Африка в огне - Владимир Чекмарев

Как выяснилось позже, от нас надо было послать кого-то на чемпионат Округа по шахматам, и, мало того, что послали нас, нам с Акимом еще сказали, что, ежели, займем призовое место, то нам сделают МС, а если нет, то сгноят без города всю роту. Такая вот круговая порука, блин. Мы, естественно, выиграли, но неприятный осадок остался. Так вот, после всего этого, Арбуз имел неосторожность предложить Барону сыграть в шахматы…

Надо сказать, что многоплановый розыгрыш капитана Позднякова шел уже давно. Ему периодически подсовывали информацию, что на сопредельной территории со времен войны существует анклав, где до сих пор держит оборону одна из дивизий Квантунской армии. Но это жуткий секрет, и об этом запрещено даже думать, а не то, что разговаривать. Погранцы радостно участвовали в мистификации и лишь завидя Позднякова, начинали разговор о том, что опять японцы похитили место, но резко замолкали, когда капитан к ним подходил. Несчастное Чмо пару раз рыпалось к начальству, где, естественно, никто не понимал о чем идет речь, и Арбуз понял, что тут творятся темные дела, и это надо будет, естественно, отразить в отчете. А тут подоспела оказия, и в свете этого, сующее везде свой поганый нос Чмо, нам было тут не нужно, и его надо было срочно нейтрализовать. В общем, операция "Арбуз" вступила в активную фазу. Тарасюк получил приказ изыскать бутылку дешевого портвейна, арбуз, веревку и мешок. Изъять в мирном городе в мирное время человека и немножко его нейтрализовать было для нас не вопрос, так что прогулка капитана Позднякова по вечерним пенатам окончилась для него мешком на голове и кляпом во рту. Часа два его возили по городу, периодически вытаскивая из машины и волоча десяток другой метров по земле, раза три перекидывали через забор, полчаса держали в ванной и, включив воду на полный напор и запустив фен, изображали форсирование Амура.

Предпоследним актом трагикомедии был допрос красного партизана в ***Кемпейтай. Не снимая с головы мешка, пленному Позднякову объяснили, что он находится на телитолии контлолилуемой Импелатолской алмией и, если он не ответит на все вопросы, то его скормят собакам, а потом сделают харакири. Аким и Таракан в те минуты, когда им не надо было изображать японцев, изображали рвущихся с поводков собак. Барон успокаивал их, говоря: "Нэ натто такк ллаятть, соппакки. Сккоррро путет мнокко ням-нямм", – после чего собаки начали хрюкать, и к ним присоединился сам Барон, который понял, что от смеха он вместо японского акцента заговорил с эстонским. В результате допроса выяснилось, что Чмо абсолютно не изучал матчасть. Он ответил, что в магазине Калаша – десять патронов, он был не знаком с реалиями приграничной зоны – не знал количество собак, охраняющих городскую баню, а так же, то, что данный капитан точно не знал, как зовут Генерального секретаря ЦК КПСС – одна из версий звучала, что секретаря зовут Владимир Ильич. Ну, а в ответ на требование произнести здравицу Императору Ямато, он и вовсе крикнул нечто похожее на хайль. Но все хорошее, к сожалению, кончается, и подошло время уезжать. На прощанье бедному капитану положили на колени бомбу и строго на строго наказали не шевелиться, если он, конечно, хочет жить, и угостили напоследок стаканом другим портвейна со снотворным…

Ранним утром часовой сообщил дежурному офицеру, что на внешней границе охраняемой территории кто-то сидит у дерева. Дежурный наряд обнаружил мирно дремлющего человека с мешком на голове, а когда мешок сняли, оказалось, что это был капитан Поздняков. Первые его, пахнущие дешевым перегаром, слова были: " Товарищи японцы, где тут можно пописать? "

На коленях у него лежал арбуз…

А мы в это время были уже в воздухе, нас ждал Палдиск. Большая все-таки у нас была тогда страна. И весь полет Тарасюк возмущался: " Такий гарний кавун витратили на якого-то бродячого дурня ".

После демобилизации и Перестройки капитана Позднякова занесло аж в Нью-Йорк. Там он работал у тестя в японском ресторанчике. Жалеет страшно.

ПРИМЕЧАНИЯ.

*Арбуз – офицер, пришедший в Погранвойска из армии, то есть -снаружи зеленый, а внутри-то красный. **Шуруп – военнослужащий, не пограничник. ***Кемпейтай – военная полиция и разведка японской Императорской Армии времен второй Мировой войны. Кемпей-Тай – название это происходит от двух иероглифов – "Солдат" и "Закон", которые солдаты этих подразделений носили на нарукавных повязках. Первое подразделение Кемпей-Тай было создано высочайшим указом Императора Мэйдзи в 1881 году.

Геттисбергская тачанка, Все четыре колеса!

У нас в Академии был один "вечный" капитан при хозчасти по фамилии Морошкин. Он был известен следующими отличиями…

Во-первых, будучи юным солдатиком, он участвовал в конвоировании через Москву колонны немецких пленных в 1944.

Во-вторых, каждый день выпивал три стакана водки (в пятницу – четыре) и при этом был ни в одном глазу и даже запаха не было. О его секретном составе по отбиванию запаха перегара под ноль в Академии ходили легенды, но список лиц, имеющих доступ к оному эликсиру, был строго засекречен. По косвенным уликам был изобличен майор из гаража. Во время парада, будучи в оцеплении, он назюзюкался до беспамятства. В кармане его шинели были обнаружены пустые бутылки из-под водки и коньяка, но перегаром от него не пахло. В санчасти поставили диагноз – солнечный удар (парад был 7 ноября), и все спустили на тормозах. А капитан, надо сказать, пил отнюдь не казенку, а исключительно деревенский самогон, причем, двойной перегонки, тройной очистки и настоянный, вдобавок, на смородиновых почках, – эту амброзию он гордо называл "Моя ягодка".

В-третьих… Это пойло доставляли ему из подшефного колхоза, а так как заодно оттуда же, от сдружившегося с капитаном председателя, шел для узкого круга начальства поток закусона, типа – соленых мелких хрустящих огурчиков (в процесс изготовления которых входило опускание бочонка в зимнюю прорубь); капустки квашеной с клюковкой и антоновкой, а так же провесные окорока, сало земляной засолки, лещи, ранняя клубника и.т.д. и.т.п., то, естественно, ему многое сходило с рук: капитан был в шоколаде, и начальство благосклонно закрывало глаза на еще одно его хобби – изготовление оловянных солдатиков и исторических миниатюр.

В-четвертых, у капитана была мастерская в подвале, и даже небольшой выставочный зал, и он там проводил все свое свободное время. А его личную выставку показывали даже почетным гостям Академии. Бывали, конечно, накладки, как, например, с миниатюрой "Разгром пулемётным полком Анархистов кавалерийского корпуса ген. Барбовича". Капитан честно сваял атаку махновских тачанок на конницу белых, этот случай действительно был в истории, и махновские пулеметчики сделали из беляков салат с озерными грибами, сделав неизбежным взятие Крыма. (Нет, не зря все-таки Махно дали в свое время орден Боевого Красного Знамени из первого десятка номеров.) Но политотдел пришел в ужас, и капитану, с помощью добровольцев, пришлось всю ночь перекрашивать махновцев в буденовцев. Но главная хохма была при встрече делегации генералитета ННА ГДР. Их привели в казематы капитана вечером в пятницу уже после употребления им четвертого стакана "ягодки". Кто помнит, форма у ГДРовцев была один к одному, как у Вермахта, так что, когда немцев ввели в выставочный зал военных миниатюр, капитан сначала прибалдел, а потом, решив, что опять привели пленных немцев, решил показать фашистам, кто они есть на самом деле. Гордо подвел компанию немецких генералов к звезде своей коллекции и картинно сдернул покрывало. Перед глазами земляков Фельдмаршала Кейтеля открылась закопченная громада Рейхстага. На ступенях и у колонн ликовали победители, а вокруг, среди подбитых "Тигров", в живописных позах густо лежали фигурки в мышиных мундирах, фельдграу всех видов и черных кителях СС.

Тишину нарушил хрюкнувший Аким, привлеченный в качестве переводчика. Он увидел среди красных флагов победы над разбитым куполом маленький флажок ГДР. Когда через полчаса разъяренный замполит привел в подвал заместителя начальника Академии, ни капитана, ни флажка уже не было. Одного увели спать, другого спрятали в карман. А теперь перейдем к главному событию этого повествования…

У капитана Морошкина был друг – подполковник с Военно-исторической кафедры по фамилии Калибров. Они сошлись на любви к Военной истории и понимании того, что в своих чинах они застряли до пенсии. Сыграла тут роль, конечно, и "ягодка", под хорошую закуску, естественно. Подполковник очень любил возиться в тактических ящиках с песком, где с помощью капитана декорировал сражения из нашего героического прошлого, а по ночам их переигрывал. Иногда они играли с Морошкиным друг против друга, и капитан все время проигрывал. Зла за это на приятеля он не держал, но неприятный осадок оставался постоянно. Подполковник Калибров, кстати, весьма не любил Кутузова. Он считал, что Бородинское сражение можно было выиграть, и ни в коем случае нельзя было оставлять Москву. И хотя, как истинный представитель Советской Исторической Науки, он свято верил в то, что история не может иметь сослагательных наклонений, Бородинскую битву подполковник переигрывал неоднократно, причем, в чине фельдмаршала, ну, и Наполеону там, естественно, каждый раз доставалась.