Белая магия - Жаклин Рединг

Августа улыбнулась.

— Полагаю, мне следует всерьёз рассмотреть возможность продолжать взламывать дома. Последствия достаточно приятны.

— Если только взламываемый дом — это мой дом.

Вот так вот, обнявшись, ведя любовные речи, они могли бы лежать часами, но эти благословенные минуты были вскоре нарушены пронзительным мяуканьем. Повернувшись, Августа увидела рядом с ними пушистую урчащую чёрную мордочку. Она потянулась и взяла двумя руками крошечное существо.

— У вас есть кошка, — почесывая котёнка меж миниатюрных ушек, сказала она.

— Да, это недавно приобретённое дополнение к домашнему хозяйству, — ответил Ноа. Молча он смотрел, как Августа прижала котёнка к груди. А когда тот, громко мурлыча, потёрся головой о её лицо, по-девчоночьи захихикала. — На самом деле я нашёл его брошенным на пороге.

— О, нет. Кто-то просто оставил его там?

Ноа кивнул.

— Я так думаю. Он был таким тощим, что жалко было смотреть. И, кажется, его пытались утопить. — Он рассмеялся, когда котёнок ударил лапой по локону Августы, который лежал у неё на плече. — Как видите, он полностью оправился. И успел уже запустить свои когти фактически в каждое кресло и стул в доме.

— Моя кошка Цирцея полюбила бы его, — заметила Августа.

— Когда я впервые увидел его, то подумал, что он выглядит почти совсем как она.

Августа подняла на него глаза.

— Вы видели Цирцею?

— Да, когда приносил вам шляпку взамен погибшей. Пока я там стоял, кошка хотела выскользнуть за дверь, и ей это почти удалось. Ваша мачеха сказала, что она принадлежит вам.

— Я удивлена, что Шарлотта не позволила ей удрать. Она не очень-то любит Цирцею.

— Я так и понял, когда она обозвала её блохастой.

Опустив котёнка на пол, Августа смотрела, как он перевернулся на спину и начал ловить между задних лапок свой собственный хвост.

— Как его зовут?

— Я ещё не решил, что ему подходит. Мне пришло в голову имя Генри, чтобы оно соответствовало Хамфри, моей лошади… — увидев, как она сморщила носик, Ноа замолчал. — Вам не нравится Генри?

— Почему вы даёте своим животным такие ужасные имена? Разве вы их не любите?

Ноа ухмыльнулся.

— А что бы предложила миледи?

Разглядывая котёнка, Августа задумалась на мгновение. Подперев подбородок рукой, она склонила голову чуть на бок жестом, который вышел чрезвычайно соблазнительным, учитывая, что она была полностью обнажена. Ему потребовалась вся его сила воли, дабы удержаться и не уложить её на спину, чтоб вновь любить.

— Если бы он принадлежал мне, думаю, я бы назвала его Паном[86]. Скорее всего, даже когда он вырастет, то останется достаточно маленьким. И он чрезвычайно игривый, — Августа почесала котёнка между остроконечными ушками. — А его мяуканье звучит так же устрашающе, как и звук легендарной раковины Пана.

Ноа был поражён тем, насколько серьёзно она отнеслась к такому вопросу, как выбор имени, и даже больше — её знанием мифологии, одного из его самых любимых предметов.

— Тогда пусть Паном он и будет, — сказал Ноа. — Готов поспорить, наш маленький друг не отказался бы от тарелочки молока, да я и сам немного проголодался. Не хотите пойти со мной на кухню и посмотреть, что там можно раздобыть?

Августа кивнула. Поднявшись, она быстро скользнула в рубашку. Ноа надел брюки. Натянув чулки и платье, она повернулась спиной и стояла тихонько, пока он застёгивал пуговицы. Когда Августа приподняла свои тёмные, безнадёжно спутанные волосы, он не смог воспротивиться порыву поцеловать её шею. Улыбаясь, она быстро шагнула в сторону:

— На кухню, милорд.

Вместе они направились в заднюю часть дома и спустились по лестнице ещё ниже той двери, через которую она проникла в дом. Ноа зажёг несколько свечей и пошёл в кладовую, а Августа налила Пану в тарелочку молока. Она как раз поглаживала спинку котёнка, который с жадностью пил молоко, когда Ноа вернулся с буханкой хлеба, головкой сыра и яблоком — золотым.

И Августе вспомнился тот день, когда она поехала в Гайд-парк в надежде встретить там графа Белгрейса. Ей вспомнилось, что было раннее утро и что накануне ночью она почти совсем не спала. Потому что мысли о загадочном незнакомце, который подошёл к ней на ночной садовой дорожке и поцеловал её более страстно, чем она когда-либо представляла себе возможным, вторгались в её сны. Когда тем утром она услышала его крик и, повернувшись, увидела его верхом на лошади, ругающим её за попытку перепрыгнуть то упавшее дерево, она подумала, что каким-то образом сама вызвала его. Точно так же, как накануне ночью. Ей вспомнились его замечания об её лошади, его насмешливое упоминание о знаменитой древнегреческой охотнице (в честь которой Августа и назвала свою лошадь), которая была вынуждена выйти замуж из-за того, что проиграла состязание в ходьбе, остановившись, чтобы поднять три золотых яблока[87].

Ноа передал ей первое яблоко вместе со шляпкой, второе — когда вернул платье, которое она оставила в «Уайтсе». Сейчас он предлагает ей третье золотое яблоко. Точно так же, как говорится в легенде.

Августа посмотрела на него. Но если Ноа и считал третье яблоко важным, он не сказал ни слова. Вместо этого он начал резать хлеб и сыр на маленькие, как раз на один укус, треугольнички. Глядя на него, Августа задумалась над тем, откуда взялся небольшой шрам на его руке, который она заметила. Она подумала, что волосы, упорно пытающиеся упасть ему на глаза, придают лицу Ноа ребяческий вид. Она перевела взгляд на губы, и все мысли о ребячливости испарились. Лорд Ноа Иденхолл был мужчиной. Мужчиной, непохожим ни на кого другого. Но осмелится ли она довериться ему?

Он поставил на стол небольшую фарфоровую тарелку, и Августа, взяв маленькую яблочную дольку, начала тихонько жевать её. Они сидели за огромным столом, расположенным в центре кухни, и смотрели, как Пан слизывал последние капли молока с тарелки. Оба они молчали о том, что произошло между ними, словно боялись, что слова могут заставить волшебство проведённых вместе минут исчезнуть, могут навсегда уничтожить красоту, сотворённую их разделённой страстью. Августа только подумала, что исчезни её мир завтра, она будет знать, что прикоснулась к самому настоящему волшебству.

— Миледи?

Она повернулась к Ноа.

— Я и правда думаю, что, учитывая обстоятельства, вы без сомнения можете обращаться ко мне по имени.

— Августа, вы извините меня? Мне надо кое-что сделать.