Ацтек. Гроза надвигается - Гэри Дженнингс

Пожиратель Крови вернулся с совещания командиров, когда мы уже получили еду и шоколад, и с ходу объявил:

– Сразу, как только поужинаем, наденем доспехи и вооружимся. Потом, с наступлением темноты, выйдем на намеченные позиции: спать будем прямо там, на месте. Подъем завтра предстоит ранний.

Пока мы ели, он рассказывал нам о плане Несауальпилли. На рассвете одна треть армии в боевом порядке, с барабанами и трубами, устремится прямо в реку, словно не подозревая об опасности. Когда противник начнет осыпать наших воинов стрелами, они собьются с шага и станут метаться по руслу, создавая впечатление неразберихи. Обстрел усилится, и колонна, как будто наступление захлебнулось, обратится в бегство. Пусть противник думает, что наша армия превратилась в беспорядочную, охваченную паникой толпу. Несауальпилли полагал, что иллюзия легкой победы выманит тлашкалтеков с их надежной безопасной позиции и побудит броситься за нами в погоню, чтобы «завершить разгром». Врагам и в голову не придет, что это «бегство» – всего лишь военная хитрость. Тем временем остальные наши воины укроются за камнями, в зарослях кустарника или за деревьями вдоль реки. Ни один из них не должен не только вступать в бой, но и высовываться из укрытия, пока «отступающие» не заманят всю армию Тлашкалы на наш берег. Враги, преследуя отступающих, окажутся между нашими затаившимися в засаде отрядами, и тогда Несауальпилли, наблюдающий за происходящим с возвышенности, даст знак барабанщикам и прозвучит сигнал к атаке. Отряды выскочат из засады, и на флангах ничего не подозревающего противника сомкнутся могучие клещи нашей армии.

– А куда именно нас поставят? – поинтересовался один седовласый боец.

– Почти на таком же безопасном удалении от неприятеля, как поваров со жрецами, – недовольно буркнул Пожиратель Крови.

– Что? – воскликнул пожилой ветеран. – Мы топали в такую даль по жуткой грязище, а теперь даже не услышим лязг обсидиана?

Наш куачик пожал плечами.

– Ну, вы же и сами знаете, сколь постыдно мало участие Мешико в этом походе. Вряд ли стоит винить Несауальпилли за то, что он, сам сражаясь на войне, затеянной Ауицотлем, отказывает нам в праве схватиться с неприятелем. Благородный Ксокок просил позволить мешикатль хотя бы идти в первых рядах тех, кто будет форсировать реку. Мы могли бы послужить наживкой для тлашкалтеков и, скорее всего, погибнуть, но Несауальпилли отказал нам даже в такой возможности стяжать славу.

Лично я был рад это слышать, ибо к посмертной славе вовсе не стремился, но другой солдат недовольно пробурчал:

– И что же, мы так и будем просто сидеть здесь, как последние трусы, и ждать, когда нам позволят сопровождать одержавших победу аколхуа и их пленников в Теночтитлан?

– Ну, не так уж все и плохо, – сказал Пожиратель Крови. – Может быть, кое-что удастся сделать и нам. Например, захватить одного-двух пленников. Некоторые из угодивших в западню тлашкалтеков могут прорваться мимо смыкающихся стен воинов аколхуа. Отряды мешикатль и текпанеков рассредоточатся с обеих сторон, с севера и с юга, словно сеть, предназначенная для отлова всех, кто вырвется из засады.

– Повезет, если мы поймаем в такую сеть хотя бы зайца, – проворчал седовласый ветеран. Он поднялся и, обращаясь ко всем нам, сказал: – Вот что, йаокуицкуи, вы будете сражаться впервые, поэтому я дам вам один совет. Перед тем как надеть доспехи, сходите в кусты и как следует облегчитесь. Когда грянут барабаны, у вас такой возможности уже не будет.

И, видимо, подавая пример, он удалился. Я последовал за ним и, присев на корточки, услышал неподалеку бормотание:

– Чуть не забыл об этой штуковине...

Оглянувшись, я увидел, как старый воин извлек из мешочка маленький, завернутый в бумагу предмет.

– Один гордый новоиспеченный папаша вручил мне это, чтобы зарыть на поле боя, – пояснил он. – Пуповина его новорожденного сына и маленький воинский щит.

Ветеран бросил пакет на землю, втоптал в грязь и, присев, полил реликвию мочой и навалил сверху горку экскрементов.

«Ну и ну, – подумал я, – вот так тонали для маленького мальчика. Интересно, может, и моими пуповиной и щитом распорядились подобным образом?»

Пока мы, простые солдаты, с трудом влезали в пропотевшие стеганые хлопковые панцири, благородные воители облачались в свои пышные, поражающие великолепием боевые одеяния.

Благородными воителями именовались у нас те, кто принадлежал к одному из воинских сообществ или, как сказали бы вы, рыцарских орденов. Таких сообществ было три: в два из них, Ягуаров и Орлов, воинов принимали за подвиги на поле боя, а в сообщество Стрел можно было попасть за выдающуюся меткость, убив из лука множество врагов.

Воители-Ягуары в знак отличия носили плащи из шкуры этого хищника, а в качестве шлема использовали его голову. Разумеется, череп удаляли, после чего передние зубы ягуаpa приклеивали к краям пятнистого капюшона, так что верхние клыки нависали надо лбом воина, а нижние загибались перед его подбородком. Панцири у воителей-Ягуаров также были раскрашены под цвет шкуры могучего пятнистого кота. Воители-Орлы в качестве шлема надевали огромную орлиную голову, сделанную из дерева и покрытую настоящими орлиными перьями: открытый клюв выдавался вперед надо лбом и под подбородком. Орлиными перьями они покрывали и весь панцирь, к сандалиям крепились искусственные когти, а обшитая перьями накидка походила на сложенные крылья. Воитель-Стрела тоже носил шлем в виде птичьей головы, но уже не орла, а любой другой, не столь благородной птицы, по своему выбору. При этом панцирь его покрывали такие же перья, какими он предпочитал оперять свои стрелы.

У всех этих воителей имелись деревянные, кожаные или плетеные щиты, покрытые перьями, из которых складывались сложные мозаичные узоры, у каждого – разные, включавшие в себя символы его имени. Благородные воители славились доблестью и считали прославление своего имени в бою делом чести. Разумеется, самые отважные и честолюбивые противники хотели сразиться именно с этими героями, ибо каждому было лестно стяжать славу «победителя доблестного Ксокока» или другого прославленного воина. Мы, йаокуицкуи, получили щиты, лишенные каких-либо украшений, а доспехи у всех нас были одинаково белыми, пока не стали одинаково грязными. Простым воинам не разрешалось иметь никаких гербов или символов, но некоторые из старых солдат втыкали перья в волосы или раскрашивали лица, дабы показать, что для них это не первая кампания.

Натянув доспехи, мы с моими товарищами-новичками отправились в тыл, к жрецам. Те, зевая, выслушивали сбивчивые, обращенные к Тласольтеотль признания, а потом давали нам снадобье, предназначавшееся для подавления страха и пробуждения отваги. Я хоть и не верил в то, что глоток какой-то бурды способен совладать со страхом, леденящим сердце и парализующим ноги, тем не менее послушно пригубил зелье. Оно состояло из размешанных в дождевой воде белой глины, толченого аметиста, листьев конопли, порошка какао и лепестков орхидеи.

Когда мы вернулись к флагу, командир мешикатль, благородный воитель-Стрела Ксокок объявил:

– Знайте все: целью завтрашнего сражения является захват пленных для принесения в жертву Уицилопочтли. Иными словами, мы должны стараться наносить удары плашмя – оглушающие, но не смертельные. Предпочтительнее ранить врага, чем убить его. Однако вы должны помнить, что если для нас это просто Цветочная Война, то тлашкалтеки смотрят на нее иначе. Они будут стоять насмерть, будут сражаться, чтобы защитить свои жизни и отнять наши. Аколхуа понесут наибольшие потери или стяжают великую славу. Но вот что я хочу сказать вам: увидев бегущего врага, помните, что вам надлежит захватить его в плен живым, однако не забывайте, что сам он при этом попытается вас убить.

Произнеся эту не слишком ободряющую речь, Ксокок повел нас (каждый боец был вооружен копьем и макуауитль) вперед, резко повернув на север. При этом командир оставлял по пути, через равные промежутки, небольшие группы солдат. Подразделение Пожирателя Крови отделилось от основных сил первым, и, когда остальные мешикатль потащились дальше, куачик дал нам последнее наставление:

– Те из вас, кому уже случалось бывать в бою и брать пленных, знают, что опытный воин должен пленить врага самостоятельно, не прибегая ни к чьей помощи: только так можно стяжать славу героя. Однако новобранцам, если кому-то из них представится возможность пленить недруга, не возбраняется позвать на помощь товарища и разделить с ним честь победы. А сейчас следуйте за мной... Видите дерево? Вот ты взберешься на него и затаишься в ветвях... А ты и ты, вы оба спрячетесь вон за тем нагромождением камней... Связанный Туманом, твое место будет за этим кустом...

И таким образом он расставил всех нас длинной, тянущейся на север цепью, приблизительно на расстоянии ста шагов друг от друга. В темноте мы не видели товарищей, да и при свете дня должны были тщательно маскироваться, но ведь в крайнем случае всегда можно громко крикнуть.