Тонкий мир - Софья Ролдугина

– До встречи, – Дариэль махнул рукой и рассыпался искрами, активировав телепорт.

– До встречи, – тихо сказала я с опозданием. Губы почему-то пересохли.

Максимилиан ругнулся вполголоса.

– Он действительно обиделся, – констатировал князь. – Всерьез.

– Я бы тоже обиделась, если бы кто-то для красного словца начал трепать доверенную ему тайну, личную и не слишком приятную, – пожала плечами Лиссэ. – И со мной бы ты извинениями не отделался.

– Думаете, здесь получится? – язвительно переспросил Максимилиан. – Я думал, его стошнит от отвращения ко мне. И как сумел подойти незаметно?

Лиссэ посмотрела на князя в упор. Серые глаза потемнели.

– Значит, вы не жалеете о своих словах? Только о том, что Дэйри все-таки их услышал? – колко уточнила она. – Ну что ж… Нэй, нам действительно есть, что обсудить. А вот уважаемому князю это вряд ли будет интересно. Платья, знаете ли, перчатки…

– То есть вы выгоняете меня? – фыркнул Максимилиан, ссаживая меня на диван. – Говорите прямо, чего уж, все свои… Не буду вас мучить своим присутствием, пойду, пожалуй. Да и за Дэйри надо приглядеть. Все-таки второе покушение за три дня…

– Погоди, – я вскочила следом за ним. – Пойдем вместе. Лиссэ, простите, – повинилась я. – Но платья – в другой раз. У нас еще неделя есть, успеем обсудить. А мне еще надо спросить разрешения у мамы.

– Нэй, деточка, какая мама, ты уже два года своим умом живешь, – вздохнула Лиссэ. – Или ищешь оправданий, чтобы сбежать вместе со своим князем? Не тех бережешь, милая.

– Я ни на что не намекала. Просто платить за платье наверняка будет Элен, – улыбнулась я, удерживая Ксиля за рукав. Надо же, какие у всех страсти. Один уходит, разве что дверью не хлопнув, другая выставляет «виноватого» из дома, третий демонстративно скалится во все клыки… Хоть сериал снимай. Мелодраму. «Эльфы тоже плачут». – У меня пока своих денег от продажи эликсиров и амулетов хватает только на сладости.

– Если хочешь, я куплю тебе хоть десять платьев, – посулил мне Максимилиан. – И даже если не хочешь – все равно куплю. А то непорядок. Некоторые вон уже третье кряду дарят…

– Но ношу-то я в основном подаренные тобой доспехи, – резонно возразила я. – Так что поспорим, что полезнее… Тетушка, давайте зеркало настраивать. Мне не по себе, что Дэйр дома один.

– Он один прожил семь тысяч лет, переживет и еще вечер, – проворчала эльфийка, но все-таки встала с дивана и поманила меня за собой.

На настройку прохода ушло полчаса – вчетверо меньше времени, чем если бы мы шли пешком. На прощание Лиссэ сердечно обняла меня, сухо кивнула князю. Я в ответ пообещала поскорее обговорить бал с леди Элен и вместе с Ксилем шагнула в проход.

Дом встретил нас тишиной.

Максимилиан, едва оказавшись внутри, метнулся к лестницам. Я вздохнула и спустилась следом – уже не спеша. На полпути к моей комнате Ксиль вырос из темноты – расстроенный и злой.

– Дуется твой эльф, – в сердцах бросил князь. – Я заглянул к нему в спальню – он задергал ушами и притворился, что спит. То же мне, великий мученик…

– Знаешь, Ксиль, я не удивляюсь, что он обиделся, и полностью с ним согласна, – у меня вырвался вздох. – Никто не любит, когда о его слабостях рассказывают. Даже в шутку.

Максимилиан устало взъерошил волосы и уселся прямо на пол, прислоняясь к стене. Я подумала и устроилась рядом.

– Слабости, да… Знаешь, малыш, когда я общаюсь с Дариэлем, то чувствую себя так, словно хожу по минному полю. Или разбираю бомбу с завязанными глазами. Я эмпат, телепат, и опыт общения у меня, как понимаешь, не маленький… Но рядом с этим эльфом все время хочется выть от беспомощности. У него под внешним спокойствием – и огонь, и лед в то же время! Я рядом с ним – эталон уравновешенности и логичности, уж поверь, – Ксиль вздохнул. – И самое скверное, что он действительно страдает. У меня такое ощущение, что Дариэля ломали… И иногда становится жаль, что не сломали до конца. А вдруг воздушные замки, которые он возвел бы на месте развалин, оказались бы прекраснее, чем нынешние? Одно я знаю точно: эти раны не заживут никогда. По крайней мере, самому ему не справиться.

Сердце сжалось, как от боли. Дэйр всегда был в моих глазах идеалом. Самый прекрасный, самый умный, самый веселый и добрый, отзывчивый и обаятельный, и еще много-много этих «самый», которым и название-то правильное не подберешь. Но чем старше я становилась, тем больше слабостей открывалось взору. Моя любовь и привязанность к целителю не стала меньше, но к ней все чаще примешивалось чувство ответственности, как за младшего брата…

Впрочем, это плохое сравнение.

Хэл – некромант до мозга костей, а некроманты взрослеют рано и всегда отличаются какой-то особенной внутренней силой и несгибаемостью. Вспомнить хотя бы Рэма, который уже через несколько часов полностью оправился от проклятия. А целители… кто знает, что происходит в душе того, кто отдает себя другим полностью, но редко получает в ответ хотя бы простую благодарность?

– С ним надо быть предельно осторожным, – продолжил после запинки Максимилиан. – И искренним. Он упрекнул меня в том, что я играю… Да, так оно и есть, в общем-то, – князь с силой дернул себя за черную прядь, становясь похожим на растерянного уличного мальчишку. – Ты захотела, чтобы мы подружились, и я посчитал это интересной задачкой. Дариэль меня… заинтересовал, если так можно выразиться. Всегда питал слабость к длинным медовым волосам, – усмехнулся он внезапно. – Хотя дело, конечно, не в этом. Во мне было много всего намешано, когда мы отправлялись в Кентал Савал. И благодарность за спасение жизни, и зависть, и любопытство… Но в основном – добрые чувства. Только Дариэлю мало моего интереса и доброжелательности. Он в своем роде совершенный эгоист – впускает в свою душу только тех, кто посвящает себя ему со всей страстью. Твои любовь и преданность, заботливость и нежность Лиссэ, ненависть и одержимость Меренэ или безмолвное уважение отца – Дэйру все равно, понимаешь? Но чувство должно быть сильным, всепоглощающим, искренним… А я отнюдь не уверен в том, что искренность моей… привязанности … пойдет Дариэлю на пользу. Я, знаешь ли, жуткий собственник. Никогда не ревную… но желаю, чтобы мне принадлежали целиком.

Ксиль замолчал. Я осторожно обняла его, прислонившись виском к плечу. Кажется, ситуация требовала от меня каких-то слов, но правильных не было, а говорить что-то для проформы не хотелось. Как и давать пустые обещания…

«Ты не виноват, Максимилиан».

Да нет, виноват, конечно. Обидел, заставил почувствовать боль – и какая разница, хотел или нет. А сколько еще таких обид будет впереди – разве сосчитаешь? Если еще оно наступит, это «впереди»…