Киммерийский закат - Богдан Сушинский

— Почему же «особый»? Такой же, как и относительно Украины. К слову, только что мне звонил Президент России Борис Елагин.

— Уже звонил?! — насторожился Банников. — Что, действительно?

— Так вот, он как Президент Российской Федерации, официально заявил, что руководство республики никакое там, это ваше, как его там… ну да, — обратился на сей раз к промолчавшему вице-премьеру, — я и говорю: Гэ Ка… Чэ Пэ, — не признает. Чрезвычайное положение в республике не вводится, а государственным органам отдан приказ постановления этого вашего Гэ Ка… Чэ Пэ не выполнять. Затронул он и вопрос отстранения от власти Президента Союза. Эти ваши действия он считает государственным переворотом, точнее, путчем, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Елагин так и заявил, — вновь обратился Ярчук к вице-премьеру, указывая на него рукой, словно тот являлся свидетелем их разговора, — «Это — путч! А с путчистами мы разберемся быстро и жестко!»

— Но это говорил всего лишь руководитель Российской Федерации, — слегка дрогнувшим голосом парировал Банников. — И мы, центральные власти, очень скоро заставим его изменить свое мнение о ГКЧП. Тем более что речь идет не только о России. Стоит вопрос о сохранении всего нашего Советского Союза. Поэтому советую вам занять правильную позицию в этом вопросе. Лично вам, товарищи Ярчук, и Верховному Совету в целом.

— А мы тилькы так, мы завжды займаемо тилькы правыльну позыцию, — неожиданно перешел Ярчук на украинский язык. — У нас по-иншому нэ бувае и буты нэ можэ[20].

— Вот это уже другой разговор, — оживился Банников, прекрасно поняв сказанное Ярчуком. Генерал немало лет прослужил в Украине, он и женат-то был на этнической украинке, поэтому проблем в общении с украинцами у него не возникало. — Главное, ни в коем случае не допускайте каких-либо прений по этому поводу во время заседания Верховного Совета. Комитет создан — и это факт, не подлежащий обсуждению. Во главе Госкомитета по чрезвычайному… стоит вице-президент страны Ненашев, который осуществляет все властные полномочия главы государства.

— Да, но сам-то Русаков? Где он, что с ним, с какой стати отстранен от исполнения обязанностей?

— Народу уже все объяснено, — нервно прогромыхал Банников. — Войска приведены в повышенную боевую готовность и ждут приказа. Причем уточняю: приказа именно ГКЧП. Как только этот приказ поступит, армия выйдет из казарм и начнет действовать.

— Из казарм ее, конечно, вывести нетрудно, — задумчиво проговорил Ярчук, как бы размышляя вслух. — Но очень трудно будет вернуть назад в казармы. Да к тому же — вернуть без потерь. Особенно здесь, в Украине, тем более — в западных областях, где народ всегда оставался воинственным, а карпатские горцы — еще и неплохо вооруженными. Кому, как не вам, бывшему командующему Прикарпатским округом, знать это?

— Ваши слова следует расценивать?..

— …Всего лишь рассуждение политика, ответственного за судьбу суверенной республики, в которую вы прибыли и которой пытаетесь угрожать. Вы… пытаетесь… угрожать, — в точности копируя жесты генерала, тыкал указательным пальцем в стол Ярчук.

— Но, может быть, ввести не на всей территории Украины, — не стал ни оправдываться, ни нагнетать атмосферу Банников. — А хотя бы в ее западных, националистически настроенных областях и конечно же в Киеве. Повторяю: это лучше сделать официально, не заставляя нас, военных, действовать, как положено в подобных случаях.

— Вы все сказали?

— Считайте, что все.

— В таком случае вчитаемся в документ, который специально для нас, для Верховного Совета, разъясняет, что такое «чрезвычайное положение» в стране и в республике, кто и в каких случаях и на каких территориях его вводит. — И Ярчук спокойно, с обстоятельностью школьного учителя и непосредственностью хитрого сельского дядьки, принялся, абзац за абзацем, зачитывать генералам положения закона.

И пока он это делал, никто в кабинете не смел даже шелохнуться. Сам же Ярчук не сомневался, что до этого ни один из прибывших к нему не удосужился заглянуть в эти юридические святцы. Поэтому с каждой строчкой для них становилось все яснее, что никакой такой «Гэ Ка…Чэ Пэ», при существующих в Украине условиях, да к тому же при нормально функционирующих органах власти республики вводить чрезвычайное положение не имеет права.

— Как видите, то, что вы там, у себя, в Москве, — сделал он ударение на этом «у себя, в Москве», — ввели чрезвычайное положение — это действие преступно неконституционное. Подчеркиваю: преступно… неконституционное. И сам комитет ваш тоже неконституционен, а потому признать его на сессии Верховного Совета УССР мы не можем. Кстати, подобное признание тоже было бы неконституционным, — опершись одной рукой о стол и подавшись вперед, прямо к генералу, Ярчук каждое слово буквально вдалбливал указательным пальцем и в столешницу, и в его армейские мозги.

— Но есть же постановление гэкачепе. Там все объяснено, — еще натужнее побагровел Банников. — Конституция — конституцией, однако же обстоятельства сложились так, что Госкомитет вынужден был принять постановление, текст которого у вас имеется.

— Да, имеется, — постучал костяшками пальцев по столу Ярчук. — Вот он передо мной, текст постановления этого вашего Гэ Ка… Чэ Пэ. Однако давайте читать, что же в нем написано.

— Да на кой черт его читать?! — взорвался Банников, которому уже и в самом деле начала осточертевать эта обстоятельность «хитрого хохла», как называли Ярчука в коридорах московской власти.

— То есть как это?! Мы же должны знать, что нам приказывают выполнять. Вы как хотите, а читать все-таки надо. Если не желаете, чтобы мы вслух перечитывали все постановление, тогда просто покажите мне, где здесь сказано, что чрезвычайное положение вводится по всей стране, по всему Советскому Союзу. Есть здесь такие слова?

Банников привстал и потянулся к столу Предверхсовета.

— По-моему, есть. Должны быть.

— Так вот, их нет. Здесь говорится, что, цитирую: «… ввести чрезвычайное положение в отдельных местностях СССР, на срок шесть месяцев, с 4 часов по московскому времени…» И все, и ни слова больше!

— Вот идиоты, — едва слышно простонал генерал. — Сварганили, называется…

А тем времен Хитрый Хохол спокойно, вежливо дожимал его:

— В этом вашем постановлении Гэ Ка…Чэ Пэ, что, сказано, что Украина входит в зону действия чрезвычайного положения? Что она является той самой «отдельной местностью»? Сказано такое, или нет?

— Ну, так прямо там не сказано, — развел руками Банников, явно не подготовленный к тонкостям дипломатии, уже вовсю разводимой перед ним и генералами человеком, который даже среди дипломатов давно прослыл еще и «хитрым аппаратным лисом».

— То есть в постановлении Гэ Ка… Чэ Пэ не указано, что Украина является той самой «местностью», на которую распространяется действие чрезвычайного положения?

— Но там вообще не указано, какие именно республики…

— Тогда все-таки читаем еще раз. Здесь написано: «в отдельных местностях…» Даже не в республиках, краях и областях, а в «местностях». Но где здесь сказано, каких именно? И где уточнено, что оно вводится в Украине или в конкретных местностях Украины? Нет таких указаний. А чрезвычайное положение всегда, во всем мире, вводится с указанием конкретных территорий. Вывод: в настоящий момент чрезвычайного положения в Украине нет. Так?

— Пока что нет, — вынужден был признать генерал, не скрывая своей досады по поводу того, что там понаписывали эти кремлевские писаки. — Но его надо ввести.

— А знаете, почему здесь не указана Украина? Потому что никакая ваша Гэ Ка…Чэ Пэ не вправе ввести на территории Украины — как, впрочем, и на территории Литвы, Латвии или той же России — чрезвычайное положение. Их должны ввести соответствующие верховные советы. То есть в Украине его должен ввести Верховный Совет Украины. Ибо только он и может его ввести: всякое другое введение будет признано неконституционным. Причем неконституционным — исходя из советской же Конституции и советских законов. Спросите, почему я обращаюсь к ним? Да потому, что вторым пунктом своего постановления Гэ Ка…Чэ Пэ объявило: «Установить, что на всей территории СССР безусловное верховенство имеют Конституция СССР и законы Союза ССР…»

Все еще не отнимая пальца от строки постановления гэкапутчистов, Ярчук с артистическим удивлением обвел взглядом всех присутствующих, дескать, «но если же сам ГКЧП выдвинул такое требование, тогда о чем мы с вами здесь говорим?!».

— Только так, не надо разводить здесь демагогию, — поморщился Банников, — ведь ясно же…

Однако Ярчук решительно помахал перед ним указательным пальцем, а затем еще решительнее — покачал головой.