Камера! Мотор! Магия - Катерина Кравцова

Вот только душевных метаний мне и не хватало.

— Любви? Кого с кем? — надеюсь, обреченность в моем голосе слышалась не слишком явно.

— Тебя, Одинцова, тебя. Вот с ними, — и Малкин широким жестом указал на герцога и как раз подошедшего к нам Шуру.

— Что, сразу с обоими? Толечка, я-то думала, ты сторонник традиционных отношений…

— Вот до чего ты зануда, мать! — сбить нашего мэтра с идеи было не так-то просто. — Конечно, не сразу, не то зритель не поймет. По очереди. Сперва у вас вроде бы зарождается светлое чувство с главнокомандующим. Общее дело, сходное мировоззрение, ну и прочее в таком духе. В общем, происходит помолвка. А потом, когда ты выгуливаешь его велико-королевско по иным мирам, вы с ним понимаете, что вы… как это модно обзывать? Истинная пара, вот! Что ты смотришь, как солдат на вошь? Это не я придумал! Модная тема, — стало быть, самое то, что нам надо.

— Толечка, — непонятно с чего, я почувствовала, как закипает внутри сопротивление этому… сюжету. — А если будет модно строить семьи с… не знаю, с единорогами, например, — мы что, и про это будем снимать?!

Толик непонимающе нахмурился.

— А что тебе не так-то? Наше величество куда лучше любого единорога. Да что там, даже вон Шура, — и тот лучше этого (ладно, согласен, не очень подходящего для строительства семьи) животного.

— Что значит, «даже вон Шура»?! — взвился Ведерников.

Джемс укоризненно качал головой. Я поняла, что разборка может затянуться, и на долю секунды опередила раскрывшего рот для пламенной речи в свою защиту «главкома»:

— Ладно, поняла я. А дальше-то что?

— А дальше, — Толик аж прижмурился от удовольствия, — начинается драма. Главком (не обижайся, Шурик, — надо!) готов отказаться от своего слова и расторгнуть помолвку. Чтобы, значит, не стоять на пути у высоких чувств. Но ты, Аленушка, верна долгу чести и отказываешься от любви к величеству. Тем более, что ты ему, величеству, никак не ровня.

Шура, пламенея щеками, запальчиво объявил:

— Долг чести тут ни при чем. Просто ты, Аленушка, в глубине души понимаешь, что героический главком лучше, чем какой-то сомнительный монарх!

— Ага, в глубине души… где-то очень глубоко, — пробормотала я себе под нос.

Мне не нравилась Толькина задумка. Совершенно, абсолютно, и даже понятно, почему. Сюжет сериала без того накладывался на мои магические приключения, перекликался с ними так, что иногда я плохо понимала, в которой части своей жизни нахожусь. Но до сих пор все личное оставалось неприкосновенным.

А сейчас, когда я все отчетливее понимала, как нравлюсь Джемсу и насколько взаимны его чувства, киношная лавстори, да еще такая драматическая, была особенно некстати. Кто знает, какие события она может притянуть в мою жизнь?

— Хватит кукситься, — командовал меж тем наш мэтр. — Все равно на хэппи-энд вырулим. Смотри: ты долго думаешь и страдаешь, но все же осознаешь, что короли приходят и уходят, а кушать хо… тьфу, черт, что свой главком под боком надежней. Величество тем временем отбывает в длительное дипломатическое турне. Кристалл исправно фунциклирует (не морщись, я знаю, как правильно!). Вы с Шуркой играете свадьбу… ну и все. На этом первый сезон заканчивается.

— А что, — оживился «главком», — ожидается и второй?

Малкин почесал нос и сознался:

— Пока не знаю. Что решат, как с рейтингами будет… поглядим.

Потрудиться над «душевными метаниями» пришлось немало: за одну смену мы отсняли всю «любовную линию» от завязки до финала, и к вечеру я основательно вжилась в роль девицы, вынужденной разрываться между двумя очень разными кавалерами. А поскольку на самом деле мои симпатии склонялись на сторону «короля», — метания выглядели еще натуральнее.

В наших общих сценах Шура ревновал, но старательно изображал готовность благородно отступить перед истинной страстью. Его соперник на первый взгляд вел себя отстраненно, но время от времени преследовал меня тяжелыми, пристальными взглядами, и никак не желал полностью оставить в покое: его неодолимо тянуло ко мне, как и полагается в истинной паре.

При этом оба претендента на мою благосклонность чисто по-мужски оставляли решение за дамой. Как бы из вежливости. А мне по этому поводу вспомнилось старое присловье: «Если невеста уходит к другому, то неизвестно, кому повезло».

Прошло меньше, чем полдня, и я поняла: кому не повезло, так это мне. Внешне все шло по плану. В наших эпизодах с главкомом я старательно отыгрывала комфорт и спокойствие, обращалась с будущим женихом с теплотой и пониманием. Иногда, правда, Толик требовал «добавить чуйств», и я добавляла. Сцены отснимались, отношения развивались, и даже стоящий в отдалении Бенедикт удовлетворенно кивал, поглядывая на наши с Ведерниковым общие старания.

Раздражение на режиссерскую задумку куда-то подевалось — вместо него внутри меня весело бурлил азарт и желание сделать все как можно лучше. В конце концов, я умела играть все, так что мне стоило изобразить любовь? Посмотреть на главкома долгим взглядом, опустить голову как бы в смущении от его признаний, огладить плечо, прижаться к широкой, мужественной груди… Я проделывала все это много раз, и обычно получалось хорошо, иногда даже отлично. Уж точно вполне достойно с профессиональной точки зрения.

Но вся эта идиллия дала трещину, стоило мне встать перед камерой один на один с Джемсом. Под его взглядом у меня, черт побери, не получалось ничего! Ноги сделались ватными, щеки краснели невовремя, реплики звучали невпопад, и вообще я с трудом сохраняла спокойствие и достоинство.

Его светлость тоже вел себя подозрительно. И куда только делся великодушный, доброжелательный монарх, снисходительный к своим подданным и ко всему миру? Вместо него передо мной возник мрачный тип, который следил за мной с ревностью и какой-то непонятной горечью, как будто заранее решил, что никакой любви между нами быть не может. Он тоже забывал и путал текст. И все время старался находиться как можно дальше от меня.

После третьего дубля одной и той же сцены у Малкина упало-таки забрало.

— Перерыв пять минут! — рявкнул он на всю площадку. — Одинцова, поди-ка сюда. И ты, величество, тоже.

Я подошла, вяло прикидывая, как буду отбиваться. Честно говоря, возражать не хотелось, я заранее готова было признать, что не справляюсь. Джемс выглядел, как человек, который будет защищаться до последнего.

— Слушайте вы, истинная пара, — сдвинув брови, полюбопытствовал Толик, — долго вы мне тут собираетесь Ваньку валять? Уж все поняли, что вы друг дружку так любите, что аж дышать можете через раз и неглубоко. Хватит. Прекратили эти шекспировские страсти и давайте выруливать на то, что запланировали. Алена?

— Давайте выруливать, — понурилась я, совершенно не понимая, как смогу прийти