ДЕНЬ ГРЕХА - Сандра БРАУН

Он неуклюже вывалил на стол содержимое аптечки и придвинул стол и стул поближе к обогревателю. В дверях появилась Реми, завернутая в одеяло наподобие индийского сари и с тюрбаном из полотенца на голове.

– Я оставила одежду отмокать в ведре. Утром прополощу.

Он показал ей на стул.

– Сделаем это, пока вы не оделись.

– Хорошо.

Она села к нему спиной. Берк сдвинул с ее плеч одеяло, обнажил спину. Тщательно осмотрел ранки и с облегчением убедился, что все они затянулись и ни одна не кровоточит. Стараясь действовать как бесчувственный автомат, Берк аккуратно обработал ранки антисептиком и смазал бальзамом.

Все происходило в молчании. Не было даже никаких посторонних звуков – ни включенного телевизора, ни шума машин. Ничто не нарушало тишины – кроме их дыхания.

Он закончил и неловко постарался укутать ее одеялом.

– Вам тепло?

– Да.

– Я… э… захватил кое-какие вещи. Подумал, они вам тут могут понадобиться. Поглядите в сумке, она в ванной комнате.

Несколько дней назад, уезжая из Нью-Орлеана, он знал, что надо взять с собой. Она – не знала.

– Спасибо.

– Ага.

Она ушла в ванную и закрыла дверь. Берк достал бутылку воды и выпил ее почти всю залпом. Руки и ноги у него тряслись, в ушах звенело, к горлу подступала тошнота. Свое головокружение он объяснял тем, что принял аспирин на голодный желудок; тем, что перенапрягся, вытаскивая из воды заложницу, а потом и лодку; тем, что получил сильный удар по голове. Берк готов был найти объяснение своему состоянию в чем угодно, только не в истинной причине.

Реми вышла из ванной. Полотенце она сняла, влажные волосы зачесала назад. На ней был серый свитер. Один из тех, что он купил для нее в Нью-Орлеане.

– Я еще в то утро собирался отдать вам одежду, но Дредд уже успел вас экипировать. Он всегда все делает по-своему.

Она смотрела на него в упор, но он не мог понять, что выражает этот взгляд. Сначала решил, что Реми снова впала в ступор, но тут же понял, почему в ее глазах застыл безмолвный ужас.

Коробочка, которую она держала в протянутой руке, была проще той, что стояла на туалетном столике в гардеробной Реми: ни хрусталя, ни массивной серебряной крышки. Но это был тот самый тальк для тела, аромат которого Берк хорошо запомнил.

Отвечая на незаданный вопрос, он пробормотал:

– Когда мы с отцом Грегори приходили к вам, я порыскал по дому.

Она поставила коробочку на стол, провела пальцем по этикетке.

– Как я могла принять вас за священника? Что он мог ответить? Ничего. Не отрывая глаз от коробочки с тальком, она сказала:

– В тот день, на исповеди… – М-м-м?

Она чуть дернула плечом.

– Нет, ничего.

– Что?

– Неважно.

– Говорите же. Что?

– Вы… – Она запнулась, слегка вздохнула. – Вы касались моей руки?

Время словно остановилось. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она подняла глаза. Последнее слово еще звучало в воздухе, словно последний аккорд уже умолкнувшей скрипки, и наступила тягостная, гнетущая тишина.

Сердце Берка колотилось как сумасшедшее. Происходило нечто странное, и он никак не мог дать этому название. Расстояние между ними каким-то чудодейственным образом сократилось, хотя он не сдвинулся с места. Реми тоже не шевелилась. Ее рука все еще лежала на коробочке с тальком, другая безвольно висела вдоль тела.

Ее-то он и коснулся. Чуть-чуть. И сразу отдернул руку. Помедлил. Снова дотронулся, и теперь их руки одновременно прижались ладонями друг к другу. Пальцы медленно переплелись.

Берк поднес ее руку к глазам, посмотрел на запястье, дивясь ее тонкой коже, изяществу длинных пальцев.

– Обручальное кольцо исчезло, – заметил он.

– Соскользнуло в воде.

Ее обручальное кольцо исчезло. Но она по-прежнему оставалась женой другого человека. И не просто другого человека, а его злейшего врага. Дюваль мог с полным правом целовать это место на нежной шее, где под золотой цепочкой пульсирует голубая жилка. Мог касаться ее, трахать ее. Волна жгучей ненависти охватила Берка, и он отыгрался на Реми.

– Ничего, купите себе другой бриллиант. На страховку за жизнь Дюваля.

– Господи, да вы просто чудовище! – воскликнула она и выдернула руку.

– Будь я чудовище, я вел бы себя по-другому. Надо отдать ей должное: она не отпрянула в страхе. Напротив, с вызовом вздернула подбородок.

– Я должна сказать «спасибо», что вы меня не изнасиловали?

– Ничего вы не должны. К вам это вообще не имеет никакого отношения. Это наши дела – мои и Дюваля. А вы – наживка, чтобы его выманить.

– Вы просчитались, мистер Бейзил. – Реми покачала головой и печально улыбнулась. – Мне понятен ваш план, но он не сработает. У вас ничего не выйдет. На эту наживку он не клюнет. Он за мной не придет. После того как я провела несколько дней наедине с вами, мой муж не захочет взять меня обратно.

Он хмыкнул.

– Неплохо придумано.

Одной рукой он крепко взял ее за руку, другой полез в задний карман.

– Что вы делаете?

– Надеваю наручники.

Он защелкнул браслет у нее на запястье.

– И к чему вы меня прикуете?

– К себе.

Глава 29

Пинки бросил недоеденный бутерброд на стол и подошел к окну. Сквозь жалюзи было видно ночное небо.

– Почему, черт побери, никто не может их найти? Будто сквозь землю провалились!

– Похоже на то, – пробурчал Бардо с набитым ртом.

После обнаружения брошенного микроавтобуса о Реми и Бейзиле не было известно ничего нового. Люди Дюваля, следившие за общественным транспортом в Нью-Орлеане, их не видели. Пилот вертолета не заметил ничего подозрительного. Ни от одного из множества информаторов Дюваля во всей Южной Луизиане не поступало никаких сообщений.

– Ты уверен, что та шлюшка все тебе рассказала? Может, она что-то утаила? Бардо рыгнул.

– Дикси? Когда я узнал, что она помогала Бейзилу, я хорошенько с ней поработал. – Пинки обернулся от окна и многозначительно взглянул на Бардо. – Нет-нет, все в порядке. Может, она когда-нибудь сможет и дальше работать на улице. Но я вышиб из нее все, что она знала.

Пинки снова стал смотреть в окно. Огни города рассеянно мерцали в тумане, но он их все равно не видел. Голова Пинки была занята одним. С того момента, когда Эррол позвонил ему из пригородного кафе, его прекрасно налаженная, упорядоченная жизнь полетела кувырком. Клиенты были временно отставлены. Суды предоставили отсрочку «по семейным обстоятельствам». Все деловые встречи и светские визиты отменены. Телефонные разговоры мгновенно заканчивались, если они не имели отношения к основной проблеме.

Чертов Берк Бейзил превратил его запрограммированную жизнь в хаос.

Сукин сын за это заплатит, и дорого заплатит.