Пересмешник - Алексей Пехов

— С газетами следует сотрудничать, а не воевать, — наставительно произнес глава серого отдела. — Чэр эр’Картиа, прежде чем я уйду, могу попросить вас об услуге?

— Разумеется.

— Пообщайтесь с нашим художником. Возможно, мы сможем составить хотя бы приблизительные приметы этого изначального мага. Алому ведомству будет над чем поработать.

Их очень заинтересовал человек, выломавший мою входную дверь и обезвредивший стафию. Известие о том, что в запрещенной организации каким-то образом оказался преступник, знающий магию, Скваген-жольц совершенно не обрадовало.

— Какой в этом смысл? — я поворошил уголья в камине. — На нем был такой же колпак, как и на всех остальных. Могу лишь сказать, что одет он небрежно, роста среднего и худощавый.

Фарбо записал эту информацию в свой старый блокнот. И вновь начал расспрашивать меня о произошедшем. Ему доставляло большое удовольствие убивать мое бесценное время, так что, вне всякого сомнения, мой сегодняшний вечер был полностью и окончательно испорчен.

Глава 14

Яма

Как чувствует себя рыба, повстречавшаяся с рыбаком? Это странные ощущения. Ты не думаешь ни о чем плохом, собираешься съесть что-то вкусненькое, и вдруг это что-то хватает тебя, обжигает болью, а затем тащит, несмотря на твое отчаянное сопротивление и попытки освободиться. И вот уже рыбка лежит на земле, задыхающаяся и ослепленная солнечным светом.

В ночь неудачной встречи с чэром эр’Фавиа, когда я по своей глупости пришел на виллу «Черный журавль», мне «повезло» стать такой рыбой. В моей памяти мало что сохранилось после того, как я распахнул дверь кабинета.

Свет. Солнечный свет. Ослепительный до потери сознания. Он выжег мне глаза теплой оранжевой вспышкой, схватил горячими руками, рванул на себя, а затем, что есть силы, ударил об пол и оставил там, оглушенного, потерявшего зрение и корчащегося от боли.

Свет был вокруг меня, и от его присутствия, казалось, дымилась моя плоть. Я лежал, хватая ртом воздух, ощущая, как вокруг смердит кровью и смертью, слышал звон железа и чьи-то раздраженные и злые голоса. Я силился рассмотреть говоривших, но это было также бесполезно, как убедить тру-тру стать вегетарианцем.

Я лишь смог разобрать слова, сказанные не мужчиной и не женщиной:

— Слишком рано все началось!

А затем свет начал быстро меркнуть и, в конце концов, погас, погрузив меня во мрак забвения.

После мне частенько снилось это обжигающее солнце, неясные тени и их бормотание. Вначале кошмар приходил каждую ночь, и я просыпался в холодной одиночной камере «Сел и Вышел», а затем часами смотрел на темно-серые кирпичи, грязный, заросший, не чувствующий ничего, кроме пожирающей меня ненависти.

Затем, спустя дни, недели, месяцы и годы, кошмарный сон стал посещать меня все реже и реже. Возможно потому, что я понял: он не даст мне ответов на мучающие вопросы. Последние четыре месяца его не было вовсе, и вот я вновь ощутил на своей коже безжалостный свет.

— «Слишком рано все началось», — задумчиво произнес я в пространство.

— Прости? — откликнулся Стэфан.

— Ничего. Мысли вслух, — неохотно ответил я.

Я так и не узнал, что тогда происходило в кабинете, где позже меня нашли лежащим без сознания рядом с телом эр’Фавиа. Вид, как говорят, у меня был неприглядный — весь в чужой крови и с ножом в руке. Грею и Фарбо этого обстоятельства, а также показаний свидетелей было вполне достаточно, чтобы я был первым и единственным в списке подозреваемых.

— Кого ты хочешь обмануть, мой мальчик? — вздохнул амнис. — Думаешь, я не понимаю. Не пора ли отступиться и жить полноценной жизнью?

— Я хочу знать, «кто и почему», Стэфан. Я не смогу забыть случившееся. Освобождение от этого придет только, когда я решу загадку. Иначе не будет мне покоя до самого Изначального пламени.

— Ты внушил себе это, — мягко возразил мой собеседник.

Анхель, тут же «сообщила», что тот говорит чушь. Она понимала меня чуть лучше, и у них сразу же завязался очередной спор.

Я вышел из комнаты и направился на кухню под грохот строительных молотков. Мастера пытались привести мой дом в порядок. Не знаю, где их нашел Бласетт, но стройка началась с пяти утра — работники устанавливали новую входную дверь и стекла, пытались убрать следы пуль и крови.

Полли сегодня была в очень дурном настроении, гремя кастрюлями и сковородками сильнее обычного. Вчера на свою беду к ней на кухню заглянул один из бандитов. Моя четырехрукая кухарка сделала из него прекрасную отбивную, разве что специями не посыпала, но приготовленное ею коньячное безе оказалось безнадежно испорчено.

— Даже не думай меня утешать, — сказала одна из двух голов махорши. — Только Всеединый ведает, как я зла. Покуситься на дом чэра! Такого я не припомню. Что происходит в Рапгаре, и куда смотрят власти, если какие-то мерзавцы осмеливаются на такое?!

— Ты не видела Эстер? — спросил я вместо ответа.

Обычно стафия все свободное время проводила на кухне, возле большой печи. Но сейчас ее не было.

— Опомнился! — буркнула повариха, неодобрительно на меня покосившись, и швырнула на сковородку отбивную чуть сильнее, чем требовалось. — Давно пора с ней поговорить. Наверху она. В кладовке.

Громко ворча, Полли принялась за готовку, дав понять, что сегодня она никому не рада. Я убрался с ее кухни, на ходу стянув с тарелки один из тыквенных оладьев, и поднялся на последний этаж, где находились нежилые комнаты, вход на чердак и большая кладовка, заваленная пыльным и покрытым паутиной барахлом, доставшимся мне в наследство от предков.

Эстер облюбовала кладовку в качестве своей комнаты, хотя, по словам Стэфана, еще сто лет назад она предпочитала чердак, который был не таким пыльным и гораздо более просторным.

Из-за рассохшейся, застекленной мутным стеклом двери, раздавались тихие стоны и подвывания.

— Эстер, — сказал я, постучав. — С тобой можно поговорить?

В кладовке тут же стало тихо. Я подождал несколько секунд, но она не спешила мне отвечать. Зная, что дверь не заперта, я, как вежливый чэр, не собирался входить без приглашения, несмотря на то, что являлся владельцем этого дома от подвала до чердака.

— Послушай, тебе не в чем себя обвинять.

С той стороны раздался громкий всхлип.

— И тебе совершенно нечего расстраиваться, а уж тем более, переживать. Никто ни в чем тебя не винит.

— Я не справилась! — голос у фамильного призрака был глухим от рыданий. — Подвела вас, господин!

— Ну, полно! Если бы не ты, они добрались бы до нас гораздо быстрее, чем мы смогли опомниться. И уж Бласетт бы точно не пережил вчерашний вечер. Так что ты просто молодец.