Своё никому не отдам - Сергей Калашников

— Не сказал бы я, что не по тебе. Случись в моё правление нынешняя смута, кто знает, чем бы завершилась? Что сам ты, что Наташенька, за краткий срок столь любви сыскали в людях и пробудили в них такие надежды на скорые перемены к лучшему, каких, судя по летописям, отродясь не бывало. Так что затеи свои чем скорее проводить станешь, тем сильнее тебе будут помогать и поддерживать. Нынче девки валом повалили на Ендрик в учебный полк Тыртовский на связисток готовиться. Там, понимаешь, женихов кругом много, кормят, поят, одевают и, как на службу поступать, так ещё и избу сапёры срубят — считай, приданое от твоей милости. Кто ж выдаст такого государя?!

А вышки наблюдения, оповещения и связи носами нарекли и ставят нынче повсюду, на что люди казначею деньги даже несут. Как же не несть-то, когда через них от франов отбились, да от Мидот-острова чурсайцев отогнали — ещё до высадки поспели галеры, а к Поленову только чуток опоздали, но набезобразить разбойникам не дали. Видит народ, куда ты жизнь поворачиваешь и того же желает. Слухи на столичный остров проникают с Ендрика, будто живётся там сытно и не маетно, вот ждут люди построения здесь казарм твоих, да кордонов, да городков.

— Ох, папенька, не от тех ли слухов бояре так встрепенулись, что порешить меня затеяли?

— По всему выходит, что так и есть. А ещё от того, что людей безродных ты стал к себе приближать и давать им поручения, каких я только именитых да знатных удостаивал. Вот и приметили, что мир их рушится буквально на глазах, а почва уходит из-под ног. По всему получалось, будто вот-вот прогонишь ты слуг своих и лишишь их средств к существованию, потому, что не надобны они тебе более.

— Не может быть, чтобы ты, когда гибель свою и Никиты инсценировал, не сумел предположить подобного развития событий, — горько стало Грише и обидно.

— Никто и не собирался ничего инсценировать. Отравили нас с ним, наверное медовухой. Потому что матушка за ужином к ней не прикасалась и никакого недомогания в себе не почуяла. А мы пошли в кабинет, чтобы беседу продолжить и ещё по пути обоим дурно сделалось. Понятно, что от яду, принятого одновременно. Пока не скрутило совсем выпили воды прямо из ведра, что у конюшни стояло, вытошнили и побёгли к его галере — поспешать решили к травнику, что на Вельям-острове проживает. Ведает он и отравы и чем спасать от них.

Гвардейцы тех постов, что по пути встретились, помогли нам добраться до пристани, а то ноги иной раз не держали. А командир корабля собрал лучших гребцов из других экипажей, и пошел, что есть духу куда велели. Мы-то с Никиткой вроде как в бреду уже были, помним как доктор откуда-то взялся и пичкал он нас гадостью невыносимой, что на зубах скрипела. Опамятовались уже на Вельям-острове, вот тут-то братец твой и поведал, что тебя уже венчали на царство — он моложе, потому и оклемался раньше. Выходил нас знахарь, отпоил.

А к берегу мы не в порту пристали — капитан сразу привёз нас к знахарю и галеру чуть не у его порога на песчаную косу вытащил, чтобы штормом её не побило. Там по окрестностям людей негусто живёт, потому и про прибытие наше вести никуда не разошлись. Так вот Никита и предложил мне оставить всё, как вышло, пока мы с ним не оправимся окончательно — долго ещё слабыми оставались. А командир галеры — он ведь тоже Вельяминов, из тех мест родом, родня он нам дальняя — объяснил, кому надо, что не стоит лишнего болтать. Только к маменьке надёжного человека послал — она и приехала за нами ухаживать.

Может, куда какой слушок и просачивался, но мы из тех мест ушли. Есть в родных краях где и корабль спрятать, и самим укрыться. Вот такие дела.

Окончательно выздоровели только после того, как испов прогнали. Никита с галерой на запад ушёл на Фёклин-острове цитадель ставить и дозорную службу налаживать. Полагает, что сумеет в тени оставаться — Никит Вельяминовых в Рыссии много, так что не сразу поймут, что царевич. Ну а я сюда подался. Сижу тихонько, никому не показываюсь.

— Душно небось, в шкафу-то сутками находиться? — Гришу уже тянет в сон и мысль его не слишком чётка.

— В шкафу? — Иван Данилович рассмеялся. — Нет, я у Бори Кикина живу. Отсюда дверь ведёт через тайный проход из дворца за изгородь. Отдохни, сынок. Тебе надо сил набираться.

Вставать и ковылять с костыликом Гриша начал на третий день, а потом дела пошли на поправку значительно веселее. Папенька появлялся из шкафа по утрам, когда Наталья была занята государственными делами, а маменька проводила с сыном много времени каждый день, оставляя ночь в распоряжение невестки, «низкое» происхождение которой перестало иметь для неё значение после того, как третий ребёнок подряд устроил личную жизнь, демонстрируя полное презрение к традициям. Старший только пока ни с кем не соединил своей судьбы — как-никак престолонаследник… в недавнем прошлом.

Скампавея под парусами скользит по глади моря. Вёсла сложены под банками и не занятый работою экипаж радуется хорошей погоде и теплу, сидя ближе к кормовой надстройке. Молчат морячки, делают вид, что дремлют, а сами прислушиваются к разговорам, что ведут пассажиры — государь с государыней. Они нынче на Ендрик едут, дела у них там. Юный мичман — командир корабля — надутый от гордости словно индюк — пытался поначалу лихо покрикивать, распоряжаясь, чтобы что-то потянуть или потравить, но помаленьку успокоился и перестал суетиться.

Эскорта у них нет. Кто в этих водах посмеет напасть на боевую единицу, вооружённую двумя длинноствольными пушками? Да, калибр этих орудий невелик, зато снаряд пролетает целую милю меньше, чем за четыре удара сердца. Хотя, если по-новому, как нынче повелось, то семьсот метров в секунду — вот такая скорость достигается на дульном срезе. Двухметровые нарезные стволы из прекрасной рысской стали позволяют уверенно попадать и за четыре, и за пять километров, а масляный гидравлический демпфер спасает корпус не слишком большого корабля от потрясений при пальбе. Даже линейный корабль бриттской постройки пожалеет, что связался с этой кусачей крошкой.

Но вряд ли такая встреча возможна, потому что с сигнальной башни, которую они миновали час назад, оповещения о чужих военных кораблях в водах Рыссии не было. Это надёжно в округе километров на триста — дальше цепь вышек пока недостаточно густа, чтобы перекрыть все опасные направления. Это — дело времени.

— Гриш! Почему ты Тычкова помиловал? — вопрос сей задал Агапий. Он тоже здесь.

— Смерть его бесполезна, а желание отомстить — буде таковое имеется, обернётся государству нашему великой пользой. Он теперь на Сейвал-острове воеводой станет. Коли захочет собрать силу, то крепко ему придётся потрудиться, чтобы денег скопить на замыслы свои. Промысел китобойный наладить, прибыток с него суметь извлечь.

Ты вот сын боярский, знаешь ли почему без вашего сословия мне никак не обойтись?

— Потому что за всеми не уследишь один, всем разом не скомандуешь. Вот и получилось… ха! Удачно ты спросил. Ведь для каждого места господин назначен государевыми пожалованиями. За порядком следить, лодырей подгонять и чтобы против супостата силу собрать было легко.

— Верно, говоришь, Агапий. Да вот беда — мир вокруг нас поменялся, а господа-бояре наши держатся старых обычаев. Мне с их земель не дружины на стругах надобны, а деньги на снабжение флота и постройку сильных кораблей. На содержание тех же сигнальных башен. А по обычаю они службой должны отрабатывать — невместно им подати платить.

Те бояре, что полки регулярные содержат, гавани обороняют и за городами присматривают — от них хоть польза какая-то есть. Но, пока остаётся за мной право отозвать грамоту на кормление — они неспокойны. Им не жаль откупиться от службы деньгами, но тогда сами-то они и не нужны государству. Станут только оброк собирать, с казной делиться, да жрать. Ну, может рекрутов в войско дадут. Так чтобы оброк собрать или рекрутов у меня приказы есть. Без надобности эти люди — приказ оброчный лучше них справится с этим делом, да и людской недаром свой хлеб жует.

Армейских, да флотских ещё батюшка мой стал на довольствие переводить, да на жалование, а кормления новые выдавать прекратил. Вот с этого момента и возникла напряжённость на рысской земле. Особенно старые роды забеспокоились, у которых за заслуги предков земли огромные, а обязанностей — только в думе бородой потрясти.

— Понятно это, — Агапий вздохнул. — Трудно старое ломать. Вот как бы сразу по-правильному всё сделано было!

— Оно и было правильно сделано в то время, когда образовалось. Корабли были медлительны и не очень надёжны. Железо стоило столько, что нож трём-четырём поколениям служил. Вместо плуга пахали сохой, а ей намного меньше успеешь — тяжелее её протаскивать. А успех войны решался в сшибке молодецкой, или абордажной схватке на море — борт о борт.