Наследник для Шаха (СИ) - Гур Анна

Смотрю в морщинистое бородатое лицо и схлёстываюсь с темным взглядом.

— Мы услышали тебя, Заур, дай высказаться и Аслану.

Выговаривать слова становится сложно, осознавать, что я убил годы своей жизни, пригрев на груди змею…

— Почему ты сейчас решил высказаться, Аслан, если твоей семье было нанесено оскорбление, ты имел право отправить невесту на утро в ее отчий дом и не возвращать подношение ее отца в качестве компенсации и наказания, а ты Заур, — хлесткий взгляд в сторону тестя, — имел право смыть позор своего дома кровью блудницы…

Пауза длится. Асад мотает головой и выговаривает четко, уверенно:

— Это ложь! — кричит так, что стекла в окнах звенят.

Ухмыляюсь. Собственная глупость. Благородство. В одну ночь все перевернулось вверх дном. В ту ночь, я встретил Полину и вместо того, чтобы крушить и убивать, я спускал пар с ней. Сначала думая, что получил в руки элитную девку, а потом жизнь сыграла со мной в злую шутку. Потеряв фальшивку, я обрел настоящую ценность.

— Не ложь, Заур. Я не привык подтасовывать факты. Все это время я считал, что моя жена стала женщиной в объятиях Абдула Шахова, я принял это, я простил. Несчастный случай унес его жизнь, а я выполнил договоренности и клятвы, который давал он.

— Ты поступил по чести, Аслан, молчал все это время. Что изменилось?

— В последнюю свою поездку в Москву. Мне в руки попалась одна запись. Совершенно случайно. Всплыло. Не суть. Интересно то, что я увидел на ней свою жену. С другим мужчиной. На записи были время и дата. Она была сделана до гибели Абдулы.

Молчание в помещение виснет гробовое. Тяжелое. Каждый понимает к чему я веду.

— Запись подлинная. А разговор после произошедшего на ней весьма интересен.

Поворачиваю свой телефон так, чтобы был виден экран. Не показываю ничего, но включаю звук и до собравшихся долетает веселый голос Амины.

— Мой отец решил продать меня подороже! Ненавижу его! Но я отомщу! Пусть я саатун Асад — Шаховой, потому что семьи и заключили договор, не по своей воле, но мой наследник, мой сын станет во главе! А значит, все достанется нам, любимый, а затем… отец долго жить не будет, как, впрочем, и мой муженек… У Абдулы проблемы с сердцем с детства, ему многие вещи запрещены, определенная пища, повышенная нагрузка… это все потом… главное мне понести, а дальше… дальше мой любимый Фарик, мы будем вместе… ты ведь любишь меня?

Определенные звуки, а дальше ответ:

— Разве не чувствуешь, насколько, крошка?

Женский визгливый смех и слова:

— Мой отец, старый осел, как и Абдула, мы проведем их вокруг пальца. Но это все потом, дорогой, люби меня… сейчас…

Вырубаю звук. То, что было дальше ясно. И огласки не подлежит.

Поднимаю глаза и смотрю в стремительно бледнеющее лицо Асада. Бывший тесть хватается за ворот рубашки в попытке расстегнуть пуговицы, но только рвет ворот подрагивающей рукой.

— Я не верю… — выговаривает одними губами.

— Запись подлинная. Могу предъявить на проверку, пусть твои спецы смотрят.

Бывший тесть кивает, но в глазах я уже вижу, что он сам знает, что запись — правда.

Глава 40

Полина

Потихонечку прихожу в себя, тошнота проходит, но слабость не покидает. Сил нет, чтобы подняться, единственное на что хватает сил — это свернуться калачиком на кровати и тихо плакать.

Мысли проясняются, и я понимаю, что очень сильно подставилась. Я подставила не только себя и своего малыша, я поверила чужой женщине, пусть жене Аслана, но я не дала нам шанса поговорить…

Противоречивые чувства разрывают душу на части.

Но самое ужасное — это страх ща моего нерожденного малыша. Сын Аслана под моим сердцем и сейчас именно он цель врагов моего мужчины.

Собираюсь с силами и оглядываю комнату, ищу то, что может послужить мне оружием, но сил во мне словно в птичке.

Ничего не могу. Всхлипываю и замираю, затихаю. Сердце ударяется о ребра, когда слышу характерный щелчок. Дверь в мою тюрьму открывается. Я жду ужаса и комара, жду чокнутую желающую мести Амину, или его бессердечного отца…

Пелена слез мешает разглядеть силуэт, застывший в дверях, но стоит моргнуть, как все проясняется и я узнаю массивную, высоченную фигуру, понимаю, кто передо мной.

— Аслан… — всхлипом вырывается, а сердце резко ударяется о ребра.

Мужчина направляется ко мне быстрыми шагами. Массивный. Огромный. Злой. Холодное лицо не выражает эмоций. Шахов сейчас какой-то собранный, чужой.

Проклятье какое-то. Сталкиваюсь с ним взглядом и все внутри меня взрывается, плавится, сердце рвется к нему. Словно зов слышу. Бежать к нему, упасть в его руки и выплакаться. Все это в моих мыслях, а не деле даже двинуться не могу.

Замираю раненным зверьком. Аслан гораздо страшнее всех моих похитителей. Он жесток. Я чувствую это каждой фиброй своей души, но мое сердце целиком и полностью принадлежит ему.

Взгляд Аслана не сулит ничего хорошего. Он может сломать меня, наказать за побег, разрушить за своеволие.

Но что-то внутри меня кричит о том, что он… только он моя судьба…

Женатый… Чужой… Мужчина…

Он направляется ко мне быстрыми шагами, оказывается рядом и возвышается надо мной огромным черным зверем.

Смотрю в его карие глаза и понимаю, что беззвучно плачу, когда он резко наклоняется ко мне и горячие руки опускаются мне на талию.

Без слов. Без единого звука он поднимает меня, как пушинку и я оказываюсь на его руках. Меня окутывает пряным ароматом его кожи, дурманит парфюмом.

А я… я покорно принимаю эту жесткую хватку, доверчиво льну.

Прикрываю глаза из-за вновь подступившей слабости, голова кружится, и я впиваюсь тонкими руками в его широкую шею, оплетаю, прячу лицо на его груди.

Он пришел за мной. Спас…

Но…

Что-то между нами изменилось. Повисло. Какой-то тягучей недосказанностью. И моим отчаянием.

Шахов идет со мной на руках, не сбавляет темпа, переговаривается с кем-то на чужом языке. К нему подходят люди.

Я предпочитаю не видеть и не слышать.

Мы выходим на улицу и меня обдувает теплым ветром и лишь потом до сознания доходит очень странны звук, монотонный, повторяющийся.

Я оборачиваюсь и моему взору открывается вертолет с работающими лопастями.

Не верю, что Шахов понесет меня к этой штуковине. Я и самолетов выяснилось, что до ужаса боюсь, а вертолет…

Боже…

Так страшно смотреть на стрекозу, которая словно сотворена из сплошного стелка, которое отчетливо показывает мне пилота и кабину, а значит изнутри я буду видеть проскальзывающую подо мной землю…

Сердце забывает, как биться, застывает в груди, я отворачиваю голову от вертолета и поднимаю взгляд на Аслана, хочу сказать, что боюсь, но замечаю движение за его спиной, вижу, как к нему подкрадывается Асад.

Дергаюсь в страхе, хватает только выдохнуть имя врага Шахова, но мужчина не выглядит удивленным, он поворачивается, не спускает меня с руки и встречается с темными мелкими глазами человека, который меня похитил.

Мужчины замирают. Смотрят друг другу в глаза. Долго. Словно вызов бросают. Взгляды скрещиваются подобно острым клинкам.

Жду чего-то страшного, боюсь безумно того, что Шахов попал в западню из-за меня, из-за того, что я вынудила его прийти в логово врага.

Виновата. И не прощу себе если здесь и сейчас случится что-то страшное, непоправимое…

Но, катастрофа все не случается. Гляделки между мужчинами продолжаются. Асад сдается первым. Выговаривает какое-то слово на чужом, и Аслан скупо кивает.

Заур зеркалит этот жест и обходит нас, идет к припаркованному черному автомобилю, который выделяется своей хищной структурой и линиями.

Дверь хлопает и автомобиль отъезжает, а я поворачиваю голову в сторону Аслана. Не понимаю ничего.

Мужчина и не спешит ничего пояснять. Он быстрыми шагами направляется к вертолету, закидывает меня на мягкое сидение, а сам садиться рядом, дает отмашку пилоту.

Вертолет взмывает вверх, а я понимаю, что сжимаю дрожащие пальцы.