Фауст. Сети сатаны - Пётч Оливер

Потом бросил взгляд на далекий берег – и вздрогнул.

На причале кто-то стоял. Юноша напряг зрение, но было слишком далеко, чтобы разглядеть человека. Но это, по всей вероятности, был не безумный старик, а кто-то другой.

Человек этот махал, словно просил Иоганна вернуться.

Тот понимал, что это невозможно, что страх подстегивал его воображение. Но отдаленный голос эхом разносился в сознании, и он призывал вернуться на Торчелло, на Остров Дьявола.

Это был голос Тонио дель Моравиа.

Прошло еще добрых три часа, прежде чем Иоганн вернулся на постоялый двор. Он добрался на барке до острова Бурано, и оттуда рыбачья лодка доставила его в Венецию. Когда рыбаки увидели бледного юношу с ошалелыми глазами, они не стали задавать вопросов. Чем-то зловещим веяло от него, и само его присутствие сулило беду, словно ветер приносил чумное дыхание. Поэтому люди были рады ссадить его на причале в Венеции.

Иоганн принял решение. Он сегодня же покинет Венецию. Что произошло на Торчелло? И почему Арчибальд умер столь страшной смертью? Все это не укладывалось в голове. Но это, очевидно, было как-то связано с синьором Барбарезе и его библиотекой. Арчибальд хотел предостеречь Иоганна – и заплатил за это жизнью. Однако он успел оставить ему последнюю подсказку. Имя.

Жиль де Ре.

Иоганн никогда прежде не слышал это имя. И в то же время он сознавал, что над ним нависла угроза. Люди, которые расправились с Арчибальдом, запросто могли убить и его. Старик оказался прав: синьор Барбарезе был люциферитом или же состоял с ними в тесной связи. Иного объяснения циничной казни в базилике Иоганн не находил. Барбарезе, должно быть, опасался, что Арчибальд его выдаст, и жестко его покарал. Но что старик хотел показать Иоганну на Торчелло? Что за тайну скрывал этот остров?

Всю дорогу до постоялого двора юноша то и дело озирался. Враги могли поджидать за каждым углом. Но, сколько он ни оглядывался, преследователей не было. Запыхавшись, Иоганн поднялся по лестнице в свою комнату и сразу принялся запихивать свои вещи в мешок. Когда в руках у него оказался нож, он впервые за долгое время обратил внимание на инициалы, выведенные на рукояти.

G d R…

– Жиль де Ре, – прошептал Иоганн.

Разве это возможно? Неужели нож принадлежал человеку, чье имя Арчибальд написал собственной кровью на стене?

Иоганн услышал шорох и резко обернулся. В комнату вошла Саломе. Она сразу поняла, что юноша собирается покинуть труппу.

– Ты уходишь? – спросила она, скрестив руки на груди. – И даже не попрощаешься? Не скажешь, почему уходишь и куда?

Иоганн мельком взглянул на нее и продолжил сборы. Нож исчез у него в кармане.

– Саломе, поверь, так будет лучше. Я принесу вам лишь несчастье, я всем приношу несчастья! – Он горько рассмеялся. – И я сам не знаю, куда мне идти. Я слишком долго убегал. Они найдут меня, куда бы я ни отправился.

– Они? – Саломе нахмурилась. – Кто тебя найдет?

Иоганн, не ответив, продолжал набивать вещи в мешок. Некоторое время Саломе молча наблюдала за ним.

– Я говорила, Иоганн, что не принадлежу тебе, – сказала она потом. – Но с тобой у меня появилось чувство, какого я не знала с другими мужчинами.

– И что же это? – спросил юноша.

– Ревность. Если это начало любви, то я рада, что все закончится сейчас. – Саломе печально улыбнулась. – Меня не обманешь, Иоганн. Ты нашел себе другую девицу и сбегаешь с ней. В последнее время ты все больше отдалялся от меня. Хоть ты меня и ласкал, дарил наслаждение, но душою пребывал где-то там, с ней, все время. А теперь ты с ней сбегаешь.

– Дьявол, никого у меня… – вспылил Иоганн.

Но потом он одумался. Если Саломе считала, что у него кто-то есть, так даже лучше. Тогда Эмилио и Мустафа тоже поймут его внезапное исчезновение. В сущности, Иоганн никогда не принадлежал к их кругу. Он всегда оставался чужим, как и до этого, в прежней жизни.

Чужак среди людей.

– Ты разыскал Арчибальда? – спросила неожиданно Саломе.

Юноша поколебался мгновение и кивнул. Им не стоило знать, какая страшная участь постигла Арчибальда. Те люди убивали всякого, кто знал слишком много. Или приносили в жертву.

Маленькие тела на деревьях…

– Он… сказал, что пресытился такой жизнью, – солгал Иоганн. – Видимо, принял предложение немецких купцов и вместе с ними отправился в Гамбург. Там у него остался кое-кто из родственников. Они приютят его на старости лет. Арчибальд еще утром сел на корабль, идущий на большую землю.

– Ну, будем надеяться, эти родственники запаслись вином. – Саломе улыбнулась. – Наверное, так лучше и для него, и для тебя тоже. Вы не артисты. Никогда ими не были и никогда не станете.

Иоганн кивнул и затянул узел на мешке.

«А кто же я?» – подумал он.

– И куда вы отправитесь? – спросила Саломе.

– Мы? – переспросил Иоганн, но потом понял. – Ну, мы что-нибудь придумаем, – сказал он с напускной веселостью. – Как Петер со своей возлюбленной. Он любил девушку, на которой не мог жениться. Они сбежали из дома и…

Он резко замолчал.

– Что такое? – спросила Саломе.

Иоганн поднял голову. Ведь это же было очевидно. И как он сразу не додумался?

Он любил девушку…

Маргарита уже дважды спасла его. Тогда, во время жуткого ритуала в лесу, и теперь, в Венеции, в библиотеке синьора Барбарезе. Дважды она своим смехом возвращала его на верный путь.

Иоганн молился, чтобы это удалось ей и в третий раз.

Только она могла указать ему путь.

– Мы отправимся в Гейдельберг, – уверенно произнес Иоганн.

Рука скользнула в карман, где лежало письмо, полученное накануне от Арчибальда. В суматохе юноша почти забыл о нем. Теперь же оно, возможно, сослужит ему добрую службу…

– Мне нужно кое с кем увидеться. Это важно, жизненно важно.

– Жизненно важно? – Саломе приблизилась и погладила его по щеке. – Тогда ступай, волчонок. Я тебя не забуду, – она подмигнула ему. – Ну, во всяком случае, одну твою часть уж точно.

Иоганн захотел поцеловать ее на прощание и подался вперед. Но она отстранилась.

– Всего хорошего, Саломе, – прошептал Иоганн.

Он подхватил мешок и сбежал по лестнице. Снаружи уже опустились сумерки. Потребовалась куча денег и вся сила убеждения, но в конце концов нашелся паромщик, готовый в этот поздний час доставить Иоганна в Местре.

Лодка ножом скользила сквозь ночь, и позади яркими огнями сверкала Венеция.

– Маргарита, – негромко произнес Иоганн и сунул письмо поглубже в карман, где лежал нож. – Я иду, Маргарита. Иду к тебе. Теперь все изменится.

Слова были подобны заклинанию, какого не нашлось бы ни в одной книге мира.

Акт четвертый. Студент и возлюбленная

Солнечным июньским днем 1496 года от Рождества Христова Иоганн добрался до Гейдельберга.

Пыль толстым слоем покрывала его заношенный плащ, рубашка и вамс были усеяны заплатами. Башмаки давно прохудились, и сквозь их кожу виднелись пальцы. Но Иоганн был полон решимости. Он крепче сжал грубо вырезанный посох и двинулся по деревянному мосту, переброшенному через Неккар. На другом берегу располагались городские ворота. За ними виднелись крыши домов и церквей, а на возвышенности стоял внушительный замок.

Часто, когда Иоганн готов был сдаться, он представлял себе две картины: как войдет в Гейдельберг и как изумится Маргарита, как узнает его и с улыбкой заключит в объятия. Эти мысли придавали ему сил, пока он брел по жарким долинам реки По и Ломбардии, через перевал Бреннер и по землям бесчисленных графов и герцогов. В горах юноша тяжело заболел – лихорадка на несколько недель приковала его к постели. Добрые паломники нашли его, полуживого, у дороги и принесли в приют. В бреду Иоганну то и дело являлся магистр Арчибальд. Пригвожденный к стене, старик повторял одни и те же слова.

Ты виновен…

Да, Иоганн чувствовал за собой вину. Арчибальд был убит, потому что хотел о чем-то рассказать ему. Хотел уберечь его от чудовищного зла, защитить от тьмы, которая притаилась в душе Иоганна, как мелкий зверек, и время от времени пробивалась наружу.