Путы для дракона - Сергей Радин

Она снова приникла к дереву и от неожиданности застыла. Спиной к ней стоял человек.

«Голый дяденька», — почти безразлично констатировала девочка.

Глава 4.

Упал зверь — поднялся человек.

Сон всё‑таки продолжается. Наяву быть такого не может…

Анюта согнулась в рвотном позыве, но сплюнула только горькую струйку.

… Или она попала туда, где всё может быть.

Ноги болят, руки трясутся. Устала, устала.

Снова выглянула.

Не совсем голый, потому что не совсем человек. Чешуя.

А вокруг него всё горит. И ему попало. Поэтому палёным пахнет. И дракон его сейчас сожжёт совсем, потому что бывший зверь уйти не может. А уйти не может, потому что защищает её, Анюту.

— Отдай девчонку!

— Уходи…

Теперь человеческое слово выговорено человеческим горлом — Анюта услышала глубокий мужской голос и завозилась, вылезая из своего убежища.

Новая призрачно–оранжевая вспышка ослепила её, и несколько шагов девочка прошла с закрытыми глазами. Когда она остановилась у приметного куста, поляна освещалась огнём, который предупреждающе гудел, приближаясь.

Чёрный столб стоял на месте. Теперь девочка видела, что он не вполне столб. С близкого расстояния он, скорее, был похож на вешалку с целой кучей платьев, поверх которых кто‑то небрежно набросил длинный, наглухо застёгнутый плащ. И ветер как будто выключили внезапно — он поднял широкие рукава плаща и забыл их опустить. Только Анюта много знала сказок, знала, что таким образом — взмахнув руками — колдуны призывали карающий огонь на головы каких‑нибудь не угодивших им несчастных.

Где же её защитник?

Зрение пришло в норму, и девочка перелезла через куст.

Колдун опустил руки.

Защитник лежал справа от куста, скрючившись. Его чешуя поблёскивала кровавым, а по бедру стлался дым.

Девочка попробовала поднять своего защитника. Слишком тяжёлый. Тогда она выпрямилась. Колдун стоял среди огня и не горел. Всё‑таки это его огонь. Анюта смотрела на него и в мыслях перебирала: «Драконы, колдуны, превращения… Мне тоже хочется попробовать. А вдруг это м о й сон? И вдруг у меня всё здесь получится?»

Притихшая было во время стремительных событий та самая шальная мысль, которая преследовала девочку раньше, решительно втиснулась в щёлочку между сомнениями и мгновенно вымахала величиной с недавнего дракона. Мысль размахивала ручищами и орала: «Хозяйка! Давай пробуй! Я такая верная — не промахнёшься!»

И Анюта попробовала. Она жёстко — не думала о себе, что может именно так, — взглянула на колдуна и представила на месте чёрного столба яростно–белое пламя взрыва. Представить нетрудно. Это — закрыть глаза — и вот тебе папа улыбается, вот Мишка смеётся, мама с дядей Андреем разговаривает, и вот тебе Новый год, а на палочке белый огонь бенгальский серебрится…

Под ногами дрогнула земля, а уши заложило от близкого грохота. Горячий воздух мягко толкнул Анюту в грудь. Она не удержалась и шлёпнулась. Мелкие колючки на вьющейся сетке кустов джинсовую ткань проколоть не смогли, зато в ладошку впились во множестве. Девочка, не отводя глаз от чёрного земляного пятна впереди, поднесла ладонь ко рту и стала машинально выкусывать колючки из кожи — они не столько болели, сколько раздражали.

Получилось. Она ударила не в самого колдуна, а перед ним.

Взрыв — был. Её взрыв. Колдун не смог бы и не захотел бы так близко к себе что‑либо взорвать.

И взрыв подействовал. Колдун уходил, и вслед за ним уходил лесной пожар. Колдун забирал его с собой. Или огонь не хотел оставаться без него.

«Это, наверное, такой страшный сон, — вяло подумала Анюта, пока на четвереньках передвигалась к своему защитнику, — такой яркий, что я всё чувствую, но проснуться не могу. А вдруг он умер?»

Она неуверенно протянула руку и дотронулась до шеи лежащего. Где‑то здесь, сказал Мишка, ищут пульс. А у такого зверя, как защитник, вообще пульс бывает? Шея тёплая, и живое тепло немного успокоило Анюту, а затем под её пальцами едва ощутимо и мягко что‑то толкнулось. Пульс? Девочка подождала следующего мягкого толчка, после чего ею овладела безучастная усталость. Она легла, прижавшись к тёплой чешуйчатой спине защитника, и — не уснула, а медленно перешла в зыбкое состояние на грани сна и яви. А может, уснула…

И ей приснилось, что её защитник шевельнулся и всё‑таки поднялся. Наверное, он и правда поднялся, потому что девочке стало холодно, и она сжалась в клубочек, обхватила плечи ладошками. Чтобы согреться. А защитник стоял над нею, и Анюта, тяжело разлепляя веки, смутно видела, какой он большой.

Потом ей приснились две тени. Они возникли из деревьев и стали тенями, потому что на небе появилась огромная луна. Красная и помятая, как старая мамина любимая сковорода, она светила достаточно, чтобы защитник начал поблёскивать чешуёй, а тени превратились в двух серых драконов, которые раньше были сопровождением.

Потом начался настоящий сон. Защитник уселся на шею одного из драконов, а второй дракон передал ему Анюту. Потревоженной девочке не хотелось, чтобы сон продолжался, и она плаксиво — сил всё же хватило удивиться: я плакса? — забормотала: «Не надо… Я домой хочу…» Но тёплые руки обняли её, она — привалилась к горячей чешуйчатой груди — и заснула крепко. И даже прохладный ветер высокого неба не разбудил её.

В её сне множество людей двигалось, разговаривало, а она сидела в папином кресле, чувствовала папину руку на своём плече, и ей было уютно под это тяжёлой ласковой рукой.

Девочка проснулась вдруг и сразу.

Они снова были в лесу. Стояли. Никто не удивился, когда Анюта, всё ещё на руках защитника, открыла глаза и стала внимательно рассматривать всё попадавшееся в её поле зрения. А рассматривать есть что. Стояли в лесу — перед едва заметной дверью, спустившись к ней почти как в яму. Вокруг суетилось несколько человек. Анюта заглянула за плечо защитника, увидела двух мужчин. «А, это драконы, которые с нами летели», — безо всякого удивления решила она. Трое открывали дверь, очень тяжёлую и тугую. Кто‑то накинул на плечи защитника плащ и расправил так, чтобы он укрывал и плечи Анюты. Здесь и правда было попрохладней, может, оттого что чувствовалась сырость, и девочка зябко потянула краешек плаща на себя. Защитник шевельнулся. Анюта взглянула на него. В свете факелов, принесённых незнакомцами, она рассмотрела крепкий рот со смешливыми морщинками по краям и странно ласковые глаза.

— Замёрзла, сестричка?

— Ты кто?

— Потом разберёмся, — пообещал защитник, — в более подходящем месте. Угу?

— Угу. Я не сплю?

— Нет. Тебе не страшно?

— Я есть хочу.

— Это хорошо. Я тоже хочу. Потерпим чуток, сестричка, ладно?