое и даже несколько насмешливо-ленивое лицо изменилось от гнева.

— Следи за языком, Ферди! Репутация мисс Хиллард не подлежит обсуждению.

Ферди изобразил насмешливое недоверие.

— Перестань, дружище. Согласен, она вполне выглядит как леди, ничего не скажешь. Каждый не устоял бы, но… Она любовница старика Карсуэлла, ни больше ни меньше. Авантюристка. Он держит ее в снятой квартире где-то на южном берегу Темзы. Старый дурак. Мог бы быть поосторожней, как-никак судья.

— Ты лжешь, — процедил сквозь стиснутые зубы Герберт, лицо его побелело. — Если бы не было здесь публики и мы были бы в другом доме, я бы заставил тебя забрать свои слова обратно и подавиться ими.

— Спокойно, старина, — Ферди был озадачен. — Не знал, что она тебе так приглянулась, но я сказал правду. Узнал от человека безукоризненной репутации — от собственного дядюшки, лорда Бергхолта. Она любовница Карсуэлла, это так. Мне жаль бедняжку миссис Карсуэлл. Старому ослу не хватило осторожности. Ну, завел интрижку, с кем не бывает… Но умей держать это в секрете и не ставь жену в ужасное положение. Чертовски ужасное… — И не дожидаясь, что ответит Фитцгерберт, молодой человек, неодобрительно качая головой, удалился.

Герберт словно остолбенел, Шарлотта чувствовала себя так, будто получила пощечину от того, кому безмерно доверяла.

— Я не верю этому, — охнула Эмили, тоже растерявшись, что отнюдь не было ей свойственно. — Какая злая сплетня… — Она резко повернулась к Шарлотте, собираясь что-то сказать, но, увидев ее лицо, промолчала.

У Шарлотты в голове была полная сумятица. Томас рассказал ей, как следовал за судьей на другой берег реки, где тот встречался с молодой женщиной. Но он не говорил, что это была Фанни Хиллард. Тогда кто же? Муж тогда еще не знал, что Шарлотта слышала о Фанни, более того, даже встречалась с ней.

— Шарлотта! — резко произнесла Эмили. — Что это значит?

Та с трудом приходила в себя, негодуя на подлый наговор, испытывая к Герберту гнев — и одновременно жалость.

— Возможно, это ошибка, — слабо возразила она, пытаясь найти какое-то объяснение. — Люди иногда повторяют страшные глупости, что-то добавляют от себя, и получается нечто ужасное…

Но прежде чем они попытались разобраться в том, что произошло, их внимание уже привлекла группа людей в нескольких шагах от них, где находились Фанни и Оделия Морден. Щеки Фанни пылали от отчаяния и унижения, но в наступившей выжидательной тишине она не пыталась ни опровергать что-либо, ни объяснять.