Рассказы и повести - Анатолий Безуглов

– Где работаете? – спросил Кашелев.

– В ЦЫ шлка,– буркнул Велемиров.

– Где, где? – переспросил следователь, потому что ко всему прочему у Николая Петровича была жуткая дикция: проглатывал буквы, а то и целые слоги.

– Там,– показал куда-то Велемиров.– В Теплом проезде…

С трудом Кашелеву удалось понять, что речь идет о Центральном научно-исследовательском институте шелка.

Выяснилось, что Велемиров имеет среднетехническое образование – закончил в двадцатых годах тракторный техникум.

– Расскажите, пожалуйста, как все случилось,– попросил Кашелев.– Только подробнее.

– Подробно, значит…– медленно проговорил Велемиров. Он достал из кармана пиджака пачку «Беломора», закурил. Руки у него дрожали.

«Контуженный»,– вспомнил слова его жены следователь. Он не торопил допрашиваемого.

– Ну, значит, разложился я в кухне… Давно уже хотел привести лодку в божеский вид,– продолжал Николай Петрович, а Кашелев подумал: вот откуда там доски, фанера.– Оглянуться не успеешь – лето. Потом некогда будет… Жена пошла в магазин… Мара у себя в комнате… Еще я за водой сходил. К колонке… Вернулся… На плите в выварке белье кипит, через верх плещет… Я стукнул к Маре. Не отвечает. Крикнул ей: выйди, мол, белье посмотри… Молчит… Я приоткрыл дверь… Она висит в петле… Что делать, не знаю. Растерялся. А тут жена приходит из магазина… Закричала, выбежала… Вернулась с соседкой… Потом жена, значит, в поликлинику, а мы с соседкой сняли… Сам я пытался, не смог. Тяжелая она, Мара… Пришли жена и врач… Укол сделали… Поздно… Вызвали милицию…

Велемиров замолчал. Казалось, ему с огромным трудом дался этот более-менее связный рассказ.

– Давайте теперь уточним кое-что,– сказал следователь.– В котором часу ваша жена ушла в магазин?

– Я не смотрел на часы.

– Ну хотя бы приблизительно?

– Одиннадцать уже было,– после долгого раздумья ответил Велемиров.

– Когда вы постучали в дверь к Маргарите?

Снова долгая пауза.

– Минут через двадцать… А может, меньше,– сказал наконец Николай Петрович и тут же поправился: – А может, больше… Это я в первый раз стукнул… Потом – второй…

– Через сколько?

– Минут пять прошло,– опять после усиленного раздумья сказал Велемиров.– Или десять…

Каждое слово приходилось вытаскивать из него буквально клещами.

«Да, трудно с ним говорить,– с досадой подумал Кашелев.– Может, действительно, из-за контузии И наверное, от психологического шока. Еще бы, увидеть сноху в петле».

Приходилось терпеливо, шаг за шагом, выяснять обстоятельства происшествия. Однако выяснить удалось не очень много.

По словам Николая Петровича, Мара повесилась между одиннадцатью часами и половиной двенадцатого. Это подтверждал и судмедэксперт.

Второе. Оказывается, Велемиров пытался снять с крючка Мару сам. Но это ему не удалось. Сняли они ее вместе с соседкой Гаврилкиной, живущей на одной площадке. Именно Гаврилкина прибежала в квартиру Велемировых на крик Валентины Сергеевны.

Одно из важных обстоятельств – Велемиров выходил из дома не только за водой. Он покидал квартиру еще раз – наведывался в сарай, а потом некоторое время простоял на улице, беседуя с каким-то мужчиной.

Следователь спросил, каковы взаимоотношения между Георгием и Маргаритой, но Николай Петрович так и не мог ничего толком объяснить. Складывалось впечатление, что он или не вникал в жизнь сына или же ему вообще все вокруг было безразлично. Возможно, причина такого поведения – контузия? Следователь поинтересовался, почему Велемиров не на работе. Тот ответил, что у него бюллетень. Болел гриппом, сегодня первый день как встал.

«Может, он еще не вполне здоров?» – подумал Кашелев.

Следователь закончил разговор с Велемировым, надеясь, что допрос Валентины Сергеевны будет более продуктивным. И, когда Кашелев его начал, то прежде всего поинтересовался, как был контужен Николай Петрович.

– Неподалеку бомба разорвалась,– неопределенно ответила Валентина Сергеевна.– Но муж хоть и больной, а работник хороший. Его очень ценят. Он всякие изобретения, рационализаторские предложения имеет. Премировали не раз… Вкалывает за милую душу… Да и я не покладая рук работала. И в яслях, и в других учреждениях… Помните, наверное, какие времена были в войну? Хлеба и того не хватало. На рынке буханка – двести рублей… А детей кормить надо… Так я днем на работе, а ночью шила.– Велемирова кивнула на швейную машинку.

– Когда ваш сын женился на Маргарите?– перешел Кашелев к существу.

– В сорок восьмом году.

– До этого долго были знакомы?

– Так они с детства вместе,– сказала Валентина Сергеевна.– Одногодки…

– Со школы, что ли?– уточнил следователь.

– Считайте, еще раньше. Тут, дома вместе росли… Семья Ланиных, это Мары девичья фамилия, занимала ту комнату, где они теперь с Георгием живут…– Она вздохнула.– Живут… Теперь уже…– Она приложила к глазам платочек.

– Понятно,– кивнул Кашелев.– Значит, Маргарита родилась в этой квартире?

– Нет. Родилась она в Саранске. В двадцать восьмом году. А перебрались они в Москву и поселились здесь в тридцать третьем… Мы тут жили уже четыре года.

«Детская дружба, потом любовь, женитьба,– подумал следователь.– Завидное постоянство».

– Как они жили между собой?– спросил он.

– Ничего плохого сказать не могу… Любили друг друга… Конечно, бывало, что и ссорились, не без этого. Но назавтра глядишь – все нормально. Милуются… Если говорить правду, Маргарите на Георгия и вообще на нашу семью грех было жаловаться. Много ей добра сделали. Жалели ее. Да и как не пожалеть, когда человек столько горя перенес? Столько, сколько иному на всю жизнь не перепадает… А ведь Мара еще совсем молодая была. Двадцать шесть годков – жить бы ей да жить.– Велемирова тяжело вздохнула.

– Что вы имеете в виду – много горя перенесла? – спросил следователь.

– Старший брат Мары погиб на войне. Как герой. В сорок пятом. Мать получила похоронку и слегла. Помучилась два года, так и не выздоровела, померла… Очень хорошая была женщина. Добрая, душевная… Отец тоже начал хиреть… Через полгода Мара схоронила и его.

– Когда это было?

– В начале сорок восьмого.

– Другие родственники у нее были?

– В Москве никого. Осталась одна, как перст… Но свет не без добрых людей. Не бросили мы ее в беде. Помогали, чем могли. То дров подкинем, то картошки, то еще чего. Муж ездил за город, привозил… Ну а потом, когда она вышла замуж за Георгия, и говорить нечего! Иду в магазин, себе покупаю и им в обязательном порядке что-нибудь прихвачу. Деньги давала… Приезжала как-то ее тетя. Увидела, как мы к Маре относимся, уж так благодарила, так благодарила.

– Где живет тетя?

– В Пензе. Сестра отца Маргариты.

– Тоже Панина?

– Да, Ланина.

– Значит, вы жиди с Георгием и Марой одной семьей?– задал вопрос Кашелев.– И хозяйство было общее?

– Да как вам сказать… Сначала пытались вместе. Так оно, собственно, и было, когда Георгий учился. Стипендия – особенно не разживешься… А как только он стал зарабатывать, им захотелось самостоятельности. Может быть, и правильно. Молодые, свои интересы… Я помню, когда мы с мужем встали на ноги, тоже хотелось жить по-своему.

– Какую специальность имела Маргарита? Где работала? – продолжал следователь.

– Она фельдшер-акушер.– Велемирова печально поправилась.– Работала… Сегодня должна была в ночную смену идти.

– А дети есть?

– Были… Первый ребенок родился у Мары мертвым. Девочка. Второй раз родила сына. Георгием назвали, в честь отца… И надо же было такому несчастью случиться! – Валентина Сергеевна покачала головой.– Умер в три месяца… Задохнулся. Соской.

– Как так? – вырвалось у следователя.

– Вот так, в горло засосал… Такое горе, такое горе для нас всех! А можете себе представить, что пережила Мара! Ко всем ее бедам – еще и эта…

– Когда это случилось?

– Три года назад. В пятьдесят первом. Я же говорю: столько пережила, сердешная… да еще болезнь Георгия. Он ведь слаб здоровьем. Тоже мука мученическая…

– А что с вашим сыном?

– Легкие… Одно время вообще думали, что он не жилец на этом свете…

– Где работает Георгий и кем?

– В мастерской. Художником-гравером.

– Он сейчас на работе?

– Где же еще? Слава богу, работой своей он доволен, любит эту специальность. Зарабатывает хорошо. Правда, тратить разумно они так и не научились. Принесут деньги, радуются, словно дети малые. Шир-пыр, туда-сюда. В кино, в магазин. И обязательно что-нибудь повкусней да подороже… Для Мары – платье не платье, туфли не туфли… О завтрашнем дне уже не думают. Тут у них мир и согласие. А выйдут деньги, нет-нет да поскубутся. То он надуется, то она расплачется.