Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки - Александр Тюрин

Высшие Разумные, духи стихий и устоев, нисходили к народу и спонтанно, при помощи телевидения и радио. Электронные средства информации постоянно крутили психоделическую музыку, отключавшую малополезные и вредные участки мозга. То есть, зоны коры, что ведают критикой, сомнениями и рекурсивным мышлением, и которые годятся лишь для обдумывания мелких делишек, но не для приобщения к Генеральной Линии Жизни.

Между нашим клином и передней цепью гвардии уаранку не осталось пустого пространства и уже пошла крутая рубка. С огорчением я заметил, что другая наша колонна, потихоньку сдает, отползает назад, едва сдерживая натиск оправившихся инков. Да и мы бы охотно двинулись в ту же сторону, кабы не Кукин. Он методично пер вперед, работая топором, словно не замечал крутых вражеских доспехов и этих злых клинков, как будто в нем жила сила, защищавшая судьбу всей нашей метрополии.

Это меня вдохновило настолько, что с оси моего позвоночника сорвались быстрые вихри, облетели поле боя и, став серебристыми нитями, сплели сфероид, иначе говоря, пузырь.

В нем и отразилась вся интересующая меня местность.

Фигуры и вещи, находящиеся поблизости, представали большими и и словно размазанными, пребывающие вдали — сплющенными и тощими. Но что удивительно, события, уже происшедшие, тоже отражались в пузыре. Я вновь видел наше войско, перебирающееся через скальную гряду и располагающееся в боевые порядки перед началом атаки. Все это изображалось на противоположной стороне магического пузыря, где таким образом представало прошлое.

Поддавалась теперь наблюдению траектория каждого тела во времени, то есть линия его судьбы. Роковые линии не только пробегали из прошлого в будущее. На противоположной стороне пузыря я начинал различать смутное будущее — наши клинья, отсеченные и рассыпающиеся под ударами с разных сторон, порубленные тела моих и кузьминских бойцов, потом неудержимые фронтальные и фланговые удары инков по нашим силы, оставшимся в резерве.

Я понял, что опять владыки инков заставляют нас работать на свою победу, захватывая наши души, выжимая из нас энергию сдвига и превращая ее в свое могущество.

Для начала возникло первое соображение — тактическое. Чтобы предотвратить окружение и уничтожение, надо оба наших клина неторопливо развернуть на девяносто градусов и соединить. Довольный противник соответственно станет молотить нам в центр фаланги. Тут наши фланги крутанутся градусов еще на девяносто, навстречу друг другу, и основные силы врага окажутся в «мешке». Надеюсь, что неприятель окажется покладистым.

Эх, если бы я оставил на скальной гряде какие-то силы и они бы нанесли отвлекающий удар, вот тогда случилась бы паника в стане сдрейфившего врага.

Пузырь отозвался на мои мысли и, покрутившись, наглядно показал мне свою обратную сторону. Я снова увидел наш военный совет перед началом перехода через скалы. И не только видел, но снова участвовал в нем:

— …Так что ночью мы вскарабкаемся на скалы, те, что справа от дороги, а утром атакуем врага ударом сверху — надеюсь, он будет внезапным. Сколько у нас огнестрельного оружия?

Коковцов снова талдычил, что огневая мощь у нас хиленькая, поэтому нечем будет прикрывать спуск нашей армии со скал в долину.

Кузьмин опять предлагал пройти по скалам незамеченными и ударить по инкам с тыла.

Только я уже не соглашался с советниками во всем.

— На скалах оставим пару сотен, спустятся они уже после начала побоища. Инки сперва внимания не обратят на эту команду, зато потом она понаделает шухера прилично.

После этих слов линии судьбы пролегли по пузырю несколько в иную сторону, а я, успев заметить это, целиком очутился в текущей тяжелой реальности.

В текущей реальности было жарко. Враги крошили острие наше клина. Даже Кукин еле отбивался. Но я рад был, что он цел и что наш боевой порядок еще существует.

— Первые двадцать рядов отступайте вправо и назад, — скомандовал я «голове» клина, — вторые двадцать рядов двигайтесь влево и вперед, пока я не дам команду остановится, — велел я «хвосту».

Приказы побежали вдоль порядка и мы стали разворачиваться. Можно было заметить по движению знамен, что Кузьмин, командовавший вторым клином, уловил мой маневр и стал его повторять.

Отступать «голове» было не слишком сложно, ведь левое крыло поддавались серьезному натиску «орлиной» гвардии и уаранку. А вот со стороны правого крыла нам не особо препятствовали воины инкского ополчения, которых мы успели прилично помять и дезорганизовать. По ходу дела я начал подмечать, что наших воителей, в том числе Кукина, будто бы окружает багровый пар, на руках, кончиках копий и лезвиях топоров словно бы появились рыжие космы. Огонь сражается против камня, так выразился бы какой-нибудь местный жрец.

Вот «голова» нашего клина, наконец, сомкнулось с «головой» Кузьминского клина, получилось что-то вроде фаланги. Теперь главное не потерять соединения, не дать рассечь наш строй, но продолжать отступление в центре, одновременно пытаясь с флангов замкнуть врага в «мешок».

Неприятели, казалось, уже усекли мой план, поэтому и собрались поскорее разрубить нашу линию. Они, вообразив себя зверями, бросались на наш боевой порядок, с воем размахивая черными клинками. Однако их встречали окутанные рыжей дымкой квадратные щиты, из-за которых крушили топоры и дырявили копья. Конечно, досаждали нам стрелы, которые были снабжены теплонаводящимися демоническими головками, жадными до крови. Страшно долбали и крушили наши доспехи каменюки, которые присылались вражескими пращниками. Метательные снаряды явно были из эктоплазмы, заряженной тяжестью необыкновенной. Но, коснувшись багровой дымки, смирнели головки-упыри и легчали шары-болиды, как будто истощались в ней.

Был, правда, момент, когда несколько вражеских богатырей, похожих на потные горы, прорубили наш строй наполовину. Причем в том месте, где располагался лично я. Магазины к моему «калашникову» давно уже опустели, так что пришлось отмахиваться холодным оружием. На меня надвинулся мужик — шипованные браслеты с его широченных запястий годились бы мне для украшения головы. Взлетела палица с многолепестковой главой — я почувствовал ее тяжесть всеми фибрами души — кое-как поднырнул под локти богатыря, пытался дать в пах, но наткнулся коленом на металл передника. Хотел было произвести захват и бросок, но обхватить противника не получилось — слишком необъятен он был. Тем временем богатырь ухватил своей левой рукой, облаченной в латную рукавицу, меня за шею и стал давить, сминая позвонки и кровеносные сосуды. Все сопли выдавил. Я же пробовал отжать вражеский подбородок. Плохо действовало. Тогда, собрав последние ускользающие силы, я прыснул своим «пшиком» в отверстие забрала. Это помогло лучше, противник заколдобился и я кое-как вывернулся.