Рыбы молчат по-испански - Надежда Беленькая

Нина отправляется на кухню, разогревает сковородку, жарит яичницу и с аппетитом съедает – первый раз за эти бесконечные двадцать четыре часа.

«Неужели, – думает она, допивая сладкий чай с молоком, – неужели я скатилась до того, что смерть невинного человека, насильственная смерть может меня обрадовать?»

Сомнений нет: убийство совершила или, скорее всего, организовала Ксения. Откуда могла она знать подробности – про раннее утро, про бультерьера, про рассказ хозяина, не сообразившего сразу, что лежащий возле машины человек мертв… А что если сам владелец бультерьера и есть убийца? А бультерьер – его сообщник?

Нина улыбается. Несколько часов назад она и представить не могла, что сможет шутить, пить чай с молоком, поедать яичницу прямо со сковородки, яростно распиливая ее вилкой. Несколько часов назад Нина была потерявшей всякую надежду узницей женской колонии, которая любуется небесами сквозь решетку и колючую проволоку, и вдруг в один миг все переменилось.

Такова цена жизни. И цена смерти…

Но не в силах более размышлять ни о жизни, ни о смерти, ни о Ксении и ее последней роковой встрече с Кириллом, Нина бредет в свою комнату, падает на кровать и проваливается в глубочайший сон так быстро, словно ее наконец пожалели и дали общий наркоз.

Когда Нина проснулась, день был в разгаре.

Ночью ей снился водитель Виктор. «А Кирилла-то убил я, – жутковато похохатывал он, вращая баранку “баргузина” и давя собак, кошек и евреев с пейсами, которые так и лезли прямо под колеса микроавтобуса. – Мне-то что, я работу завсегда найду. Сирот вон сколько, и все потом едут через Москву. Туда-сюда, американцы, испанцы, в аэропорт, в консульство. Заказов полно. А вам, девчонки, без Кирилла все же полегче».

Потом приснилась Ксения.

«Все будет, как было, – Ксения сияла от счастья. – Как было, понимаешь? Все как раньше!»

«Не может быть», – ответила Нина и открыла глаза.

Все как раньше. Нина была разочарована. Как в детстве, когда после школьного года перед ней вдруг распахивалось просторное, полное тоски и одиночества лето. Лето, к которому она стремилась целый год, а потом не знала, что с ним делать, и страдала неведомо от чего.

«Все как раньше» – это были заветные слова, которые в эти нескончаемые два дня Нина мысленно повторила тысячу раз. Чего бы только она ни отдала еще совсем недавно, чтобы все было, как раньше… Но только Нинино «как раньше» очень отличалось от Ксениного: ей больше не хотелось все время куда-то торопиться, перебирать проклятые документы. Вместо этого она мечтала сидеть в архивах над мемуарами и письмами, разыскивать нужные книги – как раньше. Увидеть старых друзей, которых она давно забыла, с головой погрузившись в Рогожин. Войти в самую чудесную, лучшую в мире гостиную, увидеть панораму за окном, похожую на праздничную открытку, – как раньше. Востокова больше ее не приглашала, и теперь Нина не знала, что в самом деле важнее – купить собственную квартиру, о которой она так мечтала, или единственный раз перешагнуть порог дома Евы Георгиевны.

После потрясений последних двух дней она не могла и думать о том, чтобы, как прежде, преспокойно отправиться в Рогожин. Но у них осталось несколько неоконченных дел, которые предстоит довести до конца. А потом? Снова как раньше? Нина зажмурилась.

Доделать дела – и тогда уже все. Вот тогда пусть и будет – как раньше.

Нина садится за письменный стол, включает компьютер. На экране монитора новостная страница «mаil.ru». «Боже, – думает Нина. – Даже новостей почти не прибавилось. Прошло только два дня. Всего два, кто бы мог подумать! И за эти дни успело произойти столько всего». В почтовом ящике черный столбик непрочитанных сообщений. За секунду их нападало полтора десятка. Нет, все письма Нина сейчас читать не в силах. Она открывает одно: от папы и мамы той самой Кристины, которая когда-то рассказывала про собаку Белку. Стоял сентябрь, бабье лето… Как это давно было, в какой-то другой жизни! Благодарят, снова зовут в гости… Нина уверена: это настоящее приглашение, всамделишное, а не липовое, как было у доверчивой переводчицы Наташи. Она смотрит на календарь. Ну конечно, сегодня же Кристинин день рождения! Сосредотачивается и набирает краткий ответ. Приехать пока не получится, может быть, позже.

Но на самом деле ей очень хочется в Кадакес… Как раньше.

«Это сон! – догадалась Нина. – Это не похоже на реальность: я внутри сна… Вот посмотрю на ладони и проснусь…»

У нее кружится голова, картинка дрогнула и плывет, перед ней уже не комната с письменным столом, а снежная равнина с темнеющей вдалеке деревней. И привкус особого состояния между сном и явью, когда реальность расслаивается и обрастает диковатыми сюжетами.

Нина уже подносит ладони к лицу, как вдруг снова звонит телефон.

Она смотрит на экран: номер не определен, вместо него возникает надпись «неизвестный». На мгновение ей становится холодно.

– Слушаю, – говорит она вежливо.

– Нина Корецкая? – приветливо произносит незнакомый мужской голос. – Меня зовут Павел. Нам с вами необходимо встретиться.

– Зачем? Кто вы такой? Мы знакомы?

– Нет, мы не знакомы. Меня прислал к вам один человек, вы его тоже, скорее всего, не знаете. Этот человек хочет вас видеть.

– А как зовут человека?

С первых же слов необычного разговора у Нины возникает твердая уверенность, что звонок имеет непосредственное отношение к недавним событиям. А что, если голос в трубке как-то связан с убийством?

Но кому понадобилась Нина? Может быть, она кому-то мешает, и ее тоже хотят устранить, застрелив из невидимого пистолета?

Нина снова ощущает близость опасности. Все как в детской игре «холодно-горячо», когда ищут спрятанный предмет: некоторое время назад, еще совсем недавно, было тепло, а теперь близость разгадки обжигает ей руки и лицо. Она смутно догадывалась, что вот-вот развяжет намертво затянутый узел, не поддававшийся годами. Ее приглашают вступить на чужую территорию и войти в игру, где предстоит играть по чужим правилам. Чем кончится эта игра для нее? Не будет ли она лежать на асфальте в своем дворе ранним утром; бабуся из соседнего подъезда выведет на прогулку плешивых мосек и не испугается, увидев лежащую навзничь Нину, потому что тоже подумает, что она чем-то занята – считает последние звезды в бледном небе или следит за полетом первых утренних стрижей…

А если отказаться? Нина объяснит, что не может встретиться, что у нее свои планы, что в ее жизни все теперь будет как раньше, и на эту встречу лучше пригласить кого-то еще. Она открывает рот, чтобы все сказать, но в крови уже закипает смесь нетерпения и любопытства, и она так и не произносит важных, единственно правильных слов.

– Не беспокойтесь, – собеседник как будто уловил Нинины колебания. – Мы отнимем у вас совсем немного времени.

– Скажите, а как зовут человека, который хочет меня увидеть?

– Этого человека зовут Эвелина. Наверное, вы что-то слышали о ней.

– Что-то слышала.

– Отлично, тогда увидимся сегодня в семь вечера. Около метро «Маяковская», выход к концертному залу. Я вас встречу и провожу к Эвелине.

– А где она будет меня ждать? На частной квартире? – осторожно спросила Нина.

– В кафе в центре города. Не беспокойтесь.

– Договорились, – Нина нажала кнопку «отбой».

Мобильник умолк, и Нина сразу же поняла, как тихо в доме. Молчали даже часы в кухне, которые обычно всюду было слышно. Должно быть, кончилась батарейка.

Внезапно Нина чувствует себя неуютно. Ей кажется, что за ней наблюдают, что прямо сейчас, в этот самый миг, когда она задумчиво стоит возле стола в мятом халате с кофейным пятном на груди, кто-то смотрит на нее через невидимое устройство, встроенное в стены ее собственной комнаты…

Нет, этого не может быть. Ведь это и есть та самая паранойя, которая была у Кирилла! Но на всякий случай Нина приглаживает волосы и завязывает халат.

Насколько она знала из своего небольшого опыта, Эвелина была чрезвычайно влиятельной фигурой, которая держала в своих руках дальние северные регионы, от мелких посредников до крупных чиновников. Ксения когда-то рассказывала, что Эвелина контролирует Сибирь и Дальний Восток. Тысячи и тысячи пустынных километров, которыми глупая Нина когда-то гордилась перед своими испанцами. Большие промышленные города, где много детских домов и тысячи сирот – именно там работала когда-то Рита.

Она смотрит на часы: половина шестого. Отправляется в душ, закрывает за собой дверь и на всякий случай защелкивает шпингалет. Окрывает теплую, почти горячую воду и не спеша моет голову.

После душа идет на кухню и варит кофе. Ощущение, что за ней следят, по-прежнему ее не покидает.

На память приходит одна книжка, где описывалось, что именно так начинаются некоторые психические заболевания. Человеку кажется, что у него дома кто-то побывал, он улавливает чужой запах, находит незнакомые предметы. Нина прошлась по комнатам, выглянула в прихожую. Незнакомых предметов не было, но квартира с массивной металлической дверью, похожей изнутри на плитку шоколада, которую пришлось поставить, когда в доме завелись деньги, больше не казалась ей надежным убежищем. Она чувствовала чье-то присутствие, чье-то напряженное внимание.