Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В первый же день он заночевал на новом месте.
Уго снова прибег к найму рабов, на этот раз двух, вот только условия договора с Ромеу пришлось пересмотреть.
– Я больше не смогу помогать тебе с наделом: с двумя виноградниками это совершенно немыслимо.
– Тогда придется платить. Думаю, для тебя было бы выгоднее сразу купить рабов, – посоветовал Ромеу.
Уго отказался. Он не мог себя представить хозяином человеческого существа. И все-таки дел у него стало так много, что парень не успевал даже приготовить еду, а рабы вообще не умели готовить. И тогда он нанял еще и рабыню, хотя Ромеу его и отговаривал.
– Уго, это не имеет смысла, – убеждал юношу и Раймундо. Винодел пришел в меняльную контору, чтобы забрать часть своих денег и оплатить наем рабов. – Может быть, ты и не их владелец, но все равно ты пользуешься их трудом, их рабским положением. Разве это не одно и то же?
– Но ведь они не мои, – упирался Уго, как будто освобождая себя от чувства вины.
– Так лучше бы они и были твоими, – улыбнулся Раймундо. И пояснил в ответ на вопросительный взгляд: – Я уверен, ты будешь обходиться с ними лучше, чем Рокафорт и его люди. Он же заменяет рабов, как только они хоть чему-то обучатся, верно? Ты сам мне рассказывал. – (Уго пришлось согласиться.) – А ты хоть раз подумал, куда девается раб, которого ты обучал, в чьи руки он попадает? Ты проявишь о них куда больше заботы, а потом, если уж так о них печешься, можешь отпустить на свободу, как только они окупят цену, за которую ты их приобрел. Ты ведь знаешь, что обычно хозяева, попользовавшись трудом рабов, назначают им выкуп гораздо больше той суммы, в которую они когда-то обошлись.
– Все мы рабы Божьи, – изрек отец Пау после мессы в следующее воскресенье, когда Уго поделился своими сомнениями. – Почему, как тебе кажется, мы называем Его Господом? А посему наше положение в этом мире не имеет значения. Большинство каталонцев – сервы своих хозяев, многие из них еще и привязаны к земельным наделам. В последние годы «дурные обычаи» сделались еще суровее, у хозяев появилось еще больше власти над сервами. А сами хозяева, в свою очередь, являются вассалами других хозяев, и так пока цепочка не доберется до короля. Что важно, Уго, – так это свобода души. Купи себе рабов и наставляй в католической вере. Обрати их и сделай добрыми людьми, служащими Богу – единственному Господину, которому следует присягать на верность.
– Не будь таким щепетильным! – воскликнула Рехина, выслушав Уго в тот же воскресный вечер, после его беседы с отцом Пау. – Ты уже навидался жестокостей, которые творятся между людьми. Какая разница, раб ты или нет, если свободные люди друг друга убивают и насилуют? – Рехина замолчала, взгляды хозяйки и гостя наполнились скорбью. – Покупай, Уго. Обогащайся, если есть возможность. Ты этого заслуживаешь.
Раймундо, отец Пау, Рехина – все советовали ему купить рабов. Уго посмотрел на Рехину. Она все так же прекрасна и полна жизни, как раньше, но… Гость и хозяйка улыбнулись друг другу. Они сидели в саду дома на улице Санауха. С тех пор как Уго доставил в этот дом русскую рабыню, его посещения сделались регулярными, но дело было не в улыбке Рехины. И ее муж Мосе, и сама Рехина нуждались в aqua vitae для лечения своих пациентов. Супруги узнали, что Уго работает на винограднике покойного Саула, и пожаловались, что им не хватает aqua vitae, которую раньше изготавливал Маир. Уго предложил свои услуги, хотя давно уже не производил aqua vitae, поскольку христиане покупали эту ценную жидкость у аптекарей, а среди евреев никто больше в ней не нуждался. Вспомнив наставления Маира, Уго стал дистиллировать вино в медицинских целях. Результаты оказались превосходными, а общение с Рехиной всколыхнуло в молодых людях давние воспоминания и оживило юношеские чувства с еще большей силой, ведь и он, и она сознавали, что острыми ножами были перерезаны их мечты, надежды, любовь и самые дорогие им люди.
Ощущая постоянное присутствие Дольсы, они избегали разговоров о ней, не касались и лжи насчет спасения Рехины: какая разница, что выдумали Рехина с Мосе. Кто возьмется хоть в чем-то обвинять людей, только что переживших такую бурю? А еще Уго признал, что Дольса была права: Рехина разговаривала, улыбалась и жестикулировала быстро и четко, с уверенностью женщины, которая знает, насколько она привлекательна и желанна, но вот нос, чуть широковатый, жил собственной жизнью. Женщину-победительницу побеждал собственный нос, и в то воскресенье он подсказал гостю: что-то идет не так.
– Куда ты смотришь? – обворожительно улыбнулась Рехина.
«На твой нос». Уго сдержался.
– Просто радуюсь твоему счастью, – сказал он вместо этого.
Рехина замолчала. Уго умолк тоже.
– Что-то не ладится у вас с Мосе? – спросил он после паузы.
– Все в порядке, – отозвалась Рехина, но как-то уж очень досадливо.
Уго подозревал, что отношения между супругами далеки от благополучия, которое она старалась выставить напоказ. У Рехины не было собственных детей, чему Уго, видевший всю жизненную силу этой женщины, не уставал поражаться. Мосе целый день работал вне дома, иногда отсутствовал даже по несколько суток, если его помощь требовалась в отдаленных от города селениях. Давнее объяснение Раймундо обретало смысл в те моменты, когда Уго подмечал, что подруга скрывает от него истинное положение дел: «Мосе нуждается в новой матери для своих детей, Рехина – в мужчине, который будет
