Своё никому не отдам - Сергей Калашников

Над околоточными тоже боярина поставим для надзору и чтобы дрязг между околоточными не допускать. А уж как их называть — это после подуманм. Там уж как сложится, так и сделается. Не видать заранее, а только без такого порядка ни приказы разослать, ни отчёты собрать толком не получится. Понятно, что людского приказа дьяков и оброчного в каждый околоток не пошлёшь, а из губернии они за всеми не уследят.

Деревеньки податью обкладывать — опять же не околоточного надзирателя дело. Много тут пока неясного. Но школы, больницы, торжища в каждом посёлке мы сразу разместить не сможем, а быть им должно.

Для нужд государственных, чтобы оборону наладить, средств потребно много. Тратить их придётся и на приглашение иноземцев. Мастера нам нужны. Что наши хороши — спору нет, но заморские новинки принимать надо быстро, пока не обскакали нас возможные супротивники в том, о чём мы ещё и не ведаем. Заморскому приказу о том указание дано, однако отписывать его главе надобно, где в каких работниках самая большая нужда.

Ещё беда у нас — мастера не любят секретами своими делиться, чтобы без заработку не остаться, если кто тот же товар станет изготавливать. Так вот — если пропитание и одежда у всех одинаковые, жильё имеется, а товар забирают по твёрдой цене и в условленном количестве, то скрывать приёмы работы уже смысла нет. Тогда за выучеников можно хоть чествовать, хоть деньгами поощрять — и знания начнут лучше распространяться, и вещей полезных прибудет.

Главное — не забывать о постоянной переменчивости жизни, не отставать от неё и пользоваться знаниями, что учёные по всему свету собирают, когда открывают что-то ранее неведомое. Потому нужно и академии создавать и университеты, где учить юношей известным наукам и неведомое постигать умами пытливыми.

Ну вот я и обрисовал, что собираюсь с вашей помощью сделать. Теперь пусть выскажутся те, кому поправить в этом что-то надо, или добавить. А после о воровском приказе поговорим — что в нём менять пора. Степан Кузьмич Хлыст нам на сей счёт соображения доложит. Ну а остальные вопросы на листиках прописаны и всем известны. Хватит нам не на один день.

Вот так и завершил Гриша свою программную речь. Хотелось сказать значительно больше, но для первого раза и этого довольно. Нельзя сразу поменять всё. И даже сподвижников надо подготовить к грядущим переменам, а то ведь накуролесят.

Глава 28. Мирком и ладком

Побывать на Ендрике и не поговорить с Чертознаем Викторовичем, то есть с Филиппом, конечно, отцом Натальи, это было бы просто глупостью. О чём говорить? Какая разница. Этот человек действительно знает вещи, на Посейдонии пока неведомые, поэтому и не угадаешь, о чём речь пойдёт.

Доктор нынче в Царёвке — имении его дочери. Жене помогает управиться с покосом. Так и не зажила Милена барыней, не умею, говорит. Ну, да её воля. Наташка, ясное дело, тоже помчалась пособлять, прихватив для компании и мужа своего тёщу очаровывать. А что поделаешь? Родня — она завсегда родня. Мил или не мил — а свой. Издревле так ведётся, и тех, кто близких не поддерживает, осуждает людская молва.

— Хитрая бестия, ты, Гриша. Ведь какую гадость боярам учинил! Вроде, как по обычаю им земельные наделы поручать затеял и власть над людьми дал. И самим же властителям вменил в обязанность подчинённых своих вооружить. То есть злить подопечных только безумец станет, и придётся этим… околоточным боярам крутиться меж двух огней. Сверху-то сколь чего казне от них нужно — те же дьяки оброчные спросят, а если лютовать станет с насельцами — мигом ему пилюлю свинцовую пропишут, — вечером у костра, отгоняющего своим дымом комаров, покойно и рассудительно ведутся неспешные разговоры. — Батюшка-то твой тоже всё придумывал, как влияние боярское уменьшить.

Приметил, чай, что пытался он обычай кормлений ограничить. В регулярном войске жалование назначал младшим командирам, но земельных наделов не давал. Дьякам приказским тоже — они ведь по чину-то тоже боярского сословия, поскольку служилые. А только плохо это приживалось. Старшие роды благородного сословия, особенно думные бояре, за родственников своих всегда стояли твёрдо и приказу служилому на такие «оплошки» указывали строго.

Знаешь, в той России, откуда я родом, тоже был сходный период. И царь молодой и решительный на трон тогда сел. Крепко он с хранителями древних обычаев не ладил, бороды насильно состригал, одежду обрезал, чтобы короче была, на иноземный манер. Это, вроде как должно было их к новизне поворотить. Детей благородных семей заставлял за границей учиться наукам тамошним да на жизнь заморскую собственными глазами посмотреть. И воевал, расширяя пределы государства своего, даже императором назвался.

Приказы отменил и заменил их коллегиями, по рангам военным и статским служилое сословие расставил. Перестал в думу бояр созывать, и прекратил назначать туда новых людей — сенатом их заменил. Всё делал так, чтобы старинный обычай извести и заменить его писаным законом. А в результате как бы не вреда наделал. Уж не знаю как, но объегорили его.

Он наделы, что на кормление людей служилого сословия предназначались, сделал их собственностью. Хочешь — в наследство отдай, хочешь — продай. И крестьян к землям этим приписал. Закрепостил, как у нас говорили. И потом ещё полтораста лет считай, продавали их, словно рабов. Даже для больших заводов, что купцы строили, и то крепостных деревнями приписывали, чтобы они вместо барщины железо плавили или иное, что велят, делали.

С той поры бояр вроде как и не стало. Служилый люд, свои земли приобретя, в армию или в статские учреждения шёл, если хотел. Или на земле сидел, помещиком назывался, барином. К чему я речь веду — вы с папенькой этого всячески избегаете. Пытаетесь наделы, что в кормление предназначены, в казну вернуть и люду служилому жалование платить только пока пользу они государству приносят. Вот почему и вылилось сопротивление в открытый бунт. Так ли полагаешь, Гринь?

— Теперь так, а пока ты мне этого не растолковал, и сам не понимал, почему так поступал, а не иначе. Будто изнутри что-то подсказывало.

— А потому подсказывало, что твёрдо ты знаешь — крепить надо государство. И всех, кто в нём живёт нужно заставить интересы его соблюдать более чем свои собственные. Уж не знаю, что выйдет из этого, но цель уж больно привлекательная.

Вот и будут у тебя сразу с двух сторон противники. Служилые с одной стороны, и купечество, которое буржуазия — с другой. Плюс к тому внешние супостаты с визитами не задержатся. Что делать станешь? На кого обопрёшься?

— Пока, вроде как на армию, получается. И на флот. Опять же дьяки приказские для беспокойства нынче не так много оснований имеют — заменю им кормление окладами постепенно, по мере смены их на службе, а дожидаться смерти тех, что пожалованы уже, дети мои станут, да внуки.

Ты мне вот, что растолкуй, Филипп. Ты вот сказал, что в России людей к крепости приписали. А у нас разве иначе?

— Иначе, государь ты наш, недоучившийся. Рыссия по обычаям живёт, а не по законам. То есть правила только для служащих установлены, в остальном же поступают все по прецеденту. То есть если был похожий случай и кто-то как-то поступил, то так потом все делают, полагая это правильным. Потому и повелось у хозяев земельных наделов силой удерживать своих крестьян на собственной земле. Для того и дружины им потребны в первую очередь. А уж что друг другу беглых возвращать или откупать — это выработалось тоже промеж знатных, а то они в сварах между собой повырезали бы друг друга.

То есть изначально это было право сильного, освящённое обычаем, обычаем, который дворянство пожелало закрепить словом государя, полагая, что сложившийся порядок осталось только записать на бумаге. Тем более, дьячок из людского приказа за денежку малую нужные сведения всегда разыщет и сообщит. И сама эта денежка для того дьячка — законное кормление.

— Ох, Филипп Викторович, вот умеешь ты всё в ясном виде представить. Мысли после бесед с тобой в порядок приходят и, вроде как со стороны на жизнь смотришь — картина получается полная. Отчего так?

— Оттого, что жил я в мире, вроде бы и таком же, а только там всё немного наперёд, чем на Посейдонии случалось. Вот и сравниваю, будто в историю своей России попал. Ещё что на память пришло: царь-то тот, что императором назвался, новую столицу выстроил только чтобы от думы в другое место съехать. Он там другую думу себе собрал, но назвал её сенатом. Вот и ты сюда на Ендрик пригласил людей, на коих полагаться намерен. Забавно глядеть на это совпадение со стороны. Хотя и отличия налицо — ты думу силой разогнал, поскольку и стрельцы и флотские и мастеровые — все тебе одобрение выказали, и оказалось их много в нужном месте.

Это ненадолго, поверь мне. Когда переймут твои пушки в странах заморских, война опять сделается горем для всех и разорением, так что не напрасно ты секреты прячешь, стараясь продлить преимущество. Опередить пытаешься возможных недругов. Потому подскажу я тебе кое-что. Может, сообразишь, как воспользоваться?!