Князь Путивльский. Том 1 - Александр Чернобровкин

Я посоветовал Калистрату не вмешиваться, но что он заявил:

– Ты же руководишь строительством ладьи.

– Руковожу потому, что они раньше такую не делали, не знают, как, – возразил я.

Черниговские корабелы, в отличие от каменщиков, внимательно слушали меня. Я не только говорил, что и как надо сделать, но и объяснял, почему. Преподавал им основы теории устройства корабля. Особенно их поразило количество свинца, использованного в качестве балласта. На ладьях балластом обычно служили бочки, заполненные пресной водой. Сразу решались две проблемы. Трюм будет твиндечным, добавив продольной и поперечной прочности корпусу. Обе мачты сделали выше, чем у предыдущих моих проектов, и оборудовали стрелами для ускорения погрузки и выгрузки. На полуюте соорудили платформу для катапульты, купленной в Чернигове. Я заказал бондарям маленькие бочонки, которые будут наполняться горючими веществами, поджигаться и метаться по вражеским кораблям. Камнетесы изготовили круглые ядра весом около пяти килограмм. Такая каменюка, выпущенная из катапульты, проломит борт корабля. Использовать «артиллерию» я собирался только для защиты. Для нападения возле фок-мачты сделали «ворон» – поворотный трап с «клювом» на конце снизу. Подходишь бортом к борту другого корабля, поворачиваешь трап, прикрепленный к палубе нижним концом, и опускаешь верхний на борт врага. «Клюв» встревает в деревянные части, не дает скинуть трап. По нему штурмовая группа перебегает на борт вражеского корабля. «Ворона «придумали римляне для борьбы с флотом Карфагена. Римляне были отличными пехотинцами, но уступали, как моряки. Вот они и придумали устройство, с помощью которого преимущество карфагенян было сведено к нулю.

Канатчики обеспечили шхуну канатами различной толщины. Кузнецы изготовили бронзовые талрепа для набивки стоячего такелажа. Женщины сшили из плотного холста трехслойные трапециевидные и треугольные паруса, основные, штормовые и запасные. К концу осени шхуна была практически готова. Оставалось законопатить и просмолить ее, что я собирался сделать весной. Тогда и спустим шхуну на воду.

35

Мне кажется, что я не дышу морским воздухом, а заряжаюсь им. Особенно чувствую это, когда долго пробуду вдали от моря. Почти два года я был лишен этого воздуха. Теперь дышу полной грудью и наливаюсь силой. В море мне не страшны никакие болезни. Наверное, там они не замечают меня. Даже насморк пропадает, который на суше достает во все времена года.

Мы благополучно в половодье спустились по Сейму, а потом по Днепру к морю. На порогах я не брал лоцмана. Уже сам знал, где какого берега надо держаться, где быть внимательным, а где можно немного расслабиться. На шхуне был большой румпельный руль, на повороты которого она, в отличие от ладьи, отзывалась быстро. Плавание по течению было приятной прогулкой. Только на пороге Несытом слегка черкнули килем по камням. Вроде бы киль не сильно пострадал. Узнаем, когда вернемся на остров Хортица и вытащим шхуну на берег для консервации на зиму.

На Черном море нас подхватил попутный норд-ост, дующий со скоростью метров десять в секунду, и повлек в сторону пролива Босфор. Судно шло в балласте. В трюме были только продукты, питьевая вода и подарки ахейским родственникам: две медвежьи шкуры, меха соболя, черно-бурой лисы и куницы и бочки с медом ставленым. Море пересекли быстро, за три с половиной дня. На входе в пролив заплатили латинскому чиновнику, судя по говору, бывшему французу. Мне показалось, что внешне он похож на ромея, который брал с меня деньги лет шестьдесят с лишним назад. Одинаковая профессия делает людей похожими. Не на ночь будет сказано, можете себе представить, что вашу машину остановил гаишник с застенчивым выражением лица и, заикаясь от смущения, вежливо попросил не превышать скорость?!

Миновав пролив Дарданеллы, пошли на юг. К родне я решил заглянуть попозже, когда захвачу добычу. Заодно и распродам излишки в Ахее. Когда проходили острова Северные Спорады, за нами увязалась галера тридцативесельная. Мы шли курсом бакштаг при свежем северо-западном ветре, делали узлов шесть-семь. На галере понапрягались пару часов, потом поняли, что не догонят, и легли на обратный курс. Возле Южных Спорадов нас попробовали атаковать во второй раз. На этот раз галер было две, двадцатичетырехвесельные. На этих я потренировал свой экипаж в стрельбе из катапульты. Результат был неважным. Из восьми каменных ядер в цель попало только последнее. Оно убило или ранило несколько гребцов на ближней к нам галере, после чего обе передумали нападать.

Многовато стало пиратов в этой части моря. Раньше Ромейская империя не давала им развернуться. Теперь к берегам Эгейского моря имели выход сразу восемь государств: Латинская империя; ее вассал королевство Фессалоники, который в свою очередь имело вассалами княжества Афинское и Ахейское; Венецианская республика, захватившая многие острова, и ее вассал герцогство Наксосское, которое основал на островах Кикладах Марко Санудо, племянник венецианского дожа Дандоло, организовавшего захват Константинополя: Никейская империя, в которой якобы я раньше служил и которой теперь, после смерти Феодора Ласкариса в позапрошлом году, правил его зять Иоанн Дука Ватацес: и Иконийский султанат, созданный сельджуками. Отношения между этими государствами были сложные. Чем и пользовались отчаянные жители побережья, поощряемые своими правителями. Поскольку шхуна не похожа на суда их государства и союзников, первые пираты решили, что я – никеец или икониец, а вторые – что латинянин или венецианец.

После того, как миновали Крит, я немного расслабился. В эту эпоху суда ходили вдоль берега. Пересекать море напрямую отваживались не многие. Пираты уж точно не будут. Они ждут там, где движение интенсивное. Я же решил наведаться к египетским берегам. Там сейчас был халифат Эйюбидов, потомков Саладина, которых русичи, вслед за латинянами, называли сарацинами. Я предполагал, что в тех краях пиратов быть не должно. Вражеские торговые суда у берегов Египта не бывают, а свои и союзнические никакая власть не позволит трогать. Иначе ей самой некого будет грабить. К Александрии решил не ходить. Наверняка в ней находится военно-морская база, и боевые галеры патрулируют побережье у дельты Нила.

Приблизившись к африканскому берегу на дистанцию, с которой он был виден в виде еле заметной полоски светло-коричневого цвета, я положил шхуну в дрейф. Теперь будем ждать, когда удача улыбнется. Легкий юго-восточный ветер, который приносил из пустынь прокаленный солнцем воздух, потихоньку отгонял нас от берега. Он был единственным приятным моментом. Припекало солнце от души. Наверное, было больше сорока градусов. Мои дружинники, не привыкшее к такой жаре, совершенно расклеились. В трюме была жуткая духота, поэтому все шестьдесят человек сидели на палубе под навесами из запасных парусов. Это они еще не знают, что такое влажная жара. Здесь-то она сухая, почти не потеешь. В «вороньем гнезде» впередсмотрящие сидели всего по часу. Чтобы дружинники не деморализовались окончательно, придумывал им различные занятия. Вплоть до заточки наконечников болтов и стрел. На первой моей плавательской практике боцманом у меня был дедуган, ровесник двадцатого века. Начал он морскую карьеру юнгой в тринадцать лет. Успел поработать на парусниках. Рассказывал, что, когда попадали в тропиках в штиль на много дней, что случалось частенько, боцман заставлял матросов очищать гвозди от ржавчины. Чтобы не сдурели от жары и безделья и матросы, и гвозди.