Выбор - Анна Белинская

Я, наверное, тронулся умом, раз в пятницу вечером трезвым мчу в детский сад.

В ДЕТСКИЙ, мать его, САД!

Когда на дисплее высветилось имя ведьмы, я аж поперхнулся дымом кальяна, а трубка в самом прямом смысле выпала изо рта.

Не думал, что зеленоглазая может мне когда-нибудь позвонить, тем более после нашей последней встречи. Она вроде как обиделась.

Мы с Юдиным отдыхали в сауне его центра. Ничего криминального: баня, кальян и чай. Праведники, черт возьми. Но если честно: ничего и не хотелось, всё опротивело вмиг, и какая-то апатия накатила.

Я не сомневался в том, чтобы принять звонок. Звонить, чтобы поинтересоваться моими делами — самое последнее, что можно было ожидать от колючки. Но где-то глубоко… очень глубоко в моей голове прошмыгнула мысль — а вдруг соскучилась?

Не соскучилась.

Помощь ей моя нужна была.

Старался держаться холодно и отстраненно, звание мудака ведь просто так не получают.

Внутри же всё кипело, и это не от раскаленного банного пара. Я, как преданная шавка, чуть ли не подсыкивал от радости, слушая, как неловко она меня просит и жмется.

Не помню, как выскочил из набедренного полотенца и шлепок под мерзкую ухмылку друга. Не помню, как садился в тачку. Не помню, как мчался.

— Маакс! — как только отворяю калитку, слышу звонкий знакомый голос.

Голубоглазый несется ко мне на всех парах. На нем футболка, шорты и растрепанные волосы.

Подхватываю пацана на руки и треплю его лохматую шевелюру. Черт, я, кажется, рад видеть малого!

— Здорова, Шумахер! — ставлю пацана на ноги и протягиваю ему руку.

— Привет! — голубоглазый гордо пожимает в ответ и высматривает торопящуюся к нам женщину.

— Добрый вечер. Вы Максим Филатов? – с надеждой в глазах спрашивает приятная женщина средних лет.

— Добрый. Да, – отвечаю, подмигнув парнишке.

— Можно ваши документы?

Не понял.

— В смысле?

— Мы не передаем детей лицам, которые не указаны в документе о том, кто будет забирать ребенка, — деловито произносит женщина.

Резонно.

— Его мать должна была вас предупредить. И я так понимаю она это сделала, потому что вы назвали мое имя. Да и Никитос меня знает, – киваю в сторону притихшего пацана, развесившего уши.

— Да, но я все равно обязана проверить вашу личность. Может, вы не Максим Филатов, — улыбается по-доброму, без ехидства и злобы так, что у меня не возникает желания ее послать.

Наверное, это правильно. Столько жути показывают по телеку, что лучше перестраховаться лишний раз.

— Водительское подойдет?

В общем, я прохожу полную проверку: сначала капитан в юбке долго изучает мое удостоверение, потом фотографирует его, еще раз уточняет у пацана наше знакомство, но даже после этого она звонит рыжей и передает мне трубку, чтобы та подтвердила мою личность.

Надо бы посоветовать эту милую женщину отцу на место нашего начальника охраны. Мимо этой капитанши и муха не пролетит просто так.

— Мама на работе задерживается? – спрашивает пацан, вроде как для проформы, пожирая глазами при этом Камара.

Выжимаю на брелоке автоматическое поднимание дверей, и крылья моего кровопийцы киношно взмывают вверх.

—Ваау! – шелестит голубоглазый.

Прикольный, блин!

***

Опустив руки в карманы джинсов, стою в тесной прихожей, привалившись к дверному косяку. Смотрю в грустные, умоляющие глаза Шумахера.

Понимаю, парень, я бы и сам страдал, если бы меня оставили с этой тучной, противно пахнущей какими-то лекарствами соседкой, той самой Ольгой Игоревной.

Пока мы спускались с пятого этажа на второй, эта премилейшая дама раз пять переспросила, когда вернется Александра. И когда я в очередной раз отвечал, что не в курсе, она демонстративно закатывала глаза и удрученно вздыхала.

Кажется, ее не впечатляет перспектива провести пятничный вечер в компании чужого ребенка.

Я уже успел отчитаться рыжей в сообщении, что доставил её пацана домой в целости и сохранности, и, в принципе, меня больше ничего здесь не держит.

Но стоя одной ногой в подъезде, какое-то неведомое чувство предательства не отпускает меня.

Меня припечатывает, когда Ольга Игоревна откуда-то из кухни гаркает:

— Руки мыть! Сидеть тихо. Мне не мешать. У меня голова болит, — чуть не обосрался я.

Гестапо, блин.

Скорее всего, это благодаря ей подъезд находится в таком идеальном состоянии: попробуй плюнуть на площадке, так тебе сразу этот плевок прилетит обратно от нее.

Пацан обреченно вздыхает и, повесив плечи, плетется в ванную комнату. Сбрасываю обувь и направляюсь в кухню.

— Ольга Игоревна, милая, а давайте я посижу с Никитой? Что-то вы бледная, — деланно всматриваюсь. — Идите, отдыхайте, — приобнимаю за локоток эту милейшую особу и увожу в сторону прихожей.