Белая магия - Жаклин Рединг

— Августа, вы извините меня? Мне надо кое-что сделать.

— Разумеется.

Поднявшись по лестнице, он покинул кухню. И сразу же после того, как он ушёл, Августа услышала на улице звук подъехавшего кэба. Она подошла к подвальной двери, через которую проникла в дом и которая была всё ещё немного приоткрыта, и поднялась по небольшой лесенке на улицу. Наёмный экипаж, который привёз её сюда несколько часов назад, вернулся и ждал её. Как в сказке про Золушку, пробили часы, и её волшебная история, случающаяся один-единственный раз в жизни, подошла к концу. Августа развернулась и спустилась вниз на кухню.

Ноа уже вернулся, в руке у него было что-то зажато. Лист бумаги. Он протянул его ей.

— Полагаю, это принадлежит вам.

Взяв свой лист с цифрами, она спокойно убрала его в ридикюль.

— Благодарю вас.

Мгновение он молчал, а затем спросил то, что она знала, он спросит. Но надеялась, что всё-таки не станет.

— Что это такое, Августа? Что означают эти цифры?

Она посмотрела на него. После того, как Ноа сделал ей наиболее ценный для женщины дар, ей не хотелось ничего другого, только разделить с ним всю себя. Ей хотелось рассказать о своём детстве и узнать о его. Он никому не показал её записи, сохранил их в тайне. Ради неё. Он не отнёс их к лорду Белгрейсу, как она боялась. Безусловно, она может довериться ему, разве нет?

Но даже думая так, Августа слышала, как у неё в голове звучит осуждающий голос лорда Эвертона:

«Вы можете стать первой женщиной, Августа… но только если они не узнают об этом… не доверяйте никому…»

— Я не могу вам сказать. Мне жаль.

Ноа нахмурился, тень разочарования легла на его лицо.

— Разве то, что мы только что разделили, ничего для вас не значит?

— Разумеется, значит. Значит очень многое. Но то, что было между нами, не даёт вам права вмешиваться в мою жизнь.

Ноа уставился на неё, его разочарование превратилось в гнев.

— Всё это прекрасно, миледи, но, молю, скажите мне, что вы станете делать, если в результате разделённого нами будет ребёнок?

Эта мысль заставила Августу остановиться. Она даже и не думала о возможности появления ребёнка.

— Я не допущу, чтобы моего сына или дочь заклеймили как бастарда, Августа.

— Я тоже не допущу этого.

— По крайней мере, в этом вопросе вы ведёте себя разумно. Когда у вас было последнее месячное недомогание?

Августа была поражена тем, что он откровенно обсуждал с ней такой вопрос. В доме Брайрли, хотя в основном там жили женщины, никогда не упоминали об этом.

— Когда придёт время, милорд, я сообщу, есть ли у вас причины для беспокойства. А сейчас я бы хотела покинуть вас. На улице меня ожидает экипаж.

Схватив её за руку, Ноа резко повернул Августу лицом к себе. Его глаза сверкали ледяным непрощением.

— У меня есть все основания не доверять вам, Августа. Я надеюсь, то, что вы стремитесь спрятать от меня, стоит того, что вы теряете в результате этого.

Отшатнувшись от него, Августа резко повернулась и выбежала из кухни, прежде чем Ноа увидел слёзы сожаления, наполнившие её глаза.

Глава 21

Ноа очнулся от громкого стука в дверь, поспав, как ему показалось, всего ничего. И действительно, если расплывчатое пятно рядом с ним, бывшее часами, показывало правильное время, то и в самом деле с того момента, как он последний раз смотрел на них, прошли всего пара часов. После ухода Августы он остался сидеть в кабинете, в том самом кресле, в котором, вернувшись домой, застал её. Он просидел там до самого рассвета, пока не заснул. Но в отличие от Августы не читал, а только смотрел на ковёр и смятое одеяло, смотрел на то место, где они любили друг друга и где Августа подарила ему свою невинность.

Ноа вспомнил, как она повела себя, когда он спросил об этом листке с цифрами. Почему она отказалась довериться ему? Что скрывала? Ответы на эти и многие другие вопросы так и не появились после ночи размышлений, и, наконец, наклонившись, он заснул в этом самом кресле. В камине медленно угасал огонь.

Сейчас же кто-то, скорее всего Уэстман, снова его разжёг, и жаркие языки пламени лизали только что положенный уголь. На буфете на специальной подставке над спиртовой горелкой стоял кофейник со свежим кофе, дожидающимся пробуждения Ноа. Слава Создателю за Уэстмана.

Ноа как раз вставал с кресла, одновременно проводя рукой по волосам, пытаясь привести их в порядок, как дверь в другом конце комнаты неожиданно распахнулась. Повернувшись, Ноа увидел, что в дверях стоит Сара, а за ней, слегка взбудораженный Уэстман.

— Ноа, дорогой, скажи, пожалуйста, Уэстману, что я могу находиться здесь. Я знаю, сейчас рано, но ведь мы же друзья. Друзьям ни к чему все эти церемонии.

Ноа посмотрел на своего дворецкого. Тот оказался в весьма затруднительном положении, ведь Сара была сестрой его бывшего хозяина, и его отказ впустить её являлся проявлением неуважения. И всё же он был предан своему нынешнему хозяину. Ноа шагнул вперёд, собираясь защитить его.

— На самом деле, Сара, я думаю, что нежелание Уэстмана впускать тебя было вызвано, скорее, стремлением защитить твоё имя, а не моё уединение. Ты выросла в сельской местности и привыкла к тому, что дозволено там. Здесь же, в городе, считается неприличным, если леди, незамужняя леди, навещает неженатого мужчину в его доме. Если бы кто-нибудь увидел, как ты входишь сюда, почти наверняка разразился бы скандал. — Он выглянул в коридор. — Ты не взяла Элеанор с собой?

Сара надула губки. В детстве, когда они с Тони отказывались брать её с собой на рыбалку, она, семилетняя девчонка, надувала губки точно так же, и Ноа находил это очаровательным. Однако сейчас ей это не очень-то шло.

— Нет, — сказала Сара. — Утром Элеанор отправилась по какому-то поручению. Кристиан тоже уехал рано. Все горничные занимались своими делами, и мне стало очень одиноко. Поэтому я попросила кучера привезти меня сюда. — Её глаза начали наполняться слезами. — Мне жаль. Ты, должно быть, полагаешь, что я совершенно невоспитана. Но я никогда не думала, что это может считаться неприличным — навестить того, кого ты знаешь всю свою жизнь.

— Всё в порядке, — нахмурившись, сказал Ноа. — В доме множество слуг, так что опасности нет. В этот раз. — Он направился к буфету. Сейчас ему действительно нужна была чашка кофе. — Хочешь кофе, Сара?

Засопев, та покачала головой.

— Нет.

— Чай?

Сара взглянула на Уэстмана.

— Это было бы чудесно.