Чернила и перья - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Волков, сказав это, так же, как и Альберт Кёршнер, кое-чего не договорил, но всем собравшимся недосказанное было понятно: может, вы, Кёршнеры, и хороши, но, скажу вам честно, для вашей фамилии один хороший воин лишним ну никак не будет. И, высказав это, генерал закончил:
- Впрочем, я ни в коем случае не хочу вторгаться в дела семейные. Но напомню вам, господа, у Фейлингов старинные распри с Маленами из-за Хлиденских холмов. То есть они наши истинные, естественные союзники. А Хуго Чёрный ещё и пострадал от Маленов лично. Может, вам всё-таки подумать о сближении.
Дитмар Кёршнер дочерей на выданье не имел, но вот его старший сын Карл… Он имел старшую четырнадцатилетнюю дочь. Кажется, звали её Ирма… второго имени девы Волков вспомнить не мог. И теперь именно на своего старшего сына Дитмар и поглядел: ну, скажешь что-нибудь? Но Карл ничего не сказал. И тогда Волков подумал:
«Карл, насколько мне известно, человек богобоязненный и набожный. Он, как приезжает в Мален, всё время ходит на мессы, что служит епископ. Если будет упрямиться, попрошу отца Бартоломея повлиять на него. Но пока давить не нужно».
И на том этот разговор был закончен. Тут пришлось всем встать, так как слуги начали накрывать на стол, и генерал просил, чтобы с ним посадили умного Альберта Кёршнера. У него к этому знатоку гербов и фамилий были вопросы.
Ну и, конечно…
Женщины фамилии, когда пришли в залу, сразу стали восхищаться той наградой, что получил глава семьи. Все уверяли, что он её заслужил, а мать семейства, Клара Кёршнер, так и вовсе стала плакать от счастия за своего супруга.
Потом наконец сели ужинать. И разговор за столом был весьма оживлённый, особенно после того, как глава семейства упомянул возможный марьяж между их семейством и фамилией Фейлингов.
Для дам нет события более интригующего и будоражащего, чем какой-то возможный брак. Дамы сразу стали выспрашивать подробности, причём Волков в те разговоры подчёркнуто не вступал, а Карл Кёршнер отмалчивался, отчего барон начал понимать, что эта его затея Карлу пришлась не по душе. Сам генерал беседовал с юристом Альбертом. И был, признаться, удивлён тем знаниям, которыми обладал этот достаточно ещё молодой человек.
- Так, значит, Раухи унаследуют титул… - тут генерал даже не смог сразу подобрать нужного выражения…
- В случае угасания прямой линии Мелендорфов, к которой и принадлежит ваш племянник Георг Иероним Мален фон Грюнфельд, десятый граф Мален, титул графа Малена унаследует Густав Александр Мален фон Раух. Но ему уже за семьдесят, говорят, он уже не всегда в себе, иной раз беседует с Господом, так что скорее это будет его сын Иоганн Адольф…
«Значит, епископ был прав».
- Странно сие, всегда мне наиболее дерзкими казались Гейзенберги: они так яростны, так напористы, как будто это они соискатели титула, а не Раухи. А Раухи всегда были как бы в тени.
И тогда Альберт Кёршнер ему всё объяснил:
- Гейзенберги… У деда их, старшего Людвига Антона, было шесть сыновей, никто из них не умер и в монастырь не ушёл, все женились и расплодились за два поколения; хоть и земля у них хорошая, богатая, но больно их много… Старший Гейзенберг всё пытается эту ораву прокормить. Уж не вспомню доподлинно, но, кажется, мужей в той фамилии человек тридцать, многие уже немолоды, но всё ещё не женаты, земли на всех у них нет, многие из них люди военные. Деваться им некуда, вот от отчаяния и приходится за всё хвататься, что можно ухватить. Половина тяжб городских, на какую ни взгляни, всяко там кто-то из Гейзенбергов ответчиком будет. Семейку эту иначе как разбойной и не назовёшь.
И генерал кивал, соглашаясь с молодым человеком.
И Волкову было ясно, что за этой разбойничьей семейкой непременно будут маячить первые выгодополучатели нескончаемого раздора – Раухи. Но им явная, нарочитая дерзость ни к чему. Они так и будут стоять поодаль и наблюдать, как бедные дураки Гейзенберги будут собирать пинки и оплеухи. А зато Раухи будут подбадривать всех остальных Маленов небольшими деньгами и большими посулами. Да, так всё и будет. И все эти мысли портили ему настроение из-за того, что он прекрасно понимал, что эти люди не сдадутся никогда. Никогда не отступят Раухи от мечты о графском гербе. Никогда не откажется дюжина нищих Гейзенбергов или другие безземельные Малены даже от маленького куска земли с крестьянами, или от мельницы, или даже от дома в пределах городской стены, который можно сдавать. В общем, от любого куска хлеба, за который не нужно будет гнуть спину.
«Графа у Брунхильды нужно будет забрать. Но для того… замок надобно достроить, достроить, чего бы это ни стоило; граф должен проживать в безопасности».
Эта мысль теперь, кажется, не покидала его даже за ужином, и ему едва хватало сил, чтобы дурной дух не отображался на его лице. Не хотел он отравлять атмосферу за столом. Впрочем, отличная еда и хорошее вино, присущие этому дому, скрашивали этот вечер.
Глава 32
Уже блюда со столов были убраны, остались лишь тарелки с сырами и сладостями и вино. Беседа за столом была легка, а глава дома Кёршнеров время от времени всё трогал рукой цепь на груди: не сон ли то был, на месте ли. Генерал же вяло, без должного огня, уже в который раз рассказывал историю об освобождении принцессы, так как дамам семейства это было необыкновенно интересно. Уговорили его. Да и мужам то было любопытно. В общем, они все его слушали. Женщин же, кроме колдунов, мороков и ванн с кровью для омовения тел, как ни странно, заинтересовали всякие такие подробности, о которых мужчины и не подумали спросить; например, жена Альберта-юриста спросила у него:
- Видно, принцессе в башне было непросто без прислуги?
- Да, и вправду, господин барон, - подержала её ещё одна молодая женщина. – Как же вы были с принцессой в башне? Как ей там было?
- А было ей нелегко, -
