Царь Живых - Виктор Точинов

Впрочем, к северу от Колодезя, на студеных берегах Печорской губы, тоже имелись кое-какие сюрпризы – для зверей, любящих вылезать из моря…

Синяя Курья. Перекат Ольгин Крест.

Удар. Мотор ревет бешено и впустую.

Иван глушит его, запрокидывает. Не просто срезана шпонка – винт слетел. Камень. Валун. Все, отдавались… Неизбежная на воде случайность. Весел нет. Хозяин лодки не удосужился положить, разгильдяй. Или не успел. Теперь в Парму, тихим ходом. Сплавом…

Нет!!!

Обратно нельзя, Иван знает. Тогда будет плохо. Царь он или не Царь – мальчику будет плохо. Тот урод, что покалечил Марью, шутить не станет. Пополам порву…

Порви, порви…

Но сначала догони.

Думай, Страж.

Лодка скользит вниз по течению. Он опускает руку в Кулом. Бр-р-р…

Тут же переваливается за борт – не оставляя себе времени для раздумий и сомнений. И не подумав – что будет делать на берегу, если доплывет.

Скоро выясняется, что вопрос это риторический. Потому что он не доплывет. Потонет. Утопнет. Булькнется. Сгу-ляет к Нептуну. Или к Голому Гансу…

Тело крутит судорога, сердце объявляет ультиматум: все, ребята… шабаш… сколько можно? я останавливаюсь! еще пять ударов – и точно останавливаюсь… четыре., три… два…

Но Иван вдруг понимает – что доплывет.

Потому что на берегу появилась Адель.

Она делает все, что может, – ее силы вливаются в его ослабевшие руки и ноги, сердце испуганно прикидывается дурочкой: да я что? нельзя пошутить, что ли? уже стучу, стучу…

Ноги у Адель подкашиваются, но она стоит. В ушах колокола и рев драконов. Все ее силы – у Ивана. Хочется оплыть на песок и закрыть глаза. Она стоит.

А он плывет. —

Плывет к ней.

И все-таки тонет. Тупой каприз паскудницы-природы. Валун на дне, поток воды. Завихрение. Турбулентность. Короче – водоворот. Иван исчезает.

Секунда.

Вторая.

Третья.

Десятая. Она – с ним.

Она тонет вместе с ним.

Она захлебывается вместе с ним.

Она задыхается – пальцы рвут воротник, забыв, что воротника нет.

Пальцы рвут шею – кровь хлещет.

Она идет к воде.

Она любила его и не спасла.

Она отдала все, что у нее было, – и не спасла.

Она сделала все, что могла, – и не спасла.

Сейчас она сделает, что не может.

И отдаст – что осталась. Осталось немногое.

Ее Любовь.

И жизнь.

А не может она – плавать. Не научилась как-то. Да и зачем рожденному летать, на самом деле…

Она идет на воду.

Глаза мечут молнии.

Смерти нет. Есть Победа. И Любовь…

Ангел Гнева идет!!!

Трепещите!!!

Расступайтесь!!!

Вода трепещет…

И покорно расступается.

Она идет по мокрому песку. Справа и слева – дрожат вертикальные стены воды. На песке – рыбы. Шевелятся, раскрывают рты… И Иван. Он не шевелится.

Адель опускается на колени. Касается холодного лба.

И плачет.

Впервые за свою Вечность – плачет.

Она не умела плакать. А все оказалось просто – достаточно узнать Любовь. И попрать смерть.

Адель-Победительница, прекрасная всадница на белом коне, – рыдает как девчонка.

Слезы падают и становятся сапфирами. И мешаются с рубинами – это ее кровь. Кровь из разодранного горла. Иван открывает глаза.

Они на берегу.

Она смотрит в его глаза и видит там себя. И смеется – очень молодо смеется. Она молода – только что умерла и родилась. Как ты здесь оказалась? – разлепляет губы Иван. Она смеется, не может остановиться. Шла… ха-ха… слышу: ха-ха… кто-то булькает… хи-хи-хи-хи…

Истерика.

Говорят, в таких случаях помогает пощечина.

Иван целует ее.

Ольгин Крест, чуть позже.

– Тебе надо спешить, Страж. Нам надо спешить. Царь близок к Вратам. Человек, похитивший мальчика, – не властен над Царем. Хоть он и мертв – подчинил его своей воле. Цари Живых могут многое, очень многое…

Все это – правда. Значит… Гнаться за взбесившейся человекокрысой не стоит? Надо преследовать Царя? Но как? На чем?

– Я бы и рад спешить… Адель, ты, часом, левитировать не умеешь? Как ты здесь оказалась? Если умеешь – подбрось тут недалеко, до Гедонья…

– А сколько платишь? – смеется она.

– Сговоримся, шеф… Полетели?!

– Я не умею левитировать. Я лишь могу оказаться там, где есть ты. Издалека, из очень далекого далека. Это легко – оказаться там, где тебя ждут. И откуда протягивают руку.

В Гедонье их никто не ждет. Только . Или маленький мальчик Андрюшка.

– Плохи дела… . Дела плохи.

На реке – ни лодки, ни катера.

– Ты не боишься мертвых, Страж?

Он удивлен вопросом. Он хочет пошутить, что мертвые не кусаются… Но теперь Иван знает – мертвые кусают живых. И он говорит:

– Не боюсь.

– Второй раз спрашиваю я тебя, Страж: ты не боишься оживших мертвых?

Он понимает, что это ритуал – неведомый ему. И отвечает то же самое.

– И в третий раз спрашиваю я тебя, Страж: ты не боишься своих оживших Мертвых?

Он молчит. Он не готов встретить своих мертвых. Пока не готов. Ему нечего сказать им.

Где-то поет труба.

Совсем уже близко.

Он говорит:

– Не боюсь.

Кулом.

Береговой откос. Пять лет назад здесь пристал катер Сани. “Маша-Целка”. Теперь – моторка мертвого мужчины.

Маленький мальчик выпрыгивает на берег.

Мертвый сидит неподвижно. Он выполнил все приказы.

Новых нет.

Мальчик легко идет вверх. Вверх по склону.

Сзади хриплое бульканье.

Мальчик оборачивается:

– Не знаю, дяденька… Делай что хочешь… Только ты хорошо подумай – что же ты хочешь. Это понять не просто, дяденька…

Мальчик поднимается. И уходит.

Мужчина сидит. Думает. Или ему кажется – что думает.

Сидит долго.

Потом разувается.

Достает ружье.

Клацает зубами по дулу. Давит пальцем босой ноги на спуск. Мозги летят к небесам. Зеленые, гнилые – мозги трупа.

Не долетают и падают вниз.

Глава 11

Кулом. Ольгин Крест.

Адель говорит слова на незнакомом языке.

Страшные слова, запретные слова – до Последнего Дня не должны звучать они. Но звучат здесь, на пустынном берегу.

Воды чуть ниже переката беззвучно раздаются. Посреди реки застывает катер. Когда-то белый с синим, сейчас к этим двум цветам обильно добавился коричневый – от ржавчины. И зеленый – от водорослей. Потоки воды изливаются из разбитых иллюминаторов, из рваных дыр в бортах. Изливаются – и иссякают. Полустертые красные буквы названия: МАША.

Катер Сани Сорина.

Корабль-призрак.

“Маша-Целка”.

“Мария Целеста”.

Иван проглатывает комок в горле.

Комок раздирает горло в кровь.

Питер – Кулом. Пять лет назад.