Баллада о Лорелее (СИ) - Морозевич Юрий В.

— Внимание! — произнес капитан Каттнер. — Прекратить разговоры! Начинаем то, зачем сюда прибыли. Итак… Жаклин, примерно через полчаса начинаешь торможение. Гасишь параболическую скорость и выводишь корабль на круговую орбиту, параметры я тебе переслал… После чего начинаем внимательно изучать поверхность. Надеюсь, никому объяснять не нужно, почему старые карты для нас практически бесполезны?

— Мне не нужно, — отозвалась Жаклин.

Гюнтер угрюмо промолчал.

— Лорелея теперь засыпана снегом и льдом, — тем не менее, пустился в объяснения капитан. Видимо, специально для непонятливых. — Отчего ландшафт изменился самым непредсказуемым образом. К сожалению, невероятно трудно разобрать, где у нас холмы, а где равнины… где именно находится материк, а где море, поскольку все укрыто сплошным снежным покровом. Поэтому… прошу предельного внимания, от этого зависит успех всего предприятия. Гюнтер! К тебе это относится в первую очередь. Ищем город…

Гюнтер резко повернулся с явным намерением ответить чем-нибудь неприятным по поводу сомнений капитана в способностях его, Гюнтера, выполнять ответственную работу, однако, встретив тяжелый взгляд Каттнера, сразу сник и не стал развивать эту тему.

— К маневру готова, — сказала Жаклин, чуть помолчала и добавила: — Могу начать торможение прямо сейчас.

— Отставить, — капитан Каттнер встал со своего места и подошел к пульту управления, расположившись прямо за спиной пилота. — Начнешь в назначенное время. А сейчас у нас есть еще одно важное дело. Необходимо очистить грузовой отсек от ненужного груза, а сделать это в открытом пространстве гораздо проще, чем там, внизу, на планете.

Жаклин согласно кивнула.

— Освободите крепления, — сказала она, — и тогда я выброшу оттуда все лишнее простым ударом гравитационного поля. Когда будете готовы, дайте команду.

— Пойдем, Гюнтер, — сказал капитан. — Работа как раз для тебя.

Тот молча выбрался из кресла и направился к выходу из рубки. Каттнер последовал за ним.

Хороший человек наш капитан, подумала Жаклин. Несмотря на то, что возглавляет «преступное сообщество», повинное как минимум в пиратском налете на мирный корабль.

Ну так мало ли какие бывают обстоятельства! Можно придумать миллион причин, побудивших его поступить именно так, а не иначе. Я и сама вовсе не мечтала с самого детства стать нарушителем законности и правопорядка. Однако, жизнь, к сожалению, сложная штука и иногда настойчиво подталкивает к тому, чтобы ступить на скользкую тропу противостояния с обществом. Скорее всего, Каттнер просто не сумел найти иного выхода. Так же как и я.

Жаклин провела ладонью над пультом, вызывая из небытия призрачный голографический экран, а затем новым взмахом руки вывела на него изображение с камер, установленных в грузовом отсеке корабля. Рядом с контейнерами легко можно было заметить две деловито копошившиеся маленькие фигурки в черных скафандрах.

Интересно, сколько Каттнеру лет? На вид можно дать пятьдесят с небольшим, хотя не исключаю, что на самом деле он существенно старше.

Н-да… весьма и весьма примечательная на космофлоте личность. Герой, а также пример для подражания для очень и очень многих, особенно в среде молоденьких восторженных курсантов… Организатор знаменитой спасательной операции на Горгоне, один из легендарной четверки, вырвавшей из самого сердца нежданно разыгравшегося песчаного шторма пятерых десантников и экипаж потерпевшего аварию шаттла… и одновременно злостный нарушитель субординации и устава космофлота по версии руководства. Отправленный в позорную отставку еще в те времена, когда меня и на свете-то не было. И тем не менее, я абсолютно убеждена в том, что среди рядовых сотрудников космофлота нет такого человека, который не почел бы за честь пожать Каттнеру руку.

— Жаклин, мы готовы, — раздался голос капитана. — Действуй.

— Освободите отсек. Мне нужно закрыть внутреннюю переборку.

— Да, все в порядке. Мы уже уходим.

Жаклин бросила взгляд на пульт, убедилась, что никого живого в отсеке больше нет, и запустила откачку воздуха. После того, как датчики выдали на экран сплошные нули, она последовательной серией команд раскрыла внешние створки грузового отсека, опустила пандус и на полную мощность врубила генераторы гравитационных полей.

По отсеку пронесся невидимый ураган. Освобожденные от креплений контейнеры, подхваченные мощным вихрем, моментально вынесло в открытый космос, и они, кувыркаясь и сталкиваясь друг с другом, помчались прочь от корабля, словно гонимые ветром осенние листья.

После очередного столкновения один из контейнеров лопнул, словно орех, и из него посыпались какие-то пакеты, свертки, целые гроздья небольших по размеру цилиндрических предметов, в которых Жаклин безошибочно опознала баллоны с кислородом…

Неожиданно ее накрыл приступ запоздалого раскаяния.

Что же мы сделали? Для чего? Ведь очень может статься, что вот эти баллоны и пакеты означают чью-то жизнь или смерть там, на Горгоне… Господи, прости меня, грешную! Не хотела я такого, видит бог, не хотела…

И почти сразу же из темных глубин сознания всплыл другой голос, холодный и рассчетливый, мгновенно пресекший зарождавшееся покаяние в самом зародыше.

Ничего, выкарабкаются как-нибудь. Обо мне год назад почему-то никто не подумал, когда принимал решение, фактически лишившее подающего надежды пилота любимой профессии, а также средств к существованию. Никому до меня не было никакого дела, так почему сейчас я должна заботиться о ком-то, кого даже никогда не видела и кого никогда не знала? Пусть теперь деятели из космофлота ломают головы, если они у них, конечно, есть, насчет чего у меня почему-то возникают сильные сомнения. А вот я с недавних пор только за себя.

Вернувшиеся в рубку капитан Каттнер и Гюнтер некоторое время наблюдали на экране захватывающую картину вращающихся и сталкивающихся контейнеров, прямо на глазах превращавшихся в груду бесформенных обломков, после чего капитан негромко произнес:

— По местам. Начинаем торможение.

Несколькими точными импульсами двигателей ориентации Жаклин развернула корабль кормой вперед. При этом осуществила маневр кувырком вокруг хвоста, специально, чтобы «порадовать» коллегу Гюнтера. С каким-то неведомым прежде злорадством она наблюдала, как тот судорожно вцепился в подлокотники и сильно побледнел, когда кресло под ним неожиданно взмыло круто вверх, а Лорелея вдруг провалилась под нижнюю кромку экрана, и вслед за ней туда же посыпались многочисленные звезды, включая тусклую ленту Млечного пути. Откуда-то из-за спины неторопливо выплыл неяркий красновато-оранжевый шарик местного светила, замедлил движение, а затем и вовсе остановился, прочно утвердившись в центральной части экрана.

Жаклин покосилась на присмиревшего «коллегу», ухмыльнулась и произнесла:

— Начинаю обратный отсчет. Пять, четыре, три, два, один… Зажигание!

Если сравнивать «Ириду» с мчащейся во весь опор лошадью, то теперь она, похоже, уперлась в дорогу всеми четырьмя копытами, словно увидев перед собой нежданно возникшее препятствие. Перегрузка немедленно вдавила Жаклин в спинку кресла, а Гюнтер побледнел еще больше и выглядел как привидение, хотя, казалось, бледнеть сильнее уже просто некуда.

Как там капитан, подумала Жаклин. Все-таки возраст. Правда, Каттнер у нас десантник, хоть и бывший, поэтому подобные перегрузки и кульбиты для него так, тьфу… мелочь. И все же… не будем забывать, что десантником он был лет тридцать назад. А чем занимался долгие годы после отставки мне, к сожалению, неведомо. Тем не менее старт с Цереры он перенес вполне героически.

Ничего, всего лишь минута с небольшим, и веселье закончится. Правда, потом нас ожидает еще один кувырок через хвост. Очень хочется напоследок снова «порадовать» коллегу Гюнтера, так хочется, что удержаться нет ну совершенно никакой возможности. Надеюсь, капитан, вы простите мне эту маленькую слабость…

Так, отсечка двигателей… все в норме… а теперь на радость Гюнтеру наш любимый кувырок. Поехали…