Собиратель автографов - Зэди Смит

«Да, — подумал он, — сейчас сделаем. Да, но я и так сижу спокойно, черт возьми. Ну и?.. Дальше. Дальше».

2. Осознайте свое присутствие в настоящем, здесь и сейчас, и расслабьтесь в этом пространстве.

«Расслабиться „здесь“ и „сейчас“? Расслабиться в чем? Но я и так здесь, разве нет? Тем самым и занимаюсь, черт возьми, что нахожусь в настоящем, весь расслабленный. Боже!»

3. Отрешитесь от всех мыслей, фантазий о будущем, ностальгии о прошлом, переживаний о проблемах и т. п.

Еще бы зубы куда-то деть, чтобы не клацали. Алекс открыл один глаз, вытянул руку и взял с кофейного столика бутылку красного вина. Быстро ее допил и всмотрелся в себя. «Я отрешаюсь, — подумал он, — от всех своих мыслей».

«И теперь наконец…» — сказал телевизор.

Алекс постарался выбросить из головы всю ностальгию. Теперь, стоило ему почувствовать тоску по прошлому, как он тут же сам себя наказывал — задерживал дыхание, пока не досчитает медленно до десяти. И конечно, мучился от нехватки воздуха.

— Алекс! — послышался голос Эстер. — Алекс, брось дурака валять. Слушай, мне надо идти в колледж, а ты найди полотенце для Китти — у тебя в ванной нет ни одного чистого. Алекс, я с тобой говорю! Ты прекратишь своей ерундой заниматься? Что за звуки ты издаешь? — Голос Эстер затих… Когда он зазвучал снова, Алекс с трудом его улавливал, словно это был шепот.

— О Боже мой! — воскликнула она.

«Вчера вечером упокоилась с миром в Нью-Йорке…» — вещал телевизор.

— Алекс, Алекс, да открой же глаза! Алекс, посмотри сюда! Слышишь, что я тебе говорю?

Алекс почувствовал толчок в бок, но сосредоточился, чтобы не потерять концентрацию. Потому что Алекс Ли Тандем — дзэн-мастер. «Мои фантазии вытекают из меня, их становится все меньше и меньше…» — думал он.

Между тем телевизор явно полагал, что его зрители сплошь люди зрелого возраста. Поэтому целую минуту рассказывал об этой новой смерти — 152 460-й за день.

Сначала появилось изображение актрисы в молодости:

«А вот один из ее былых любовников (теперь он калека, передвигается в кресле-коляске).

Это — самый знаменитый кадр из ее самого знаменитого фильма.

В последние годы вела затворнический образ жизни… обладала редким артистическим даром… умела радоваться жизни… присутствие на похоронах только самых близких. А теперь — прогноз погоды».

— О мой Боже! — вырвалось у Алекса.

— О мой Боже, — выдохнула Эстер.

Они сидели, как в столбняке, рядышком на полу. Симпатичная женщина на экране телевизора, пользуясь случаем, убеждала их купить новый дезодорант.

— Это дело рук Макса, — наконец во весь голос, как прежде, сказал Алекс, которому надоело быть безголосым. — Он с ума сошел. Должно быть, сообщил им, что она…

Эстер поднялась и жестом показала на телефон:

— Надо кому-нибудь позвонить. Скажи, что это недоразумение. Какой ужас! Ей нельзя это показывать. И это очень плохая карма.

— Нет, подожди. Дай мне подумать.

— Что значит «нет»? Какого черта тут еще думать? Она вот-вот сюда поднимется.

Китти снова позвала с лестницы Эстер — тихонько, как бы извиняясь.

— Иду-иду!.. Слушай, вот тебе телефон. Просто позвони в какие-нибудь газеты. Или хоть в одну. Скажи только, что произошла досадная ошибка, и все. Тебе это пара пустяков.

Алекс взял телефон и встал. Закрыл дверь за Эстер. Минуту поразмышлял, держа трубку в руке. Потом набрал номер, слушая давно выученную наизусть мелодию из одиннадцати нот.

Эстер прибежала обратно:

— Она только хотела узнать, где взять шампунь, — ты им сейчас звонишь?

Алекс прикрыл одной рукой трубку и жестом показал Эстер, чтобы помалкивала.

— Алло? Да, соедините меня, пожалуйста, с администрацией аукциона. Спасибо. Да, слушаю. — Он снова прикрыл трубку рукой. — Эсти, выслушай меня внимательно…

— Алекс, с кем это ты разговариваешь? Почему ты не звонишь…

— Нет, Эсти, подожди. Прежде чем упрекать… Это не ради меня. Сегодня я могу сделать для нее хорошие деньги.

— Ничего не понимаю.

— Сама подумай. Это именно то, что ей нужно. Правильно? Ей нужно обрести независимость — особенно от этого душевнобольного, — и я ей помогу.

Эстер, разинув рот, рухнула в кресло. Изобразила на международном языке жестов полное недоумение — на три долгих секунды закрыла глаза, а открыла их, расширив зрачки.

— Эстер? Это такой случай!

— Хватит грузить! — оборвала она. — Просто хочешь выпендриться. Показать всем этим лохам, что именно ты…

— Слушай, завтра мы обтяпаем большое-пребольшое дельце. Всем утрем нос, а на закуску преподнесем им хеппи-энд, да такой, что никому и не снился, клянусь тебе. Эсти, лоты, которые я вчера выставил на продажу, завтра улетят за три цены. Это будет… Алло? Да, я жду. Это Мартин? Он там? Мартин Сэндс? Да, это Алекс Ли Тандем, я подожду… Эсти, надо, чтобы один денек все было шито-крыто. Никому никакого вреда от этого не будет, а куш сорвем небывалый. Правильно?

В трубке зазвучала одна из телефонных мелодий Баха, которая для Алекса всегда была музыкой судьбы. Эстер что-то говорила. Где-то зазвонил мобильник Алекса. Замолчал, но тут же подал голос мобильник Эстер, потом опять ожил Алексов. То, о чем раньше судачили на задворках разных деревень, теперь стало лакомым кусочком для телекоммуникационного бизнеса с его спутниками связи. И уход человека в мир иной благодаря телефону наполнялся новым смыслом.

— Что ты сказала, Эсти? Я не расслышал.

— Я сказала: о’кей, — повторила Эстер и вся как-то съежилась в своем кресле, поникла, перестала походить на саму себя. — Значит, так тому и быть, но только в первую очередь для нее. А не для тебя. И не позволяй людям оставаться в заблуждении дольше необходимого. Может, у нее есть родные — ты же не знаешь. Когда торги закончатся…

— Спасибо тебе. Пожалуйста, займись ею — уведи куда-нибудь из дома, чтобы не смотрела телевизор. Прошу тебя. А потом мы с тобой все обсудим. Спасибо.

Он бросил ей ключи. Сказал то, о чем прежде умалчивал.

— Понимаю. Я этого не переживу.

У входа на аукцион Алекса поджидали — прямо комитет по торжественной встрече. Когда он с нарушением правил припарковался рядом, курильщики на ступеньках засвистели, загомонили и затопали ногами.

— Вот и он! Легок на помине! — воскликнул один деляга, которого Алекс всегда недолюбливал. Остальные Собиратели разделились на две группы: первые сунули руки в карманы, а вторые, наоборот, выказывали намерение обменяться с ним рукопожатием.

В окошко машины со стороны пассажирского сиденья просунулась голова Лавлира:

— Тандем! Я сделал ставку на противоположный вариант. Никогда бы не взял тебя в деловые партнеры. Думал, ты хоть неделю подождешь. Только что на тебе двадцать пять фунтов проспорил.

Алекс заглушил двигатель и вышел из машины:

— Еще не началось? Видел каталог? Мои лоты далеко от начала?

Лавлир решил немного поприкалываться.

— Привет, Лавлир, — сказал он, еле поспевая за бегущим Алексом. — Рад видеть тебя. Как дела? Идут? Отлично, Тандем, спасибо, что спросил.

— Слушай, давай потом.

Они быстрым шагом пересекли вестибюль.

— У меня как бы печальные новости, — сообщил Лавлир, тяжело дыша. — Звонил-звонил тебе, да все без толку.

— Потом.

Когда они повернули налево возле кафетерия, Алекса коснулась рука, принадлежавшая Багли. Другой рукой Багли снял шляпу и прижал ее к груди. Лицо его искажала причудливая гримаса, а глаза слезились. Чтобы как-то от него отвязаться, Алекс улыбнулся так широко, как только смог:

— Багли. Рад тебя видеть. Ты идешь?

— «И смерть, — Багли зачем-то задрал голову к потолку с кое-как намалеванными фресками, — свою утратит власть»[99]. — Он положил руку на плечо Алекса и больно его сжал. — Как только услышал, первым делом поставил кассету с этим «Пекином», и все о’кей, конечно, не лучший ее фильм, но она там такая молодая и симпатичная… точно тебе говорю, сразу почувствовал: смерть над ней не властна. Она правда будет жить вечно. В наших сердцах, в нашей памяти. И в фильмах, конечно, прежде всего.

— Действительно ужасно, — поддержал Лавлир. — А теперь, ты уж нас извини…

— А ты тоже для нее стараешься, точно, — продолжал Багли. — На самом деле она была такая молодая! Без всяких оговорок. И для всех, кто ее любит, стараешься. Хотя лично мне кажется, что было бы пристойно немного подождать… я бы не смог вот так, сразу… Кроме того, жду сейчас проверки своих автографов, поэтому… А то, что ты от этого получишь… просто сегодня ты здесь, играешь в фильме ее жизни, а завтра сам станешь режиссером…