Отсюда и в вечность - Джеймс Джонс

Слейтер и Холмс продолжали оживленно разговаривать и тогда, когда возвратился сержант Джефферсон, привезший из города дам. Холмс слушал Слейтера очень внимательно, потому что хорошо сознавал то положение, в котором оказался из-за этого Прюитта. Он уже не мог теперь оставаться в стороне от этого дела и должен был идти или вперед, или назад. Слейтер рассказал ему со всеми подробностями об аналогичном случае из своей службы, при этом в глазах его засветились слабые огоньки.

Две самые крупные женщины, из тех, что доставил сюда Джефферсон, уселись к Слейтеру и Холмсу на колени, пили вино и растерянно прислушивались к их разговору. Делберт и два майора уже удалились со своими избранницами в задние комнаты.

Холмс даже как-то позабыл о женщинах. Из разговора с Сэмом Слейтером он узнавал о таких вещах, о которых раньше не имел никакого представления. Перед ним открывались все новые и новые горизонты, надвигалась облачная гряда, один горизонт исчезал, и сразу же открывался другой. Холмсу стоило немалого напряжения ума следить за развитием мыслей Слейтера.

— Разум, — сказал Слейтер, — это величайшее достижение природы. Тем не менее им-то как раз больше всего пренебрегают и его-то меньше всего используют. Не удивительно поэтому, что именно разумные, восприимчивые люди постоянно испытывают горечь и разочарование.

— Я тоже… — возбужденно сказал Холмс. — Всю свою жизнь.

— Все в этом мире основывается па восприятии, на страхе, — улыбаясь, продолжал Сэм Слейтер. — Страх — это ключ ко всему. В потенции он есть в каждом человеке, надо только пробудить его, активизировать. Чем больше у людей страха, тем легче ими управлять.

— Послушайте, вы, — сказала китаянка, — в чем дело, что с вами происходит?

— Абсолютно ничего, — ответил Слейтер.

— Может быть, мы не нравимся вам? — спросила японка, сидевшая на подлокотнике кресла рядом со Слейтером.

— Нет, нет, почему же, — успокоил их Слейтер.

— Пошли, Айрис, — предложила ей японка. — Ну их к черту.

— Понимаете, — улыбаясь, спросил Слейтер, после того как девушки ушли от них, — не разум, а восприятие — вот что главное.

Холмс засмеялся.

— Вы знаете, капитан, — продолжал Слейтер, — я сто раз пытался объяснить свою теорию Джейку. Я объясняю ему это с тех нор, как прибыл сюда. Джейк мог бы сделать многое, если бы только усвоил эту теорию.

— Он уже не молод, — осторожно заметил Холмс.

— Слишком стар, — подхватил Слейтер. — Если вы хотите увидеть растерявшегося человека, идущего в темноте ощупью, то взгляните на старого Джейка Делберта. А ведь он один из тех, кто имеет большой опыт и солидную подготовку, то есть все необходимое для того, чтобы не отставать от времени. Тем не менее он отстает…

Вы знаете, Дайнэмайт, вы, пожалуй, переросли капитана, а для майора пока еще, пожалуй, молоды. Даже я в вашем возрасте был еще только майором, понимаете? Если бы умный и находчивый человек не наткнулся на меня и не составил бы мне протекцию, я до сих пор был бы всего-навсего майором и не превзошел бы Джейка Делберта.

— Но по-видимому, дело не только в этом, — угодливо заметил Холмс. — Дело еще и в том, что у вас была голова на плечах.

— Совершенно правильно, капитан. И вы знаете, мы в армии очень нуждаемся сейчас в способных людях, которым можно было бы оказать необходимое покровительство. А впоследствии нужда в них станет еще острее. Перед такими людьми открываются неограниченные возможности продвижения.

— Для меня дело совсем не в звании, — сказал Холмс. Он говорил так и раньше. Но на этот раз произнес это искренне; он действительно чувствовал, что звание не имеет для него никакого значения. — Для меня важно, — продолжал он, — найти твердую почву, основание, на которое мог бы опереться мыслящий человек, трезвую логику, которая не подвела бы меня. Главное — это, и черт с ним, со званием.

— Вот, вот, точно так же рассуждаю и я. Вы знаете, Холмс, мне нужен такой человек, как вы. В моем штабе сколько хотите болванов и ни одного умного человека. Мне нужен хотя бы одни хороший офицер. Как вы смотрите на то, чтобы перейти в штаб бригады и работать со мной?

— Если вы считаете, что я действительно подойду для такой работы… — сдержанно сказал Холмс. Он сразу же подумал: «А что скажет на это Карен? Если она будет по-прежнему строить из себя недотрогу, то ему никогда не продвинуться вверх…» И еще Холмс живо представил себе лицо Джейка Делберта.

— Давайте сделаем это, черт возьми! — сказал Слейтер. — Послушайте, Холмс, если вы хотите, все будет сделано самым лучшим образом, понимаете? Я завтра же позабочусь об этом… Видите ли, — продолжал он, — фактически это дело с Прюиттом имеет значение лишь постольку, поскольку оно касается вас лично. Дело не в боксерской команде и даже не в вашем престиже. В действительности это — трамплин для испытания и закалки вашего характера.

— Раньше я об этом не думал, — заметил Холмс.

— Полагаю, что вам не следует переходить в штаб бригады, пока вы не решите эту проблему… Это очень важно для вас же, понимаете? А потом, когда вы решите ее и переведетесь в штаб бригады, можете вообще наплевать на эту боксерскую команду. Мы найдем более разумное применение вашим знаниям и энергии.

— Да, да, можно и так, — сказал Холмс, задавая себе в душе вопрос: действительно ли он хочет прекратить тренерскую деятельность?

— Ну вот и хорошо, — улыбаясь, сказал Слейтер и встал из-за стола. — Я не прочь выпить еще стаканчик, да и поговорили мы уже вполне достаточно, правда ведь?

Слейтер подошел к подносу с сифонами и палил себе воды. Философ как-то сразу, совершенно неожиданно превратился в простого человека, как будто кто-то отключил часть его разума.

Капитан Холмс был потрясен всем услышанным. Ему рассказали о новой силе, которая основывается на принципах неотразимой логики, а не па каких-то там ничего не стоящих сентиментальных принципах моралистов. Он знает теперь о силе, имеющей огромные потенциальные возможности поднять человечество на более высокую ступень развития, хотя массы и не поймут этого, может быть, никогда. Эти размышления вызвали у Холмса спазматическое сокращение мышц на животе и непреодолимое мальчишечье желание завопить благим матом. И как это Слейтер смог так просто отключиться от всего этого?

Холмс неожиданно почувствовал, что сомневается в том, что услышал и усвоил здесь, и испугался этого еще больше.

«Для Слейтера это все уже привычное дело, — подумал Холмс, — поэтому он с такой легкостью может отключаться. А для тебя это ново. Кроме того, ты имеешь дурную привычку во всем сомневаться, вот и все. А интересно, Слейтер сомневался хоть сколько-нибудь, когда узнал все это впервые? Конечно же сомневался, — уверял себя Холмс. — А кто его знает? Может, у Слейтера это не вызвало ни малейшего сомнения? Что тогда?» Холмс подумал было спросить Слейтера, не сомневался ли тот в этой теории, но почувствовал, что боится: такой вопрос, несомненно, выдал бы его неверие и сомнения.

И тут Холмс неожиданно понял, что сомневается не в этой теории, а в самом себе. Он сомневается в своей способности в чем-то не сомневаться. Вот в чем дело. А может быть, Слейтер просто ошибся в нем?

Но если Слейтер ошибся в нем, то, следовательно, есть ошибки и в его теории, в его логике. Холмс почувствовал, что под его ногами разверзается все та же бездонная пропасть, а твердая почва снова уходит куда-то в сторону.

А что, если бы его жена не отказалась приготовить для него обед и не побежала па какое-то свидание?

А что, если бы Джейк Делберт предупредил его заранее, что сегодня здесь будет генерал? Тогда Холмс мог бы как-то подготовиться к этой встрече и воспринял бы все иначе.

А что, если Слейтер на самом доле хорошо относится к Делберту и все это была только шутка?

Капитан Холмс совершенно ясно представил себе, что все произошло бы иначе. Когда Слейтер подал ему стакан с освежающим напитком, рука Холмса сильно дрожала.

— Пошли, — сказал, улыбаясь, Слейтер. — Они все там, в задней комнате.

— Да, да, — рассеянно произнес Холмс и последовал за ним, надеясь, что тот не заметил дрожания его руки.

Холмса интересовало, вспомнит ли Слейтер обо всем этом завтра. И почему он сделал его как бы своим доверенным лицом? И почему все-таки земля у него под ногами такая неспокойная, почему невозможно крепко опереться на нее?

«Нет, Холмс. Ты был на неизвестно куда ведущей дороге. Эта дорога привела тебя сюда. Дело в том, что надо верить. Ты должен верить. У тебя должна быть вера. Вот в чем заключается ответ. Единственный ответ».

Он посмотрел на Слейтера и поверил. Он посмотрел на веселящегося Слейтера из Шибойгена испуганно и в то же время с надеждой, как женщина смотрит на мужчину, лежащего рядом с собой, которому она позволила соблазнить себя, которому отдалась, но который отвернулся от нее и захрапел. Холмс понимал, что где-то во всем этом должна быть логика. Не могло же все это произойти чисто случайно.