Путанабус - Дмитрий Старицкий

       - Мы можем скостить ещё полторы сотни, если ты позволишь разместить на автобусе наш шильдик.

       - Да что за день такой сегодня - шильдиковый, - усмехнулся я и предложил этот шильдик заранее показать, а то вдруг мне за него стыдно будет. Бывали прецеденты.

       В прошлом веке, в восьмидесятых годах, в школе ещё, фирменные джинсы были вещью статусной, стоили дорого и только с рук у спекулянтов или дипломатов. В магазинах если и появлялись бразильские "левиса" по 21 рубль, то очередь охватывала здание, как боа-констриктор жертву кольцами. В шесть утра надпись на руке, указывающая на номер очереди, уже имела четыре знака. Но и такое было редко. В "Березках" джинсы шли по 60 чеков. Чеки на руках один к двум рублям меняли. Так что сто двадцать рублей по любасу готовить надо было, если жажда была джинсы носить.

       А тут, как раз, появились за бугром джинсы из вельвета, то есть не джинсы, как таковые, а штаны джинсового покроя, но из ткани в мелкий рубчик. И по статусу они, как новинка, котировались в нашей среде даже выше блю денима.

       Вельвета в стране было завались, в том числе, если места знать, то и мелкого, и крупного, и вообще любого. И цветов выбор был богатый.

       А у меня мать хорошо шила.

       Вот ко мне и подкатили два одноклассника с предложением уговорить её пошить им по паре джинсов, за деньги естественно, а они мне лейбл фирменный со старых джинсов подарят за это, уже на мои штаны. В общем, по рукам ударили. Выкройку фирменную пацаны с западного журнала притаранили (у одного дядя был помощником военного атташе где-то в дебрях Южной Америки).

       Маман моя также не отказалась подзаработать тридцатник. У неё месячная зарплата тогда была 140 рублей.

       В итоге мы все трое через неделю были в статусных обновках. Только у них на штанах красовались престижные шильдики "Lee Сuper", а у меня "Maricone" с допиской, что это моё счастье "hencho en Mechico". Но, на таком же, фирменном куске тонкой светло коричневой кожи.

       Так и ходил гордый несколько месяцев, пока одна добрая душа не просветила, что по-испански "марикон" означает не только сороку, но ещё и пассивного пидараса. Вот так вот.

       Оттого я с этими лейблами-шильдиками по жизни всегда был крайне осторожен. Но то, что мне показали эти "двое из ларца" было вполне нейтральным. Даже без тени подъёбки. Квадратная гальваническая пластинка с чернением. Сверху надпись "tuning", снизу "porto-franco". В середине, крупнее раза в три - "4WD".

       Номана!

       Мы согласные.

Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

       Галопом залетели в "Ковчег", где никого из девчат уже не было.

       Собирать нам с Катей пришлось не только свои вещи, но и всё общественное тряхомудие в номере-складе. О них наша бравая баталёрша позаботиться на радостях позабыла. Правду говорят, что два раза переехать - один раз сгореть.

       Ною я всё же выставил претензию, что он не обеспечил нашу безопасность. На что мучимый комплексом вины, бывший житель белого безмолвия решил откупиться сигаретами, предложив мне, приобрести у него пять блоков "Конкисты" всего по полтора экю за пачку. Я отказываться не стал. И сигареты купил по льготной цене, и в остальном расплатился с ним честно. А за что его излишне чморить? Мужик и так пострадал за нас же? И вину свою понимает.

       В общем, загрузили мы с Катей объемный Фредов "чероки" по самое не могу. Даже Катю пришлось сажать на коленки. Впрочем, она не возражала, и, устраиваясь, всласть поерзала попкой по моим яйцам.

       По дороге, на Овальной площади ещё ноут прикупили. Такой же ударопрочный. Просто, подумав, понял, что компьютер, интегрированный с радиостанцией, будет неудобно одновременно эксплуатировать, как картографический. Да и закрытой информации в нем уже поднакопилось.

       Потом, пропетляв по квадратно-гнездовому юго-восточному спальному району, выехали на набережную, где почти у моря притулился за зелёным кирпичным забором особняк Зорана. Вроде в этом городе всё понятно и удобно в планировке, а захочешь - хрен найдёшь. Изрезанная линия берега прорезала улицы, но не отменила названия и нумерацию. А особняк Зорана вообще был уже за пределами Океанской улицы, которая, как указывал план, ограничивала весь город от моря.

       Выскочивший на наш звонок в калитку Зоран оказался "югом" лет тридцати пяти - сорока. Худощавый, тонкокостный и узкожопый. С конским хвостом, начищающих седеть, черных волос. Виски были уже седые совсем. В правом ухе серьга с крупным фиолетовым рубином. Усы подковой и испанская бородёнка. И черные глаза с пушистыми, как у девицы, ресницами. Одет он был в черную шелковую рубашку навыпуск и черные же слаксы.

       Мы представились по-английски.

       Гостям он образовался вполне искренне. Мне твердо пожал руку. Кате облобызал пальчики, на что она, польщённая, сделала книксен, который довольно смешно смотрелся в камуфлированной полевой форме.

       Представился он также по-английски, правда, немного чопорно.

       - Зоран Дундич, артист и сербо-хорват, - и, лукаво посверкивая цыганским глазом, ждал реакции. Видно было, что это у него "дежурная котлета".

       - В смысле языка? - спрашиваю.

       - Нет, в смысле национальности. Отец - хорват, мать - сербка. За ленточкой жизнь прожил практически в Италии. Так что, если вам будет удобно, могу общаться с вами по-итальянски, на родном сербохорватском, в обеих его ипостасях, по-французски тоже, но хуже.

       - А на русском? - спросила Катя.

       - Аз могу, - Зоран сразу перешел на русский, с некоторыми вкраплениями сербских слов, - Но не подробно. А что улицей стоим? Прошу за мной.

       Он провел нас через калитку, и мы оказались на небольшой вымостченой брусчаткой площадке-стоянке, две машины поставить, ограниченной с одной стороны воротами, с другой - гаражом на две машины. Справа каменным забором, слева - палисадником с цветами и садовой скамейкой-качалкой под маркизой.

       Потом прошли между домом и гаражом вглубь молодого сада, где нас усадили в деревянную решетчатую беседку, увитую виноградом. Там был самодельный деревянный стол и лавки по стенам.

       - Одну минуту, - извинился хозяин, усаживая нас в этом строении, - Сегодня, как раз, тот день, когда я без прислуги. Так что, одну минуту, и я в полном вашем распоряжении.

       С беседки открывался прекрасный вид на океан. Деревья в саду изначально были посажены так, чтобы его не загораживать.

       Любуясь океаном, я спросил Катю.

       - Ну, как тебе этот фотограф?

       - Никак. Он - педик, - фыркнула девушка в ответ.

       Дальнейшее развитие обсуждения этой темы прервал сам гостеприимный хозяин, который с видом заправского циркача-эквилибриста принес литра на три домоджану, и два медных подноса с закуской и стаканами. Быстро расставив всё это на столе, присел сам, разливая черное вино в турецкие стеклянные стаканы. Нуууу... Такие... Из которых азербайджанцы чай пьют. Вот.

       Из закуски в наличие был хлеб, брынза, мёд в сотах, какой-то порезанный фрукт и соленые маслины.

       - Мёд откуда? - удивился я.

       - Местный, - Зоран улыбнулся, - Есть тут под городом пасека. Словенцы держат. Мои хорошие знакомые. Вы его лучше пробуйте, чем лицезреть, - он подал мне ручкой вперёд короткий столовый нож, - Такого вкуса вы, уверен, не пробовали никогда.

       Мёд действительно имел очень богатый, но специфический вкус, немного острый, как бы с перчинкой, и не такой приторный, как на Старой Земле. Но всё это был мёд. Слегка похожий на староземельный мёд из горных трав Алтая.

       - Божественно, - сказал я, когда, прокатав по нёбу "млеко пчёл", украдкой выплюнул в ладонь комочек воска, - Беллиссимо. На этом здесь можно состояние сделать.

       - Они тоже на это надеялись, но пока не получается у них, - грустно сказал Зоран, - При пересечении "ворот" только один рой уцелел. Остальные в течение месяца окочурились. И вот уже два местных года прошло, а пчёлы не роятся, хотя матка их производит исправно. Приходится каждые полгода новый улей колотить. Немного больший по размеру.

       - Грустно это, - сказала Катя.

       В ответ Зоран покачал головой, соглашаясь.

       - А с чего нектар пчёлы собирают?

       - С окрестных трав, которые рогачи едят. Там так устроено, что каждый месяц что-либо да цветёт. Как на Ядране. Но, что мы на пчёлах зациклились? Предлагаю выпить за знакомство. На здрав!

       Вино было очень хорошим, хотя и самодельным.

       - Вранец? - спросил я, ставя пустой стаканчик на стол.

       - Вранец, - ответил довольный Зоран, - Свой. Домашний. Уже новоземельный. Это прошлогодний урожай.