Гражданин преисподней - Николай Чадович

– Чур, про съестное ни слова! – Кузьма непроизвольно сглотнул слюну. – А теперь наклонитесь пониже. Тут, похоже, грунт недавно просел.

Просторный туннель, в котором хотя бы светом можно было побаловаться, давно остался где-то далеко внизу. Места, которыми они сейчас пробирались, были царством мха. Здесь даже запах стоял особенный – горьковатый, щекочущий нос и горло. Если вздохнешь поглубже, так расчихаешься с непривычки.

По просьбе Юрка Кузьма несколько раз пытался отыскать «смолку», но прорезать слоевище насквозь ему так и не удалось – толщиной оно везде превосходило длину человеческой руки.

А ведь раньше здесь повсюду были камень да глина, ну в крайнем случае песок. Куда же это все подевалось? Похоже, что кто-то медленно, но упорно пожирал земную твердь, как плесень пожирает кусок черствого хлеба. И не исключено, что когда-нибудь эта планета превратится в огромный клубок мха, внутри которого поселятся химеры, а может, и какие-либо твари посерьезней.

Какая участь ожидает тогда человечество? В лучшем случае участь блохи, паразитирующей на теле хозяина…

Впрочем, а кто сказал, что блоха, напившаяся чужой крови, не ощущает себя истинной властительницей вселенной?

Шли они буквально из последних сил, как говорится, на бровях, надеясь только на то, что эта мука вот-вот закончится. Дабы люди не отчаялись раньше времени, Кузьма на все вопросы, содержащие сакраментальную фразу: «Когда же наконец?» – только приговаривал: «Чуть-чуть осталось… Скоро, скоро придем…»

Первую химеру, встретившуюся им на пути, стая учуяла вовремя, и у Кузьмы осталось несколько минут на то, чтобы распихать своих спутников по разным нишам и тупичкам, благо их тут имелось предостаточно.

Судя по звукам, химера двигалась неторопливо и состояла из множества отдельных сегментов – ни дать ни взять связка сосисок, которыми светляки иногда балуют самых дорогих своих гостей. Как Кузьма ни старался, но истинный тип химеры определить так и не смог.

Единственный случай, как известно, еще не факт, но Кузьма чувствовал, что развязка приближается.

Следующая химера, предположительно пьявица, появилась совершенно внезапно и лишь в последний момент свернула в боковой проход. Стая ее прозевала. Вернее, даже не прозевала, а просто не рассчитала своих возможностей. Летучие мыши, посланные с предупреждением об опасности, были просто уничтожены в пути необычайно проворной пьявицей, обожавшей охоту за летающими целями.

Кузьма непроизвольно вспомнил почти позабытую присказку: «Одна беда другую родит, а уж третья сама бежит». Да, теперь можно было ожидать чего угодно. В смысле негативном, конечно. Не ровен час, нарвешься и на чудовище, уничтожившее заставу темнушников, а потом отметившееся у ворот Торжища.

Чудом уцелевший Князь уже не пищал, а страстно щебетал – цыр, цыр, цыр, – что с ним случалось весьма редко и выражало крайнюю степень озабоченности, граничащей с растерянностью.

Зверек, чье существование было сопряжено с почти постоянным риском, отказывался понимать столь безрассудное поведение людей. Вожака поддержали и остальные летучие мыши. Сверху на путников брызнул жиденький теплый дождик, у рукокрылых означавший примерно то же самое, что и смачный плевок у верблюда.

Кое-как разогнав не в меру возбужденных зверьков, Кузьма обратился к спутникам. Речь свою он предварил тяжким вздохом:

– Вот и все, люди добрые. Дальше мне с вами не по пути. Две химеры за один час – это уже чересчур. Видно, и в самом деле их логово где-то рядом. Сбылись, значит, ваши мечты. Хотели черту в задницу залезть, вот и полезайте. Как говорится, удачи вам. А я назад пойду.

– Струсили? – Змей, уже уверовавший, что просто так его не прикончат, мог теперь позволить себе даже издевку. – Наверное, вечно жить собираетесь?

– Вечно – не вечно, а сколько положено, проживу, – невозмутимо ответил Кузьма. – Мне ведь другой срок не отведен. Надо этим пользоваться. Да и зверюшек жалко. Их, бедолаг, столько осталось, что на пальцах можно пересчитать. Годы пройдут, пока прежняя численность восстановится. Короче, забот хватает. Это вас какая-то блажь за Грань гонит. А мне и в Шеоле неплохо. Хотя расставаться жалко. Привык я к вам, скрывать не буду. Люди вы славные, даром что сильно психованные. Тебе, Веня, особое спасибо… Жалко, конечно, что о делах божественных не договорили… Давайте прощаться, что ли. Назад с собой не зову. Знаю, что не пойдете, да и не прокормиться нам такой оравой.

– И ты, Индикоплав, человек славный, – вкрадчиво сказал Юрок, стоявший от Кузьмы так близко, что их маскировочные шалашики соприкасались. – Так что пойдем вместе до конца.

И сразу щелкнул взведенный курок пистолета (не зря, значит, Юрок заранее пламегаситель соорудил, предвидел, наверное, такой случай).

Для острастки полагалось еще ткнуть Кузьму стволом в спину – пусть не замышляет никаких опрометчивых действий. Да только шалашик помешал этому.

Пока Юрок пытался на ощупь определить, каким именно боком стоит к нему проводник, тот потихоньку выскользнул из шалашика и отошел в сторону – правда, недалече.

Никто ничего еще не понял, но странные слова Юрка озадачили путников.

– Вы что там задумали? – поинтересовался Змей.

– Ничего, – буркнул Юрок, лихорадочно ощупывая опустевший шалашик. – Помог бы лучше!

Дальше события развивались следующим образом. Получив по голове увесистый удар, Юрок рухнул на четвереньки, а Кузьма ногой наступил на выпавший из его руки пистолет (хотя на подстилку из мха даже валуны падали почти бесшумно, чуткий слух выползка все же определил точное место падения железной игрушки).

На этом все должно было благополучно закончиться. Если что Кузьме и оставалось, так это разрядить чужое оружие да присовокупить к своей прочувственной речи пару укоризненных слов матерного характера.

Но тут все пошло наперекосяк. Из мрака прилетел тяжелый кулак, укрепленный намотанной на него цепью, и саданул Кузьму точно в скулу.

Еще не успев упасть, Кузьма догадался, кто это мог его так щедро отоварить. Не иначе светляк-молчальник постарался. Другого такого здоровяка тут просто не было, да и кулак пах соответствующе – елеем, иконами, страницами древних книг (случалось и раньше, что в минуты наивысшей опасности у Кузьмы прорезался прямо-таки феноменальный нюх).

Сознания он не утратил, хотя в глазах плавали радужные пятна. Все ощущения были, как у висельника, – еще жив, но нельзя ни вздохнуть, ни выдохнуть, остается только сучить ногами.

Тем не менее Кузьма продолжал контролировать все, что творилось вокруг, – где слухом, где нюхом, где интуицией.

А творилось вот что – молчальник нагнулся было за пистолетом, но Юрок опередил его и прошипел: «Не трожь, падлюка, чужое, застрелю!»

– Да объясните в конце концов, что там у вас происходит? – неистовствовал Змей, в самый ответственный момент оказавшийся как бы не у дел.

Венедим, затерявшийся в темноте, бормотал: «Господи, пристыди безумцев и наставь на путь истинный заблудших!» Надо полагать, что при этом он еще и крестился.

Летучие мыши, окончательно убедившиеся в безрассудстве и временном умопомешательстве людей, сочли за лучшее держаться от них подальше, благо что примеры в прошлом имелись – пару раз Кузьма допивался до такого состояния, что становился опасен даже для своих крылатых друзей. Правда, позволял он это себе только в местах абсолютно безопасных…

Прежде чем Кузьма вновь обрел боеспособность, его связали по рукам и ногам. Ради такого случая объединились вечные враги – темнушники и светляки (Венедим, естественно, был не в счет). Что касается Змея, то его позиция окончательно еще не определилась.

– Не ожидал, – спустя некоторое время сказал Кузьма. – Спасибо за науку. А я-то, дурак, думал, что у порядочных людей за добро принято платить добром.

– Ты, братан, не обижайся. – Юрок был явно. сконфужен. – Нам ведь выбора другого не было. Я ведь хотел, чтобы по уму все вышло, без рукоприкладства. Не ожидал, что этот барбос тебе так врежет.

– И я не ожидал – Кузьма заворочался, стараясь принять более удобную позу. – Занятный нам все же достался попутчик. Слова из него не вытянешь, а в темноте ориентируется не хуже, чем мои зверушки. С чего бы это, а?

– Спроси у него сам, – буркнул Юрок.

– Я бы спросил, да он не ответит.

Молчальник и в самом деле проигнорировал все касавшиеся его замечания, зато у Змея язык за зубами удержаться не мог.

– Ставлю в известность, что к этому инциденту я никакого отношения не имею, – заявил он. – Но с мнением большинства полностью согласен. Уж если рисковать, так всем вместе. И неважно, кто из нас оказался здесь по доброй воле, а кто – позарившись на вознаграждение.

– Желал бы я, чтобы такое вознаграждение вы, Герасим Иванович, каждый день получали, – отозвался Кузьма. – А пока продолжайте шестерить и дальше. У вас это неплохо получается.