Трое в долине - Александра Лисина

В какой-то миг Ник примкнул ко мне с правого бока и крепко сжал руку, даря поддержку и опору. С другой стороны прижалась Ланка, а за спиной выросла молчаливая фигура мрона, присутствие которого на этот раз подействовало на меня успокаивающе.

И все бы ничего… группу агрессивных «пепельных» мы миновали без особых проблем. Но следом за ними откуда-то из мглы начали выныривать другие. Покрупнее, помельче, повыше и пониже росточком… похожие на людей и не похожие на двуногих вовсе… безголовые… безрукие… зубастые. Их было столько, что даже Вилли тяжело вздохнул, однако и сейчас шага не замедлил.

Однажды на нас пыталось напасть какое-то дерево. Здоровенное, с руками-ветками и острыми крючьями на концах.

— И это — чья-то душа? — не поверил Ник, когда эта штуковина так бабахнула по щиту, что у меня дернулся глаз.

— Да, — глухо ответил Норр, тоже старающийся держаться к нам поближе. — Старая, изуродованная проклятьем, но в каком-то смысле все еще живая и бесконечно страдающая. Душа, которую можно только пожалеть.

Я недоверчиво покосилась на призрака, но тот уже умолк, продолжая с необъяснимой жалостью смотреть на мелькающие тут и там души. Казалось, при виде них его собственный дух испытывает не меньшие, а то, может, и большее страдания. И это было странно, учитывая его происхождение, и то, как порой цинично и удивительно легко он использовал нас, чтобы достичь своих собственных целей.

— Ты прав, — прошептала вдруг тень. — Я действительно их слышу. Они кричат… воют… стонут и плачут от горя… и это нелегко переносить.

— Ничего, скоро доберемся до места, — почти так же глухо отозвался Вилли. Глянув на краешек его щеки, я отчего-то заподозрила, что он тоже нечто такое ощущает, однако мальчик больше ничего не сказал. Только скривился. И шел какой-то напряженный, даже, наверное, встревоженный, как если бы видел и слышал то, что нам с ребятами было по определению недоступно.

Наконец кажущийся бесконечным проход закончился и мы все-таки выбрались на полосу свободного пространства. Но стоило нам только увидеть, где мы оказались, как Ник не выдержал и первым воскликнул:

— Вилли, ты издеваешься! Как ты себе это представляешь?!

***

Возмущение мага я прекрасно понимала: проход вывел нас на довольно широкое каменное плато, с которого открывался превосходный вид на Лазоревую долину и откуда было прекрасно видно, что до первохрама мы, скорее всего, не дойдем.

Причина была даже не в том, что внутри долина оказалась намного больше, чем я себе представляла. Древнее королевство и должно быть именно королевством, а не захудалым одиноким городком с крохотной гостиницей в центре. В любое другое время я бы просто удивилась, поразилась и восхищенно замерла, рассматривая издалека целую россыпь стоящих внизу городов и сотни, если не тысячи сел, окружающих их, словно многочисленная свита — великую королеву.

Проблема была в том, что вся долина оказалась покрыта все тем же живым пеплом, через который мы так долго пробирались. Причем не по колено и не по пояс — над пепельными облаками торчали только остовы крыш и одинокие каменные башни! Но даже если не думать о том, сколько времени мы будем добираться хотя бы до ближайшего города, и о том, что у нас ведь собой даже припасов не было, то как Вестник вообще себе представляет процесс перемещения в этой кромешной тьме? Да мы там просто утонем! Нас банально сомнет давлением снаружи! И если мы даже неплохо продвинемся в первые-вторые сутки, то что делать дальше? Рано или поздно мы все равно встанем, а к этому времени путь назад нам точно отрежут, и вопрос, когда угаснет щит, станет лишь делом времени.

— Спокойно, — ровно произнес Вестник, когда Ларун задал ему тот же вопрос, что и Ник, а мастер Миррт выразительно обернулся в сторону заполненного пеплом прохода. — Мы не пойдем через всю долину. Есть способы проще. Но для этого нужно время и свободное пространство, которого возле моста попросту нет.

— Ты хочешь построить портал? — первой догадалась я о намерениях Вилли, особенно когда тот задрал рукава рубахи.

— Да. Но мне нужно знать, куда приземляться. А тут за столько лет так много всего изменилось, что я мог что-то забыть или неправильно рассчитать.

— Куда ты хочешь нас перебросить? — оценивающе прищурился нэл Нардис, когда Вилли ненадолго задумался.

— А мы вообще туда дойдем? — поинтересовался Ларун, с откровенным сомнением глядя на нашего проводника.

— В столицу, поближе к первохраму, — ответил на первый вопрос мальчик. И тут же добавил специально для нашего куратора: — Само собой, пройдете. Сфера отрицания за то и названа так, что способна сдерживать любую негативную для живых магию, включая силу царства теней.

— Значит, ты создаешь свои порталы через него? — сообразила, что к чему, я.

— Да. У меня, можно сказать, есть разрешение.

— И ты считаешь, что мы тоже сможем таким порталом воспользоваться? Но почему ты раньше об этом не говорил?

Вилли ненадолго обернулся, и я поразилась тому, каким уставшим выглядит его лицо.

— Потому что это тяжело. Рисковать лишний раз я не хотел, а тут хотя бы можно увидеть, куда мы выйдем, и я буду точно уверен, что вы не останетесь там навсегда.

— Обнадеживающие новости, — пробормотал Ларун, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Не переживай. Даже если у него что-то сорвется, вас смогу вывести я, — сообщил зависший возле моего левого плеча Норр. — Здесь мне, в отличие от того же Вильгельма, попроще. Тут моя сила растет. Так что за порталом я присмотрю и готов гарантировать, что там вы уж точно не останетесь.

— Спасибо, — неожиданно сказал Вилли, вымученно улыбнувшись.

— Что, тяжко? — с сочувствием посмотрел на него призрак.

— Я справлюсь. Просто не ожидал, что это будет так… непросто.

— Если ты слышишь то же, что и я, то это действительно непросто. Но я привык, тогда как ты…

Я встрепенулась.

— Это вы о чем? Не про женский ли крик?

Призрак и мальчик одновременно развернулись.

— Откуда ты знаешь?!

— Я услышала его несколько дней назад, в Норне. «Прозрение» иногда меня балует подробностями и, пока я искала мастера Миррта, зачем-то занесло к барьеру. И вот тогда мне показалось… вернее, я думаю, что услышала ее. Женщину. Умоляющую, отчаявшуюся, умирающую от боли. И это было страшно.

У Вилли помертвело лицо.

— Я слышу ее с тех самых пор, как в первый раз прикоснулся к барьеру. В каждой скверне, возле каждого сердца. Она и умоляет меня о помощи, и плачет, и проклинает,