Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки - Александр Тюрин

Цветок из дрессированной эктоплазмы сжимала время, превращала его в пространство. Из-за этого при движении в любую сторону мы неизбежно проваливались к центру ловушки. Эх, сейчас бы Крейна сюда, он бы поразмышлял насчет девятимерных нитевидных стрингов, для которых и время, и пространство — всего лишь два проявления одного измерения.

На вершине цветка уже воссела торжествующая Чаупиньямки, на этот раз она была вполне прекрасна и напоминала Веру. И стройностью, а румянцем ланит, и тугой бархатистостью кожи, и яркостью глаз.

Я попробовал себя сдерживать и не психовать. Тут меня и осенило: деревья-то, которые здесь как-никак растут, вовсе не попадают к пестикам и тычинкам страшного цветка на закуску… И потому именно, что не движутся, а торчат на одном месте. Я предложил всем соратникам сесть, передохнуть и перекусить, то есть, просто прекратить перемещение. И в самом деле, через час стало заметно, что цветок помаленьку удаляется, а багровые сумерки рассыпаются и превращаются в тающие серебристые нити. Соответственно и мой авторитет, как командующего, укрепился в результате чудесного избавления. Кто-то даже назвал меня «товарищем командармом», а одна индейская колдунья (непонятно, как она прошла отборочные соревнования) расцеловала и предложила срочно разделить с ней ложе.

Я сказал ей, что после победы — обязательно, и стрельнул у кудесницы табачку, а потом мы снова двинулись в путь. Когда заночевали в своих гамаках, нам оставалось совсем немного до горной дороги. Деревья в районе стоянки росли реже, меньше было налеплено мха, лишайников и меньше свисало лиан. Однако народ уже боялся — на блок-посты солдатиков загоняли рукоприкладством и поджопниками. При том на каждом посту сидело по бойцу из числа тех, кто «спустился» из верхнего мира, с автоматом и гранатами. Пришлось и мне, отставив свой генеральский статус, идти на боевое дежурство с «калашниковым» в руках. Взял с собой адъютанта Носача с самодельной винтовкой и еще пару индюшек.

Вначале все спокойно текло, я даже погрузился в полудрему, в которой грезил, как бы все могло у меня удачно сложиться с Ниной или с Чаской, если б не закодировал их преступный Уайна Капак. А потом, перед тем как всхрапнуть, почти случайно чиркнув взглядом по лесу, заметил в лунном свете какие-то тени. Я сразу мог бы дать честное пионерское, что это — ягуары, целое семейство. Они двигались, то очень медленно, то мгновенно перемещаясь с места на место. «Сивильник» сразу сделал подсказку, да впрочем я и так догадывался — это нападение «дрессированной» эктоплазмы.

Хотя было скудно по части света, я заметил как посерели и обмякли мои индейчики. Демоны предъявили нам не только эктоплазменных ягуаров в большом количестве, но еще размочили наши души водой страха и отчаяния. Я приладил автомат и думал было стрелять, но тут понял, что порождениям «сырой» материи вряд ли много вреда нанесу, а вот весь лагерь ввергну в панику со всеми вытекающими последствиями. Но влупил очередью кто-то другой — с соседнего поста.

Пришлось присоединиться и мне. Шагах в пяти возникла оскаленная морда, в которую я и пустил пули. Зверюга натурально дернулась и затихла, уронив голову в лужицу крови. И тут я заметил, что ягуары уже позади меня, и некоторые из них имеют подозрительные человекообразные очертания. Проклятая индейская фантазия! Это она превращает эктоплазму в сущих монстров.

Над лесом шагало божество с головой ягуара. Оно проникало в каждый мозг, окольцовывало органы чувств, пичкало своей устрашающей пропагандой центры восприятия, захватывало психическую ось и забирало энергию сдвига.

Сзади раздались хоровые вопли ужаса, мимо моей головы свистнул каменный шар, наудачу пущенный каким-то пращником. Ягуары, полуягуары, четвертьягуары и прочие ягуарантропы шли в психическую атаку, нападая с разных сторон, возникая там и сям, обретая вещественность, когда им нужно. Кое-кто из них пользовался таким нехитрым оружием, как заостренные колы и дубье.

Пару моих выстрелов — и я уложил двух хищных монстров. Второй ягуарантроп чуть не засадил кол мне в пузо, я еле успел воспользоваться автоматом как палкой. Но все равно злой чудик напрыгнул на меня, на автомат легли лапы хищника, причем с заметными пальцами, неизгладимое впечатление производили здоровенные когти, с клыков капала слюнка, пятнистая и шерстистая морда лица не внушала симпатий. Я понимал, чем рискую, поэтому выдержал натиск, а затем потянул на себя и поддал злыдню ногой снизу, чтобы он кувыркнулся через меня. И, в итоге, шарахнул его прикладом по черепу.

Однако, по-большому счету, в лагере царило несусветное, несмотря на имеющееся ограждение из веток и стволов. Брань, скрежет, хруст костей, гневные крики, редкие выстрелы, пораженческие вопли. Пораженческие вопли звучали чаще всего.

Я вместе с Носачем ринулся назад, в центр нашего стойбища, пытаясь организовать людей в малые боевые группы.

— Эй, козлы, в тройки, четверки становитесь, два с факелами, два с топорами, и никакая эктоплазма к вам не прорвется. Главное, не дрейфить.

Кое-где самоорганизация происходила и без меня. Особенно по периметру, где на постах находились мои десантники и диверсанты, но в центре лагеря царил ад.

Ягуары и полуягуары кромсали людей как газеты. Люди как проигравшие футболисты падали на землю и зажимали глаза руками — жри, не хочу. Большинство монстров жрать хотело. К ягуарьему племени присоединились чудища, похожие на пум, волков и медведей. Костры кое-где превратились в огненные столбы, от которых спасения не было ни моим бойцам, ни хищному племени.

Каким-то третьим или четвертым глазом я наблюдал нижний мир Супайпы-Бормана, готовящийся стать подарком метрополии. Я видел костры на улицах городов, сложенные из трупов, легковушек, книг, дискет, компакт-дисков. Я видел руки людей, рвущие жареную человечину и заталкивающие ее себе в рот. Я видел и слышал дикторов телевидения, которые объясняли, почему надо поедать врагов народа, особенно их мозги, печенки и сердца. Потому что надо вернуть себе их несправедливо накопленную жизненную силу. Потому что надо уничтожить их телесные души-двойники, чтобы те не могли больше навредить или воплотиться. Потому что надо вобрать в себя их дух, чтобы он не смог вознестись к небесам и притянуть оттуда враждебные астральные сущности.

Дикторы телевидения объясняли, что не всякое обладание имуществом есть зло, а лишь то, что противоречит воле божеств и круговороту жизни. Братья Вестники отделят праведных собственников от неправедных.

Тем временем братья Вестники в белых туниках и в масках, изображающих солнце, луну, медведя, волка, зайца, врывались в квартиры, вытаскивали оттуда «себялюбцев, недостойных хоровода жизни», в основном граждан гордых да независимых, и резали их широкими ножами на восходе солнца. У свежезарезанных спрашивалось: «Ну что, не будешь больше выпрындываться?» При этом ярчающий диск казался головой радостного бога.